История России с древнейших времен. Том 7 - Соловьев С.М

Северные пустынные монастыри продолжали воспитывать в своих иноках твердость духа в борьбе против явлений нехристианских. В страшную эпоху кровавой борьбы и насилий торжествующего начала самый отдаленный на севере монастырь Соловецкий выслал в Москву в митрополиты своего игумена, который не усомнился поднять голос за милосердие: ряд знаменитых московских иерархов, столько содействовавших усилению Москвы, установлению единодержавия и признанных церковью святыми, заключился великим мучеником за священное право печалования о падших, слабых. Иоанн в послании из Александровской слободы к московскому народу жалуется, что духовенство печалуется за людей, по его мнению, недостойных; но любопытно, что здесь царь не упоминает о митрополите; с Филиппа Иоанн взял обещание не вступаться в опричнину и в домовый царский обиход, но о печаловании не было упомянуто ни слова; казанскому архиепископу Гурию печалование было предписано как средство привлекать татар к принятию христианства. Ходатайство митрополита Макария принималось в уважение царем и прямо выставлялось как побуждение к оказанию какой-нибудь милости, исполнению какой-нибудь, просьбы; так, царь писал новгородским дьякам: «О жене князя Богдана Корецкого поминал нам отец наш Макарий, митрополит всея Руси, чтоб нам ее пожаловать, из мужнего поместья велеть дать земли на прожиток: и я, для отца своего Макария митрополита, ее пожаловал, велел ей из мужнего поместья отделить 15 обеж». Для митрополита же пожалован был новгородский помещик Курцов, не велено было отнимать у него старого поместья: по просьбе новгородского архиепископа Пимена и митрополита Макария уменьшен был денежный взыск с князя Ивана Буйносова-Ростовского. Хотя митрополит на просьбы литовских панов о посредничестве для заключения мира обыкновенно отвечал, что он в эти дела не входит, знает только свои церковные дела, однако мы встречаем известие, что государь совещался с митрополитом о делах вовсе не церковных; так, в 1550 году государь приговорил с митрополитом, братьями и боярами, где быть на службе боярам и воеводам по полкам.

Свержение Филиппа с митрополии вследствие столкновений с опричниною не было первым примером в XVI веке: великий князь Василий свергнул митрополита; в малолетство Иоанна свергнуты были два митрополита. До нас дошел чин поставления митрополита Иоасафа; здесь сначала сказано: «Князь великий Иван Васильевич всея России с своими богомольцами, архиепископом Макарием Великого Новгорода и Пскова, с епископами, со всем освященным собором, с старцами духовными и всеми боярами, избрал на митрополию духовного старца Троицкого Сергиева монастыря игумена Иоасафа и нарек его митрополитом всея России». После этого наречения государь пошел к соборной церкви Успения с нареченным митрополитом, со всем духовенством и боярами; нареченного пред государем вели два епископа под руки; приложившись к образам и мощам, государь пошел на митрополичий двор, где архиепископ и епископы посадили нареченного на уготованном месте. Потом в приведенном акте говорится, что в тот же самый день (февраля 6 1539 года) в соборной церкви Успения, в приделе Похвалы богородицы, по совету архиепископа Макария сели епископы-рязанский, тверской, сарский и пермский-и выбрали на митрополию по писанию книжному. По ошибка в числе поправляется другим актом, где говорится о форме избрания: февраля 5 означенные епископы, имея с собою волю и хотение остальных епископов русских, избрали на митрополию киевскую, владимирскую и всея России троих: чудовского архимандрита Иону, троицкого игумена Иоасафа, новгородского хутынского игумена Феодосия; запечатавши имена их, отдали архиепископу Макарию, который, помолившись, распечатал и нарек митрополитом Иоасафа.

9 февраля происходило поставление избранного: пред литургиею он должен был громогласно прочесть исповедание православной веры. Во время литургии на третье «Святый боже» нареченного привели в алтарь в царские двери, и архиепископ с епископами поставили его митрополитом, и он сам служил литургию, причем, однако, посоха митрополичьего поддьяконы не держали; после литургии, когда новый митрополит сел на свое святительское место каменное, подошел к нему государь и после речи подал посох. По выходе из церкви митрополит с крестом в руках сел на осля и поехал на великокняжеский двор благославлять государя: осля вел великокняжеский конюший да боярин митрополичий. Побыв у государя, митрополит ездил на свой двор завтракать с архиепископом и епископами; после завтрака отправился опять на осле около города каменного благославлять народ и весь город, после чего обедал у себя с архиепископом и епископами. В письменном исповедании своем митрополит клялся, между прочим, соблюдать православную веру согласно со вселенскими патриархами, а не так, как Исидор принес от новозлочестивне процветшего несвященного латинского собора: исповедовал, что при поставлении ничего никому не дал, не обещал дать и не даст; обещал соблюдать все по-старине и не делать ничего по нужде ни от царя или великого князя, ни от князей многих, если и смертию будут грозить, приказывая что-нибудь сделать вопреки божественным и священным правилам; обещал не позволять, чтоб кто-нибудь из православных соединился с армянами, латинами и прочими иноверными браком, кумовством и братством. 9 февраля был поставлен Иоасаф, и только 26 марта предшественник его Даниил дал, то есть принужден был дать, отреченную грамоту. По смерти митрополита Макария в 1564 году царь с сошедшимися для избрания нового митрополита архиереями приговорил: митрополит архиепископам и епископам всем глава, а в том его высокопрестольной степени почести нет, что он носит черный клобук и владыки все носят черные же клобуки, а новгородский архиепископ носит белый клобук: от сего времени носить митрополиту клобук белый с рясами и херувимов, печатать грамоты красным воском; архиепископу новгородскому носить белый клобук и печатать грамоты красным воском; архиепископу казанскому красным же воском. Тогда же написан был новый чин митрополичьего поставления. с некоторыми незначительными переменами против прежнего.

Относительно избрания епископов в летописях встречаем выражения: «Повелением царя, избранием митрополита и собора» или: «Повелением царя, по благословению и рукоположению митрополита, по совету освященного собора». В летописном известии о поставлении архиепископа Александра в Новгород в 1576 году встречаем слова: «А избрал его на владычество сам государь». О новгородском владыке Феодосии говорится, что он был поставлен в 1541 году митрополитом Макарием и возведен на архиепископию московским боярином Григорием Мануйловым. Новопоставленный владыка, приехавши в главный город своей епархии, приказывал читать всенародно настольную грамоту, данную ему митрополитом; под 1572 годом новгородский летописец рассказывает: владыка Леонид пел молебны со всеми соборами у св. Софии, а после молебнов велел свою настольную грамоту читать на амвоне Якову ризничему своему пред всем собором вслух людям всем. И в то же время владыка начал говорить архимандриту Юрьева монастыря Феоктисту: «Зачем ты, архимандрит, мне своей настольной грамоты не кажешь? По какому праву ты архимандритишь?» Архимандрит отвечал: «Государь! я не успел, была поездка в Москву, и потому я тебе своей грамоты не приносил». Владыка сказал на это: «Когда у меня настольной грамоты не было, так я три дня не служил». На это архимандрит отвечал: «Тебе с меня хочется денег содрать, но мне тебе нечего дать: тебе и архимандритство, и настольная грамота; хочешь сдери с меня и ризы, я и об этом тужить не буду». Тогда владыка сказал: «Игумены и все священники! слушайте на соборе и после не отопритесь: архимандрит прекословит на соборе перед вами». Тут же сказал он всем священникам: «Вы до сих пор мне не приносили своих поповских грамот подписывать, и я теперь подписывать их не стану; а которые священники дальние, тех бог простит». Мы видели судьбу новгородского владыки Пимена; преемника его Леонида царь велел зашить в медвежью шкуру и затравить собаками, а по другим известиям-удавить. Мы видели, что жители Хлынова, прося прямо царя об учреждении у них монастыря, извещают, что они уже излюбили строителя. Иногда игумен какого-нибудь монастыря бил челом царю, что он уже стар и чтоб царь пожаловал, устроил на его место такого-то старца; иногда вся братия просила царя о назначении им в игумены такого-то старца. Относительно избрания священников состоялся в 1551 году соборный приговор вследствие жалоб новгородских священников: «По всем церквам и улицам старостам и уличанам избирать попов и дьяконов искусных, грамоте гораздых и житием непорочных, а денег у них на церковь и себе мзды не брать ничего: выбравши, приходят с ними к архиепископу, и архиепископ, поучив и наказав, благословляет, и не берет с них ничего, кроме благословенной гривны: от дьяконов, просвирень и пономарей попам и уличанам прихожанам посулов не брать, но бога ради избирать священников всем вместе, чтоб были искусны и непорочны. А который поп или дьякон овдовеет и останется у него сын или брат, или зять, или племяняик, на его место пригожий, грамоте гораздый и искусный, то его в попы на место поставить, а денег на нем не брать же».

Мы видели, что еще при деде Иоанна Грозного церковь обратила внимание на улучшение нравственности духовенства, следствием чего было известное постановление о вдовых священнослужителях; в царствование Иоанна IV еще сильнее обнаружилось стремление уврачевать нравственные язвы, которыми страдало русское общество. Это стремление, это сознание своих недостатков и нежелание мириться с ними обнаруживало силу общества, способность его к дальнейшему преуспеванию: но как в описываемое время, так и долго после при этом стремлении во многом должны были ограничиваться указанием на нравственные язвы, выражением желания уврачевать их, увещаниями к этому врачеванию; зло не истреблялось, ибо главное средство к его истреблению «по обстоятельствам не могло прийти еще в силу, хотя необходимость его и сознавалась лучшими людьми: это средство-просвещение. По недостатку ясного света должны были идти ощупью, браться за средства внешние, не ведущие к цели и оскорбительные для нравственного достоинства человека, как, например, постановление о вдовых священнослужителях; по недостатку ясного света не могли различать хорошо предметов и смешивали действительные нравственные недостатки с обычаями, не имеющими никакого отношения к нравственности.

В 1545 году десятинники жаловались новгородскому архиепископу Феодосию, что игумены и священники Устюжны Железопольской пренебрегают церковным строением и службою, венчают первобрачные свадьбы и двоеженцев и троеженцам молитвы говорят без десятильничья знамени и докладу, пошлин десятильникам не платят; а иные, крадучи законное уложение, многим людям молитвы говорят четвертым и пятым браком, выставляя их другоженцами и троеженцами; а иных венчают в роду и племени, в кумовстве, сватовстве и законных роспусках: мужья неповинно жен своих законных отпускают и берут других, а пущеницы их выходят за других мужей: игумены же и священники такие свадьбы венчанием и молитвою случают законопреступно, от бесстрашия божия. Многие игумены и попы проходят из митрополии и от иных владык и служат в новгородской архиепископии, в устюжской десятине, без ведома и благословения владыки новгородского; а иные внове ставятся в поты и в дьяконы у митрополита и других владык в устюжскую десятину без совета, повеления и без протропи владыки новгородского, ставятся в попы и дьяконы хитростию, грамоты отпускные себе вылыгают у митрополита и владык, и этих ставленных и отпускных грамот архиепископу новгородскому и его десятильникам не являют; а иные и без ставленных и без отпускных грамот служат. Случится попу или дьякону овдоветь, и они, постригшись в чернецы, служат у церквей литургию самовольно, без свидетельства, без обыску, без ведома и благословения владыки. Если за подобные дела десятильник станет игуменов, попов и дьяконов на поруки давать и назначать срок, когда им явиться на суд архиепископский (срочить), то они на суд не являются, на поруки не отдаются, десятильников бьют и злословят неподобною бранью.

В 1551 году на церковном соборе царь подал святителям следующий список беспорядкам, для прекращения которых требовал их содействия: чтоб по церквам звонили и пели по уставу, чтоб поставлены были старосты поповские над всеми священниками; при отдаче антиминсов продажа делается большая; иконы пишутся неприлично; чтобы при даче венечных знамен не было великой продажи христианству; божественные книги писцы пишут с неправильных переводов и, написав, не исправляют же; ученики учатся грамоте небрежно; у владык бояре, дьяки, тиуны, десятинники и недельщики судят и управу чинят не прямо, волочат и продают с ябедниками вместе, а десятинники попов по селам продают без милости, дела сочиняют с ябедниками, а женки и девки, с судьею по заговору, чернецов, попов и мирян обвиняют ложно в насилиях и позоре; в монастырях некоторые постригаются для покоя телесного, чтоб всегда бражничать; архимандриты и игумены некоторые службы божия, трапезы и братства не знают, покоят себя в келье с гостями, племянников своих помещают в монастыри «и довольствуют их всем монастырским, также и по селам, в кельи женки и девки приходят, ребята молодые по всем кельям живут, а братия бедная алчут и жаждут и ничем не упокоены; все богатство монастырское держат власти с своими родственниками, боярами, гостями, приятелями и друзьями; монахи и монахини по миру бродят. монахини живут в мирских просвирнях, монахи у мирских церквей в попах живут; просвирни над просвирами приговаривают. Милостыню и корм годовой, хлеб, соль, деньги и одежду по богадельным избам во всех городах дают из царской казны, христолюбцы также милостыню подают; но в богадельные избы вкупаются у прикащиков мужики с женами, а прямые нищие, больные и увечные без призору по миру ходят; монахи и монахини, попы и миряне, мужчины и женщины с образами ходят и собирают на церковное строение: иноземцы этому дивятся. Надобно подумать, должны ли быгь несудимые грамоты? В монастыри отдаются имения, а строения в монастырях никакого не прибыло и старое опустело: кто этим корыстуется? Надобно решить, прилично ли монастырям отдавать деньги в рост? Монахи и попы пьянствуют; вдовые попы соблазняют своим поведением, остаются при церквах и исправляют все требы, только обеден не служат; старец на лесу келью поставит или церковь срубит, да пойдет по миру с иконою просить на сооружение, у царя земли и руги просить, а что соберет, то пропьет; должно избирать игуменов и священников достойных. В церквах стоят в тафьях и шапках с палками, говор и ропот и всякое прекословие и беседы и срамные слова; попы и дьяконы пьют бесчинно, церковные причетники всегда пьяны, без страху стоят и бранятся; попы в церквах дерутся между собою и в монастырях тоже; попы и дьяконы без риз служат; пономари и дьяки двоеженцы и троеженцы в алтари входят и святыни касаются. Головы и бороды бреют и платье иноверных земель носят; крестное знамение кладут не по существу; бранятся скаредными словами: и у иноверцев такое бесчиние не творится; клянутся именем божиим во лжу; ружные попы не исполняют своих обязанностей. Продают давленину. Христиане приносят в церковь кутью, канун, на Велик день пасху, сыры, яйца, рыбы печеные, в иные дни калачи, пироги, блины, караваи и всякие овощи: в Новгороде и Пскове для этого устроен кутейник во всякой церкви, в Москве же все это вносится в жертвенник и в алтарь; в монастырях монахи и монахини и миряне живут вместе. Надобно заняться выкупом пленных из бусурманских рук.

Собор, удовлетворяя царским требованиям, постановил о поповских старостах в Москве: сто священников, или как число вместит, избирают себе священника, исполненного разума духовного, рачителя божественному писанию, всякими добродетелями украшенного; тот избирает себе десятских, и быть у одного старосты храмам сряду, чтоб священники могли удобнее собираться для совещаний о церковных чинах, духовных делах и о всяком благочестии. Должно устроить в Москве семь соборов и семь старост. Этих избранных старост приводят к митрополиту, который их испытывает и поучает; старосты и священники в соборном храме держат полное собрание божественных правил, с которыми старосты должны постоянно справляться; а священники «и дьяконы, которые в их соборе, сходясь, держать перед ними совещания о всяких духовных делах; все дела решают по правилам св. отец, в чем же будет сомнение, извещают общему пастырю и учителю, митрополиту. Относительно церковного благочиния и нравственности духовенства собор постановил, чтоб церковное и алтарное устроение было благообразно, чисто и непорочно: в жертвенник и алтарь отнюдь бы ничего не вносили, ни съестного, никаких других вещей, кроме икон, крестов, священных сосудов, риз, покровов, свечей, ладону, просвир, масла и вина служебного, чтоб на священных сосудах непременно был третий покров или воздух, также чтоб престол не был без покрова и царские двери без занавеса. У простой чади в миру дети родятся в сорочках, и был обычай эти сорочки приносить к священникам, которые клали их на престоле до шести недель; собор определил: впредь такой нечистоты и мерзости в св. церкви не приносить. Собор постановил, чтоб просвирни были вдовы после одного мужа, не моложе 50 лет, в добрых делах свидетельствованные; отнюдь не должны они говорить над просвирами никаких речей; чтоб монахини при мирских церквах не жили в просвирнях. Чтоб звон церковный был по уставу. Чтоб священники уговаривали своих духовных детей чаще ходить в церкви, особенно по воскресеньям и господским праздникам; священники в церквах должны показывать собою пример всякой добродетели, благочестия, трезвости; также на пирах, во всенародном собрании и во всяких мирских беседах священникам должно духовно беседовать и божественным писанием поучать на всякие добродетели; а праздных слов, кощунства, сквернословия и смехотворения отнюдь бы сами не делали и детям своим духовным делать запрещали; где же будут гусли, прегудники и потехи хульные, от этих игр священники должны удаляться, уходить домой, а сами на них отнюдь не дерзать; чтоб службы церковные священники отправляли чинно и в ризах. Каждому новому десятиннику все городские попы и дьяконы обязаны показывать свои жалованные, ставленные, благословенные и отпускные грамоты перед поповскими и земскими старостами и целовальниками, которые у десятинников в суде сидят, причем пошлин с этих грамот не дают; у которых попов и дьяконов таких грамот не будет, тех отсылают к святителям за порукою. У сельских попов и дьяконов смотрят грамоты десятские священники и старосты земские. Для большего утверждения все святители посылают к духовенстау и ко всем православным христианам, по всем городам и селам соборных священников, добрых, искусных, чтобы церковные чины и божественное пение совершалось по уставу. Святители также должны посылать грамоты к архимандритам, игуменам и протопопам, чтоб они наблюдали за поведением поповский старост и десятских и всего духовенства. Относительно наблюдения за исполнением соборных предписаний мы имеем выпись, данную в 1552 году Берсеневу и Тютину, в которой говорится: «Не велено священническому и иноческому чину по священным правилам и соборному уложению в корчмы входить, упиваться, празднословить, браниться; и которые священники, дьяконы и монахи станут по корчмам ходить, упиваться, по дворам и улицам скитаться пьяные, сквернословить, непристойными словами браниться, драться: таких бесчинников хватать и заповедь на них царскую брать, по земскому обычаю, как с простых людей бражников берется, и отсылать чернецов в монастыри к архимандритам и игуменам, и те их смиряют по монастырскому чину; а попов и дьяконов отсылать к поповским старостам, которые объявляют о них святителям, и святители исправляют их по священным правилам; на котором чернеце нельзя заповеди доправить, то взять заповедь на том, кто его напоил. Велеть по торгам кликать: чтоб православные христиане от мала и до велика именем божиим во лжу не клялись, на кривь креста не целовали, непристойными словами не бранились. отцом и матерью скверными речами друг друга не упрекали, бород не брили и не стригли, усов не подстригали, к волхвам, чародеям и звездочетцам не ходили и у поля (судебного поединка) чародеи не были бы». Какие меры употреблялись для исправления церковных служителей, забывавших свои обязанности, видно также из следующего рассказа новгородского летописца под 1572 годом: архиепископ Леонид велел дьяков своих певчих поставить на правеж и велел на них взять по полтине московской за то, что не ходят в церковь к началу службы. Относительно иконописания собор постановил: писать живописцам иконы с древних образов, как греческие живописцы писали и как писал Андрей Рублев и прочие пресловутые живописцы, а от своего замышления ничего не изменять. Архиепископы и епископы по всем городам и весям и по монастырям «испытывают мастеров иконных и их письма сами смотрят; каждый в своем пределе избирает несколько живописцев, нарочитых мастеров, и приказывает им смотреть над всеми иконописцами, чтоб в них худых и бесчинных не было, а сами архиепископы и епископы смотрят над теми избранными живописцами и берегут этого дела накрепко, а живописцев берегут и почитают больше простых людей; вельможи и простые люди должны также живописцев во всем почитать. Относительно изображений святых во Пскове в 1540 году было любопытное происшествие: к Успеньеву дню старцы, переходцы с иной земли, привезли образ св. Николая и св. Пятницы на рези в храмцах (киотах); во Пскове таких икон на рези прежде не бывало, и многие невежественные люди поставили это за болванное поклонение: была в людях молва большая и смятение; простые люди начали священникам говорить, а священники пошли к наместникам и дьякам с собора, что в людях большое смятение; старцев схватили, а иконы послали к архиепископу в Великий Новгород. Владыка Макарий сам молился пред этими святыми иконами, молебен им собор но пел, честь им воздавал, сам проводил до судна и велел псковичах эти иконы у старцев выменять и встречать их соборно.

На жалобу царя, что ученики учатся грамоте небрежно, собор отвечал: ставленников святители строго допрашивают: почему мало умеют грамоте? И они отвечают: «Мы учимся у своих отцов или у своих мастеров, а больше нам учиться негде»; но отцы их и мастера и сами мало умеют, тогда как прежде в Москве, Великом Новгороде и по иным городам многие училища бывали, грамоте, писать, петь и читать учили; и мы по царскому совету собором уложили: выбирать добрых священников, дьяконов и дьяков женатых, благочестивых, грамоте, читать и писать гораздых, и у них устроить в домах училища: учили б они детей со всяким духовным наказанием, более же всего учеников своих берегли и хранили во всякий чистоте и блюли их от всякого растления, особенно от скверного содомского греха и рукоблудия. В Новгороде Великом попы, дьяконы, дьяки, пономари, просвирни и уличане к церкви принимают за большие деньги, на пономаре берут рублей 15, а иногда 20 и 30, и кто даст деньги, с тем идут к владыке всею улицею: а если владыка пришлет к церкви попа хорошего поведения и грамоте гораздого, но если этот поп больших денег уличанам не даст, то они его не примут. Вследствие этих злоупотреблений и постановлено было известное уже нам правило об избрании священнослужителей.

О церковном суде собор постановил: весь священнический и иноческий чин судят сами святители с великим истязанием и обыском, соборно, по священным правилам, во всех духовных делах и в прочих, кроме душегубства и разбоя с поличным, или судят те, кому святители велят судить, а не от мирских. А что по монастырям, у архимандритов, игуменов и строителей есть царские жалованные грамоты, где написано, что не судить владыкам архимандритов, игуменов, попов, чернецов и всякий причт церковный, то грамоты эти давались вопреки священным правилам и впредь таким грамотам не быть. Если кому-нибудь из священнического или иноческого чина случится искать своих обид на мирских людях, то они ищут пред мирскими судьями, с которыми вместе должны быть святительские судьи, десятские священники и земские старосты. При суде крестное целование и поле не допускаются, употребляется только обыск; если же свидетелей нет и обыск невозможен, то употребляется жребий: чей наперед вынется, тот и прав. Крестного целования и поля священническому и иноческому чину не присужать ни в каких делах, кроме душегубства и разбоя с поличным: в таких винах мирские судьи судят по мирским законам. Монастыри и казны монастырские ведают и отписывают по всем монастырям царские дворецкие и дьяки, и приказывают архимандритам, игуменам и строителям с соборными старцами, и считают архимандритов, игуменов и строителей во всем приходе и расходе, да непорочен будет суд святительский. Если митрополит нездоров, то вместо себя приказывает судить владыке сарскому и подонскому со всеми архимандритами и игуменами соборно; а бояре митрополичьи в этом суде у святителей не сидят, кроме писарей, кому дело записывать; владыка, судивши соборно и обыскавши достоверными свидетелями, судный список кладет пред митрополитом и ставит перед ним обоих истцов, и митрополит, выслушавши описок и спросивши истцов, был ли им такой суд, решает дело соборно, по священным правилам. Если на которых-нибудь духовных пастырей, на архимандритов и игуменов великих честных монастырей станут бить челом жалобщики об управах, то святители за ними недельщиков своих не посылают и на поруку их не дают, а посылают к ним свои грамоты именные, за своими печатями, с теми жалобщиками, чтоб с ними управились; а по жалобщиках брать поруки, чтоб им явиться на срок, если не управятся; сроки в посыльных грамотах архимандритам и игуменам назначать по жалованным и уставным царским грамотам, исключая духовных дел; жалобщики должны отдавать посыльные грамоты архимандритам и игуменам перед братиею на соборе; если архимандриты и игумены не управятся с жалобщиками, то пусть присылают к ответу слуг своих вместо себя, а захотят сами ехать к ответу-в том их воля. В духовных же делах архимандриты и игумены ездят к ответу, как им святители велят; в случае ослушания отправляется за ними пристав с записями и ставит их перед святителем. Царским боярам и дворецким, митрополичьим и владычним боярам игуменов, игуменей и строителей ни в которых делах не судить, судят их святители сами по священным правилам. А по рядным грамотам, по духовным, по кабалам, в поклажах, боях, грабежах и в прочих всяких делах, кроме духовных, попов, дьяконов и всех причетников и мирских людей, приказывают святители судить своим боярам, а у бояр в суде сидеть старостам поповским, пятидесятским и десятским по неделям, то две и по три, да градским старостам и целовальникам, да земскому дьяку, которым государь прикажет. Судные списки бояре полагают перед святителей и ставят обоих истцов; святители, выслушав список, спросят обоих истцов: «Такой суд им был ли?» И когда те окажут, что был, то святители, обговорив список с искусными людьми, велят учинить управу и взять пошлины на виноватом. Где прежде при великих чудотворцах, Петре, Алексии, Ионе, жили десятинники, ведали и судили весь священнический и иноческий чин, все причты церковные и прочих людей во всех делах, кроме духовных, и теперь там быть десятильникам и судить, а на суде у них быть «поповским старостам и десятским, также земским старостам, целовальникам и земским дьякам; чинят они управу по суду и обыску беспосульно и безволокитно; священникам и дьяконам к полю и крестному целованию срока не назначают без святительского ведома; если которого дела не смогут решить, то обоим истцам назначают срок стать перед святителем. Корчем десятильникам не держать, держать им питье про себя. Земские старосты, целовальники, поповские старосты и десятские священники должны наблюдать за поведением десятинников и в случае злоупотреблений писать к владыке, а если владыка не управит, писать царю; тогда десятиннику быть от царя в великой опале и взятое напрасно доправляется с него втрое. Десятинники могут давать обвиненного на поруку только тред поповскими старостами и десятскими священниками или перед земскими старостами и целовальниками, причем от поруки и поклонного не берут ничего; обыски пишут дьячки церковные или земские перед десятскими, старостами и целовальниками. Святительскую дань, десятильничьи пошлины, корм, заезд и венечную пошлину должны собирать и доставлять владыке старосты земские и поповские и десятские священники, по книгам, которые пришлет к ним владыка; венечной пошлины сбирать с первого брака алтын, со второго два, с третьего три (четыре).