5.7.3. Консерватизм и вопросы власти

В 80-х гг. XIX в. в России заявляет о себе и консервативная по­литическая идеология. К этому времени славянофильство перерож-346

дается в доктрину панславизма, утратив свой живой дух (П. Стру­ве). А русская консервативная мысль стремилась к такому ценнос­тному и политическому строю, который в реальной жизни или вытеснялся, или уже был вытеснен.

Политический консерватизм стремился отыскать компромисс с существующей системой социального и политического бытия. Возникают понятия идеального православия, идеальной монархии и идеальной народности. Не вызывает сомнения, что это все — ми­стические идеалы, которые сродни утопиям. К слову сказать, кон­сервативная политическая утопия ведет активную борьбу с ра­дикальной, либеральной и социалистической утопиями.

К.Н. Леонтьев

Ярким представителем консерватизма был Константин Нико­лаевич Леонтьев (1831—1891). После окончания медицинского факультета Московского университета в 1854 г. он участвовал в Крымской войне, работал врачом. С 1863 г. Леонтьев в течение де­сяти лет находился на дипломатической службе. По выходе в от­ставку в 1874 г. он занимался литературной деятельностью — со­трудничал в журналах «Русский вестник», «Гражданин». С 1881 по 1887 г. Леонтьев был цензором Московского цензурного комите­та. Незадолго до смерти он поселился в монастыре Оптина пус­тынь, где принял монашеский сан.

Леонтьев разработал собственную теорию, изложив ее в рабо­те «Византизм и славянство» (1875). Он, в частности, полагал, что общество проходит в своем развитии три этапа: первичной про­стоты и патриархальности; цветущей сложности; смешения, пере­хода во вторичное упрощение упадка, замены другим⁴³⁸.

Он не приемлет доктрины социализма и полагает, что предох­ранить культуру от полного распада может только сильное и деспо­тическое государство, защищающее иерархичность и многоцветие культуры. Он противопоставляет самобытность русской нацио­нальной культуры культуре романо-германцев, бессознательно на­правленной по пути и в сторону всеобщей «либерализации».

^{4 38} См: Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство: Филос. и поли-тич. публицистика. Духовная проза (1872—1891). М., 1996. С. 128.

347

Судьбу России Леонтьев видел в следовании византийской традиции, под которой понимал самодержавное государство, право­славное христианство и антитезу в нравственном плане европейской идее земного всеравенства, всесвободы, всесовершенства и вседо-вольства.

Идеалом государственного устройства для Леонтьева была аб­солютная монархия, заимствованная из Византии. При этом Леон­тьев считал русское славянство наиболее удобным этническим об­разованием для принятия и сохранения византизма. По Леонтьеву, личная политическая свобода большинства — это расшатывание ос­нов. И потому ориентацию Запада на демократию Леонтьев рассмат­ривал как утопию и химеру. Он полагал, что в том же идейном русле идут все социальные и политические преобразования, которые происходили в России вслед за отменой крепостного права.

Вслед за Данилевским Леонтьев выступает с позиций антилибе­рального и антиевропейского славянства. При этом он не приемлет ни теократию (В. Соловьев), ни демократию. Обе эти формы оди­наково нетерпимы для Леонтьева в силу их западной, а не восточ­ной традиции. Особые опасения русского мыслителя вызывал за­паднический социализм, который он рассматривал не иначе как продукт разложения и смешения. Индивидуализм, который име­новался гуманизмом на Западе, по мнению Леонтьева, ведет евро­пейскую культуру и государственность к смерти. И не удивитель­но, что социализм для Леонтьева предстает как «реакционная организация будущего»⁴³⁹.

Леонтьев и В. Соловьев в качестве символической цели про­цессов демократизации рисуют фигуру Антихриста. Антихристово царство вырастает на оборотной стороне утопии земного рая, про­возглашенной противниками существующего и традиционного порядка — либералами и социалистами. Леонтьеву казалось, что только государство способно обеспечить здоровую политическую сдержанность в обществе. Историческое сочетание «Церковь и царь» — квинтэссенция одухотворяющего и организующего Рос­сию византизма. А византийское православие он рассматривал как оплот против либеральных и социалистических политических доктрин.

Леонтьев был убежден, что враждебные отечеству и государ­ству силы стремятся уничтожить его дух и душу, утверждая лишь материальные существующие формы бытия. При этом он пола­гал, что без меча и насилия сам Христос не сможет обеспечить всеобщее счастье, которое будет следствием кровавого насилия над людским стадом, стремящимся под иго мирового покоя и всемирной монархии. Три инструмента использует Антихрист в деле завоевания человеческой души, внушая ей веру в рай на Земле и вселенское счастье, — это чудо, тайна и авторитет (власть).

В конце XIX в. прежде единое славянофильство распадается на два течения, каждое из которых по-своему интерпретирует проблему национально-культурного возрождения. Первое делало акцент на воссоздании утраченной в XVII—XVIII вв. историчес­кой миссии русского народа, провозглашая мессианское призвание русской нации в мире (Н. Данилевский, К. Леонтьев).

Второе течение во главу угла ставило самобытность духовно-нравственного идеала русского народа, подчеркивая при этом особенности его культурных и политических устремлений (Ф. До­стоевский, А. Григорьев, Н. Страхов). В основе этого течения ле­жала мысль о «национальной почве» как главном источнике нацио­нального и духовного возрождения России.

Идеалами для русского консервативного сознания долгое вре­мя оставались монархия и православие. Монархизм как идея и судьба несовместим с юридическим разграничением сословий и делегированием власти. Прогрессу консерватизм противопоставлял идеалы традиции, нации и религии.

Значительное место в доктрине консерватизма отводилось идее византизма, в которой соединялись воедино Церковь и царь. Леонтьев писал: «Византизм организовал нас, система византийс­ких идей создала наше величие, сопрягаясь с нашими патриар­хальными, простыми началами... изменяя, даже в тайных помыс­лах наших, этому византизму, мы погубим Россию»⁴⁴⁰. И перед тлетворным влиянием Запада России поможет выстоять ее визан­тизм, опирающийся на сильную монархическую государствен­ность, консолидированную власть и православие.

»Леонтьев Л. Собр. соч. Т. 8. С. 190-191; Т. 5. С. 453.

¹ Леонтьев К. Собр соч. Т. 5. С. 132-133.

348

349

Л.А. Тихомиров

К идеологам неоконсервативного течения относят Льва Алексан­дровича Тихомирова (1852—1923). Уроженец Геленджика Л.А. Тихо­миров по окончании Керченской Александровской гимназии и Московского университета стал активным участником революци­онного движения — был членом Исполнительного комитета орга­низации «Народная воля», редактировал партийные издания, яв­лялся автором известного «Письма Исполнительного комитета» императору Александру III после событий 1 марта 1881 г. С 1873 по 1878 г. отбывал заключение в Петропавловской крепости. С 1882 г. находился в эмиграции, где вместе с П.А. Лавровым издавал «Вес­тник Народной воли». В 1888 г. подал прошение Александру III о помиловании и разрешении жить в России, отрекаясь тем самым от своих революционных взглядов. В брошюре «Почему я пере­стал быть революционером» (1888), написанной в Париже, Тихо­миров отмечал вред демократических, парламентских учрежде­ний. Он обращал внимание на пагубность революции для куль­турного развития. Вернулся в Россию Тихомиров убежденным монархистом.

Главный труд Л.А. Тихомирова — «Монархическая государ­ственность» (1905), в котором автор изложил свои воззрения на государственную власть в России, на власть и государство вообще.

Анализируя вопросы форм власти, он выделяет три основных — аристократическую, демократическую и монархическую. Демок­ратическая система всегда была чревата опасностью «безгранич­ного господства партий» и самого страшного вида деспотизма — его демократической модификации. Наиболее приемлемой фор­мой власти Тихомиров считал монархию (на высшем уровне), а на уровне управленческом (исполнительском) — комбинацию арис­тократии и демократии.

Демократическое представительство, как считали неокон­серваторы, создает почву для господства парламента и политиков. В монархии эта же идея порождает бюрократию в чистом виде. В демократиях фальсифицируется народная идея, в монархиях — воля монарха. Вершиной бюрократии является парламентаризм: автономия мнений и программ, заведомая ложь заявлений, скло­ки и профанация сопровождают парламентскую деятельность.

350

Утрата православного идеала и разрушение социальной иерархии влекут за собой появление нового социального лидера в хаотически смешавшемся обществе. Им становится интеллиген­ция, сочетающая в себе нигилизм с тоталитаристскими наклонно­стями. Смыкание интеллигенции с бюрократией, произошедшее, по Тихомирову, после 1861 г., превратило монархию в абсолютизм. Возникает по-настоящему политическое и бюрократическое госу­дарство. Всевластие бюрократии, угасание национальной иници­ативы создают вместо народа толпу, и именно в толпе преоблада­ющим началом становятся демократические представления о вер­ховенстве власти. Механическая сила, массовость, бездуховность и аморальность сменили древний идеал. Монархия, оставшись формой, утратила содержание.

Борьба демократии с самодержавием не просто политический конфликт. В борьбе столкнулись две идеи: идея единения и идея раскола. Консерватизм противопоставляет нигилистическому от­рицанию существующей государственности апологию этой госу­дарственности, индивидуализму как первоисточнику политичес­кой свободы — всеединство как основу государственности. Тихо­миров подчеркивает: если свобода — качество личное, то «власть и подчинение... суть по преимуществу состояния общественные, в них... выражается общественная кооперация, ими строится обще­ство»⁴⁴¹ .

В социалистической утопии человечество призывается к уничтожению обдуманной и разумной власти над собой, но ради чего? Для того чтобы подчиниться стихийной власти экономики, которая подавит нашу свободу со всей беспощадностью сил при­роды. Вместе с государством будет разрушена наша власть над на­шей жизнью. Только государственность может спасти свободу, го­сударственность сильная и монархическая.

Тихомиров не разделяет монархию и православие. «Монархия есть верховная власть нравственного идеала. Единоличная власть способна быть верховной только тогда, когда нация ставит неко­торый всеобъемлющий нравственный идеал над своим полити­ческим творчеством, т.е. выше государства. Если монархия начнет работать над подчинением морали политике, она тем самым от-

Ц ит. по: Исаев И.А., Золотухина Н.М. Указ. соч. С. 273-274.

351

нимет у нравственного начала его верховенство, а стало быть, уничтожает и себя как силу верховную»⁴⁴².

Тихомиров не считает демократию высшей ступенью эволю­ционного развития структур власти. Вообще смена типа власти не подчиняется никаким законам эволюции, и только революцион­ный переворот в силах осуществить такую замену.

Монархическая вдея для русских, по Тихомирову, есть тот нрав­ственный идеал, который с начала исторического существования нации составил основу ее природы. Когда творческая сила этой идеи оказы­вается исчерпанной, наступает начало конца, преддверие смерти на­ции. Старая нация умирает вместе со своей мессианской идеей. Рус­ские люди сами должны решить свою судьбу, опираясь на очевидные и вечные истины — православие, монархия, народность.

В. С. Соловьев

Поворотным этапом в развитии русской консервативной мысли стала теократическая утопия Владимира Сергеевича Соло­вьева (1853-1900). Сын известного русского историка СМ. Соло­вьева, В.С. Соловьев родился в Москве. В 1873 г. окончил Мос­ковский университет. Уже через год защитил магистерскую дис­сертацию и был оставлен для преподавательской работы в университете. В 1877 г. он перевелся в Петербург, где в 1880 г. за­щитил докторскую диссертацию.

Преподавательская деятельность В. Соловьева завершилась после публичной лекции 28 марта 1881 г., в которой он призвал императора Александра III помиловать убийц своего отца, руко­водствуясь идеей христианского всепрощения.

Уйдя из университета, В. Соловьев занялся литературным творчеством. Его перу принадлежат такие труды по философии, как «Оправдание добра. Нравственная философия», «Критика от­влеченных начал», «Кризис западной философии», «Философс­кие начала цельного знания» и т.д.

Основная научная проблематика В. Соловьева носила сугубо религиозно-философский характер. Но в его философских сочи-

^{4 42} Тихомиров Л. Монархическая государственность. Ч. 1. С. 13; Ч. 4. С. 69-70.

352

нениях и статьях содержались и оригинальные социально-поли­тические воззрения, без которых невозможно составить целост­ное представление об эволюции политической мысли России 1880-1890 гг.⁴⁴³

Значительное внимание В. Соловьев в своем творчестве уде­лял вопросам политики и власти. Он полагал, что вся государ­ственная и общественная жизнь должна строиться на основах христианства. В концепции Соловьева власть играет роль опоры человеческого общежития, противостоящей натиску стихийных сил, как внешних, так и внутренних.

Для того чтобы не превратиться в левиафана, государство должно нести некую сверхзадачу: оно должно быть деятельно нравственным, подчинять себя религиозному началу. Вместе с тем государство является составной частью общества. Структура общества является троякой: экономическое общество, государ­ство, Церковь. Основы любого общественного строя Соловьев сводит к двум главным видам: суверенитету божественному и су­веренитету народному. При этом предпочтение отдается перво­му. Только наличие высшей нравственной истины определяет власть; количество же людей, «заявляющих притязания на власть» (отдельный человек, большинство народа или большин­ство всего человечества), само по себе не представляет никакого нравственного права.

Соловьев тщательно исследует взаимоотношения государства, общества и индивида. Государство не может само по себе подчи­нять высшую духовную власть. Государство, видящее цель лишь в самом себе, бесцельно и бессмысленно: таким было древнее язы­ческое государство. «В современном мире существует несколько воззрений на взаимоотношения Церкви и государства. Так, со­гласно восточному воззрению, христианство отодвигает государ­ственную жизнь на второе место, ставя на первое место жизнь ду­ховную или религиозную! С точки зрения Запада, христианство признает за государством положительную задачу и деятельно-прогрессивный характер. Западное христианство не только при­зывает государство к борьбе со злыми силами мира под знаменем Церкви, но и требует от него также, чтобы оно проводило в поли-

^{4 43} См.: Тонких В.А., Ярецкий ЮЛ. Указ. соч. С. 108-112.

353

23 Заказ 125

тике и международной жизни нравственные начала, поднимаю­щие мирское общество до высоты мирского идеала»⁴⁴⁴.

В своем анализе дохристианской государственности Востока и Запада Соловьев отмечал, что для восточных народов их дес­потическая империя выявила себя как аппарат подавления, а для западных (с их гуманистической политикой) государство стало олицетворением всех человеческих достижений и истин: в нем видели высочайшую цель жизни, и государство стало там всепог­лощающей силой.

Общество для Соловьева — не простое механическое соедине­ние индивидов, оно имеет собственный организм и собственное лич­ностное бытие; христианская солидарность и братство — суть жизни социального организма.

Социальная структура общества делится Соловьевым на три класса: земледельческий, городской и класс «лучших людей» (в основе своей состоящий из воинов, чиновников и пророков).

Представляет интерес и взаимодействие индивида и обще­ства. По Соловьеву, общество есть дополненная, или расширенная, личность, а личность — сжатое, или сосредоточенное, общество. Различное соотношение обоих дает три восходящих ступени и фор­мы жизненного и духовного развития: родовая, национально-госу­дарственная, всемирная.

Соловьев неодобрительно относился к Французской револю­ции и европейскому либерализму. В ходе буржуазной революции власть феодалов была заменена властью буржуазии и капитала, что стало единственным и явно недостаточным для равенства следствием революционного переворота. Соловьев был убежден, что теоретические цели либерализма (свобода, равенство, брат­ство) могут быть реализованы только в христианстве. В теократи­ческой доктрине Соловьева категории «демократия», по-видимо­му, нет места, а сама свободная теократия является системой, от­личной как от государственного и церковного абсолютизма, так и от аристократической и демократической республики. В этой си­стеме основной акцент делается на власть божественную, но от­нюдь не человеческую.

Власть в теократическом государстве — «само-державие совес­ти», которое не может вылиться в безнравственные и фальшивые нормы, поскольку власть не нуждается (как в демократии) в конт­роле снизу. Теократия одновременно лишает государство его обычного абсолютистского характера и дает возможность обще­ству свободно себя реализовать.

По мнению Соловьева, три главных фактора определяют ис­тинное христианское государство: духовный авторитет вселенского первосвященника, представляющего истинное непреходящее про­шлое человечества; светская власть национального государства, олицетворяющего интересы, права и обязанности настоящего, и сво­бодное служение пророков, открывающих начало осуществлению идеального будущего человечества. Гармоничное сотрудничество этих трех факторов Соловьев рассматривал как важнейшее усло­вие социального, национального и духовного прогресса.