6.5.3. Демократическое государство

Демократическое государство предполагает возможность на­родного контроля над его (государства) суверенной силой, кото­рая, в свою очередь, коренится в народе и в законе. Это позволяет говорить о феномене так называемого «прозрачного» государства. Власть в таком государстве строится таким образом, что централь­ной фигурой властных отношений становится гражданин с его многочисленными правами и свободами. Стратегия демократи­ческого государства нацелена на утверждение на практике идеи гражданственности, опирающейся на народный суверенитет. Власть же правового государства, как мы отмечали, имеет в своей основе уважение к личности, или стратегию морали.

Основные принципы современного демократического госу­дарства обосновал Ж.-Ж. Руссо в своем знаменитом «Обществен­ном договоре» (1762). Над природой демократического договора спустя примерно три десятилетия немало размышляли французс­кие революционеры. Еще в те годы сложилось понимание того, что легитимное государство выражает общую волю, в которой и черпает свою легитимность.

С тех пор прошло немало времени. И постепенно государ­ство образца конца XVIII в. приобрело современный облик. И это осуществлялось по мере отказа от былого элитизма, от поня­тий «пассивного» и «активного» гражданина, отказа от ограни­чений на участие в политической жизни женщин. Уже упоми-

навшийся нами Ж. Доннедье де Вабр таким образом характеризу­ет современное демократическое государство: «Его организация поставлена под контроль народа двойной игрой электорального и парламентского механизма и децентрализацией. С одной сторо­ны, совокупность администраций подчинена правительству, от­ветственному перед выборным парламентом, или перед народом; с другой — представительные органы власти играют возрастаю­щую роль в деятельности самой администрации, на различных ее ступенях и отраслях. Развитие демократии воздействует на функ­ции государства и его структуру... Утверждение всеобщего голосо­вания и образование массовых партий имели следствием приня­тие совокупности законов солидарности, социального прогресса и демократического контроля над экономикой»⁴⁹⁴.

Подлинно демократическое государство в известном смысле является идеалом. Это понимал уже Ж.-Ж. Руссо. «Если бы суще­ствовал народ, состоящий из богов, — полагал Ж.-Ж. Руссо, — то он управлялся бы демократически. Такое совершенное правитель­ство не годится для людей»⁴⁹⁵.

Идея современного демократического государства возникает во второй половине XVIII в., когда приходит понимание того, что возможна власть без опоры на трансцендентное, без посредника между Богом и людьми в лице государя как олицетворения свя­щенного. Власть демократического государства, если можно так сказать, не имеет немирской, божественной гарантии. В основе государства и власти в демократическом обществе находится кон­ституция. А на месте священного оказывается сам человек и его ценности. В этом суть того радикального изменения в основании власти, которое утверждается с появлением демократического го­сударства.

Власть демократического государства представляет собой, по мнению Ж.-Ж. Руссо, власть народа-суверена, свободно прини­мающего свои законы. В демократическом государстве господ­ствует народная воля, которая и определяет тип власти. Такое ви­дение не в полной мере разделял М. Робеспьер. «Демократией, — считал он, — является состояние, в котором народ-суверен, руко-

⁴⁹³ СГ. Киз$1. Ор. сИ. Р. 95.

⁴⁹⁴ ОоппесНеи с1е УаЪгез. Ор. сИ. Р. 9.

⁴⁹⁵ Цит. по: Верцман И. Жан-Жак Руссо. М, 1958. С. 57.

390

391

водствуясь законами, принятыми им самим, делает все, что может делать, а то, что не может сделать сам, делают его делегаты»⁴⁹⁶.

Власть демократического государства, обозначая народный суверенитет, характеризуется тем, что правительство подчиняется выборному собранию, если речь идет о представительной демок­ратии. Народ в таком случае правит при помощи своих представи­телей, которые принимают законы. И потому власть демократи­ческого государства — это власть народа и универсального закона, который является продуктом универсального Капо. На этой осно­ве формируется гражданство. Гражданин появляется как результат определенной демократической организации социальной жизни.

Таким образом, силу демократического государства составляют правление народа и законы. Демократическая власть становится возможной и структурируется на основе признания прав меньшин­ства, которое можно рассматривать как некую контрвласть. «Мы будем определять... западную демократию, — пишет Ж.-Л. Кер-монн, — как правление народа, осуществляемое большинством, оп­ределенным в итоге свободного волеизъявления при уважении пра­ва меньшинства выражать свою оппозиционность»⁴⁹⁷.

Таким образом, власть демократического государства опирает­ся на суверенитет народа, на всеобщее голосование граждан и пра­во на существование оппозиции как формы контрвласти. При этом и власть, и контрвласть действуют в рамках конституции и других законодательных актов, в частности, тех из них, что закрепляют и гарантируют права человека. И потому справедливо рассматривать в качестве основания демократической власти конституцию и право.

Стратегия демократического государства вырисовывается че­рез систему выборов на всех уровнях государственной иерархии. Обладатели власти, получившие доступ к ней в итоге победы на выборах, в своей практической деятельности адаптируют законы и другие законодательные акты, а также административные ин­ституты к потребностям социального корпуса и идеям, господ­ствующим в нем. Стратегия демократического государства, учи­тывая интересы гражданского общества, предполагает установле­ние и поддержание определенного социального и политического

^{4 96} О". Дию/. Ор. ск. Р. 98.

⁴⁹⁷ Оиетгоппе /.-I. Ор. ск. Р. 19.

392

порядка. И все это делается, как правило, без взрывов насилия и принуждения в резких формах.

Давая высокую оценку конституции как заменителю боже­ственного, трансцендентного основания власти, мы не можем вместе с тем не видеть ограниченного характера такой замены. Когда политика утрачивает связь со священным, власть неизбеж­но превращается в такой феномен, который может оспариваться различными политическими силами. Именно в стремлении огра­ничить попытки оспорить правомерность существования действу­ющей власти можно усматривать истоки приобщения власть пре­держащих к «мистическому», «недоступному», «трансцендентно­му», проще говоря, к божественному.