34. Трансформация политической культуры при переходе от авторитаризма к демократии.

Господство над людьми имеет тенденцию распространяться до тех пор, пока не натолкнется на сопротивление. Поэтому при переходе от авторитаризма и тоталитаризма к демократии центральным (поскольку структурный) становится вопрос ограничения господства. Ни правительство, ни политическая элита, ни государство не могут избежать стремления обладать всей политической властью или даже упразднить автономию остальных общественных подсистем. В демократических государствах подчинение правящих сил закону благоприятствовало автономизации общественных субсистем, содействовало общественному разделению работ и, таким образом, становилось причиной эффективности демократического преобразования государств. Тоталитаризм вкупе с биполярностью послевоенного миропорядка на десятилетия задержали распространение этих процессов во второй половине XX века. После падения коммунизма шансы на демократизацию возросли, так как демократиями являются мощнейшие государства мира (в наше время - под гегемонией США). Сегодня демократические страны больше не имеют убедительного оправдания для альянсов с авторитарными и тоталитарными государствами, которые заключаются для победы в борьбе против "основного тоталитарного противника" [52]. Успех современных поставторитарных переходов (transition) и посттоталитарных трансформаций (transformation) зависит в первую очередь от устройства правового и конституционного государства. Предпосылки этого успеха можно разделить на субъективные (связанные с лицами, принимающими политические решения, а также с политической культурой конкретной страны или региона), процедурные и структурные. Самым главным является субъективный фактор, а именно: политическая воля впервые демократическим путем избранного руководства построить демократию. По тому, насколько серьезна эта цель для руководства, можно легко судить о его готовности вести себя соответственно требованиям демократического конституционного и правового государства, даже если это дает явные преимущества его политическим противникам. Такое нонконформистское поведение предполагает определенное самоограничение, продуктивность которого с точки зрения власти тем меньше, чем более убедительной была ее победа на выборах (то есть демократическая легитимация новой власти), чем исправнее действует государственный аппарат принуждения, чем выше шансы неприкрытой коррупции в верхушке власти государства и меньше гражданская культура (civic culture) общества. Политическое руководство, пользующееся большой общественной поддержкой и исполняющее свои обязанности без уважения к правам политической оппозиции, не идет на это самоограничение. Такая власть несет ответственность за разрушение процедурных предпосылок для построения демократии. Разумеется, такому руководству трудно поставить себя на место оппозиции, на котором оно само может оказаться при потере общественной поддержи. Поэтому такое руководство будет любыми средствами стремиться сохранить свою власть - с опустошающими последствиями для институциализации демократии. Самоограничение же власти, напротив, весьма положительно скажется на первом демократическом правительстве, как только оно потеряет поддержку и власть, так как оно своим отношением к политической оппозиции создало стандарты, которых, вероятнее всего, будет придерживаться пришедшая к власти оппозиция. Что касается структурных предпосылок успешного перехода (transition) к демократии, то по сравнению с посттоталитарной трансформацией здесь видно хоть какое-то действие конституции и права, что облегчает движение авторитаризма в сторону демократии. Дополнительно упрощает этот процесс то обстоятельство, что существующий при авторитаризме общественный плюрализм облегчает задачи поставторитарного политического руководства, так как политические правительства не должны заново определять рамочные условия не только для политического, но и для общественного плюрализма. Наконец, поставторитарное правительство не обязано решать социальные задачи, постепенно создавая на месте централизованного планового хозяйства рыночную экономику. В совокупности субъективные факторы имеют решающее значение при построении демократии. Таким образом, власть и общество в особенно структурно ущербных - посттоталитарных - государствах иногда лучше справляются с демократизацией, чем некоторые поставторитарные системы. Это особенно касается государств, которые вследствие Второй мировой войны оказались под влиянием Советского Союза и стали социалистическими [53]. О решающем значении субъективных факторов говорит также и впечатляющее сравнение результатов трансформации в тех государствах, которые при переходе к демократии испытали сходные структурные проблемы. Так, Беларусь по сравнению с большинством других государств бывшего Советского Союза в конце коммунистической эры имела относительно благополучную экономическую ситуацию и тот же груз перешедших к ней политических структур. Тем не менее, сегодня эта страна является образцовой иллюстрацией неудавшейся демократизации в отличие от северо-восточных европейских государств (Литва, Латвия, Эстония). Аналогично, в зависимости от субъективных факторов, идет развитие авторитарных государств, которые встали на путь демократизации. К примеру, поставторитарные Испания или Чили успешно консолидировали свои демократии, чего нельзя сказать о Турции или Колумбии.