3.2. Истина, заблуждение, ложь.

Заблуждение - непреднамеренное искажение результатов познания или исследования. Это содержание знания, не соответствующее реальности, но принимаемое за истину. Заблуждение объективно присущи любому процессу познания и обусловлены следующими причинами:

- сложностью решаемых проблем;

- сложностью предмета познания, трудностью его изучения или исследования;

- сложностью выражения знания в знаковых формах (любые знаковые формы - от слов до математических формул);

- ограниченностью информации;

- свободой выбора путей познания;

- неразвитостью инструментария науки;

- стремлением выдать желаемое за действительное.

Заблуждения и ошибки постепенно преодолеваются в естественнонаучном познании, однако особо острой эта проблема остается в социальном знании, т.к.

► невозможны повторения событий (необратимость истории);

► труден доступ к источникам эмпирических знаний;

► противоречивы интересы социальных общностей;

► сложны моделирование, формализация, идеализация в теоретическом познании и т.д.

Знание как ложь - преднамеренное искажение (или сокрытие) информации о предмете познания с определенными целями (в частности корыстными или некоторыми другими). Ложь – это искажение действительного состояния дел, имеющее целью ввести кого-либо в обман.

Можно выделить:

● ложь как измышление о том, чего не было;

● ложь как сознательное сокрытие того, что было;

● ложь как логически неправильное мышление.

3.3. Вера и знание.

Вопрос о состоянии веры и знания имеет длинную историю и не потерял свою остроту и в наши дни. Прежде всего, следует ввести различие между двумя типами веры: религиозной и обыч­ной, основанной на обобщенном практическом опыте людей.

В рамках религиозной философии этот вопрос получил осо­бую актуальность. Религиозная философия, собственно, и воз­никла в связи с настоятельной потребностью прояснения и пони­мания догматов веры. На первый взгляд кажется парадоксальной сама необходимость особого усилия разума по освоению так назы­ваемых истин веры, ибо «верить» — в религиозном значении это­го слова — значило принимать эти истины всей душой, сердцем, без всякого сомнения, какого бы то ни было скепсиса. Другими словами, там, где есть вера, не требуются доказательства, а там, где требуют таких доказательств, появляется сомнение, нет уже веры. Не случайно в Библии встречаются высказывания о том, что знание не увеличивает веру, что стремление к многознанию сопряжено с ересью и скепсисом.

Если брать христианство, то источником религиозной истины для него является Священное Писание. Казалось бы, верующему человеку достаточно обратиться к словам Священного Писания, чтобы навсегда проникнуться его истинным духом и усвоить в качестве веры. Однако развитие христианства опровергло эту на­ивную установку.

Во-первых, оказалось, что Священное Писание, как и текст любого исторического предания, содержит «темные», т.е. неяс­ные для понимания места. И чем дальше от современников время возникновения Священного Писания, тем трудней понимание его некоторых слов и изречений. Чтобы понять утерянный смысл, необходима особая работа разума: изучение истории, историчес­кой грамматики, толкование текста, прояснение смысла высказы­ваний. Отсюда и появляется потребность по истолкованию Свя­щенного Писания.

Во-вторых, в религиозном восприятии веры всегда возникало напряжение между здравым смыслом, воспитанном на признании очевидных фактов, и пониманием неочевидных феноменов, боже­ственных истерий, таких как Воскресение, божественное исцеле­ние больных и т.д. В силу реально возникшего расхождения здравого смысла и религиозных таинств понадобилось определенное обо­снование последних, некоторая опора на разум.

В-третьих, в процессе восприятия религиозного текста выяснилось, что многие сюжеты и изречения Священного Писания имеют не буквальный, а иносказательный смысл. Постепенно созревало со­знание того, что требуется проведение водораздела между обы­денным и божественным смыслом, между буквальным и проком­ментированным пониманием текста. А сделать это возможно толь­ко при привлечении средств разума.

В-четвертых, следует также учесть, что от прочтения Священного Писания ожидают не только понимания сказанного в нем Слова Божьего, но и определенного руководства для правильной жизни. В процессе развития общества требовалась непрерывная работа разума по нормативному истолкова­нию моральных заповедей, их интерпретация в соответствии с духом изменяющегося времени.

В-пятых, есть еще одно немаловажное обстоятельство способствовало обра­щению к ученому знанию — это потребность борьбы с еретиками. Ведь еретик — это толкователь — в той или иной степени свобо­ды — Священного Писания. Аргумент веры, следовательно, недо­статочен в борьбе с ересью, так как еретик — верующий, иногда фанатично, человек. Необходима ученая мудрость, чтобы дока­зывать ложность еретических посылок.

Наконец, следует учесть, что и само возникновение христианства и его последующее развитие не происходило и не могло про­исходить в интеллектуальном вакууме. С самого начала своего распространения в Европе христианство наложилось на античную культуру и было вынуждено взаимодействовать с античной фило­софией. Понадобилась длительная работа теологов по гармониза­ции и согласованию не только античных и христианских источников, но в и новых сфер знания, с которыми приходилось согласо­вывать веру.

В силу этих обстоятельств вера не только не могла стоять вне знания, но и сама она не могла исключить размышлений разума из своей сферы. Навстре­чу этим потребностям и шла теология, заключившая союз веры и разума. В недрах теологии рождалось особое знание со своими традициями, стилем мышления, канонами.

На первом этапе для обоснования отношений между верой и разумом многое сделал Августин Блаженный (4-5 вв.), по мнению которого, вера – конечная цель разума, а разум – поводырь для веры.

Во времена схоластики Ансельм Кентерберрийский (9 в.) учил «верить, чтобы понимать», а Абеляр (12 в.) – «понимать, что­бы верить». Но различия между ними несущественны. Вера всег­да оказывается началом и конечным итогом того пути, который должен пройти философский разум в обосновании религии.

Талантливый систематизатор теологии Фома Аквинский (13 в.) подводит итог в решении поставленной проблемы: фило­софия призвана служить теологии.

После Коперника, Галилея, Ньютона со становлением меха­нистической научной парадигмы вера вытесняется за пределы нау­ки. Там, где присутствует вера, нет места научному знанию, а там, где есть такое знание, нет места вере.

Однако, начиная с немецкой классической философии (Канта, Гегеля и др.) и с методологических достижений создателей квантовой физики, пред­ставления об активности познающего субъекта и неотделимости исследователя от экспериментальной ситуации стали нормативны­ми. Это привело к тому, что вера, интуиция, эстетическое чутье, озарение (инсайт) и т.д. стали принципиально неуст­ранимыми из научного и обыденного мышления. Более того, с середи­ны 20 в. исследованиями теологов более очевидными стали гносе­ологические обоснования догматики и вероисповедных принципов.

По их мнению, что хотя научный разум открыт для новаций, что ни одна научная теория не может претендовать на роль догмы, что наука развивается через сомнение и критику устоявшихся положений, но и так называемые догмы – это не более, чем обобщенные результаты религиозной практики (Откровение, Священное Писа­ние, аскетический опыт отцов Церкви и т.д.). В религиозной мысли догма – это понятийная фиксация опытных данных, исходный постулат. Когда утверждается, что Бог – троичен в ипостасях, то это – не более догма (в обыденном смысле), чем утверждение, что скорость света не зависит от скорости движе­ния источника света. Теория – и достаточно свободная – начина­ется с понимания факта троичности Бога, как и теория, объясняю­щая, почему скорость света не зависит от скорости его источника. Становление теории осуществляется обычным порядком. И вера здесь занимает такое же место, как и в любом знании.

Вера в ее религиозном смысле имеет особый собственный статус именно на ступени получения данных первоначального религиозного опыта. Это особая, очень сложная и малоисследованная область челове­ческой психики и эвристической практики, которая плодотворно и целенаправленно изучается целым рядом отечественных и зарубеж­ных богословов, философов, естественников.

Вера как верность Богу и последовательное практическое осу­ществление в жизни религиозных идей, ценностей и норм – это уже другая область веры, не имеющая прямого гносеологического значения.

Второй тип веры - это та, которая состоит в психологической уверенности в правильности содержания вы­сказывания. Эта вера играет важную роль, как в обыденной жиз­ни, так и в научном познании.

Существуют качественно раз­личные виды такой веры, обладающие различной степенью моти­вации поступков человека:

□ эмоционально-чувственная;

□ рассудочная;

□ рациональная.

Подобные типы веры — неотъемлемый компонент практической деятельности. В своей жизнедеятельности человек постоянно при­нимает решения, осуществляет волевой выбор. Обстоятельства, при которых принимаются решения, очень редко бывают одно­значными и чаще всего допускают несколько альтернатив в выбо­ре стратегии и тактики деятельности. Там, где индивид не может прийти к однозначному решению на основе имеющейся информа­ции, и его выбор не навязан ему принуждением, вступает в силу свободная воля. Индивид вынужден опираться на свою веру в успех предприятия.

Вера не возникает на пустом месте. Она формируется жизненными обстоятельствами, практическим опытом. Поэтому можно сказать, что вера основывается на знании и опыте. Возни­кает ситуация, которая не вписывается в алгоритмы, — ситуация нового решения. В этом случае подвижность мира компенсирует­ся подвижностью сознания, его эвристичностью и, конечно же, верой в свое всемогущество и способность справиться с ситуацией.

Вера и знание представляют собой диалектически взаимосвя­занные противоположности. Вера помогает действовать в услови­ях неопределенности. Если бы существовала полная информиро­ванность, то отпала бы необходимость в вере. Однако такая ин­формированность в виртуальном мире принципиально невозмож­на. Поэтому устранить неопределенность при принятии решений человеку никогда не удастся. Человек потому и принимает сво­бодное решение, что принципиально нельзя просчитать его как логичный вывод.

Значение веры в познании заключается в следующем:

1. Вера имеет личностное значение для человека и выражает субъективную уверенность (опирающуюся или нет на объективную обоснованность) в правоте высказывания.

2. Вера дополняет знание в области незнания, мотивируя человека на добывание знаний, регулируя поведение субъекта.

3. Вера является необходимым элементом принятия решения и на познавательную деятельность, и на предметную практику.

4. Вера занимает важное место в той области человеческой деятельности, которая недоступна на данном конкретно-историческом этапе знанию, например, интуиция, парапсихология, уфология, телекинез и др.

Выдвигая гипотезу, исследователь всегда ограничен в факти­ческих данных. Недостаточность эмпирической базы может обу­словливать с равной вероятностью различные гипотетические объ­яснения каких-либо явлений. Но, принимая решение в пользу дан­ной гипотезы, исследователь должен верить в свою правоту.

Разработка теории также может натолкнуться на альтернатив­ные подходы. Из научной практики известно, что существуют так называемые эквивалентные теоретические подходы. Их эквива­лентность в том и состоит, что одна и та же эмпирическая база одинаково соответствует различным теоретическим объяснениям. В этих случаях ученый отдает свое предпочтение той или иной теории за счет веры в нее.

Наконец, сами истоки познавательной деятельности уходят в глобальную веру ученого в то, что мир в принципе познаваем, что, познавая мир, можно достичь истины. Без этой веры ученому просто бесполезно приступать к научному исследованию.

Научное сообщество ничего не принимает на веру. Аргумент веры исключается общепринятым стилем научного мышления. Ученый может в индивидуальной деятельности руководствовать­ся чем угодно, в том числе и опираться на веру. Но как только научная идея им формулируется и представляется на суд научной общественности, она немедленно попадает под огонь перекрест­ной критики профессионалов.

В научном сообществе действует «методическое сомнение», организованная критика, которая ставит жесткий фильтр на пути общественного признания научных идей. И можно быть уверен­ным, что научное сообщество не пропустит в науку произволь­ных, недостаточно обоснованных аргументами идей и теорий.

* * *

1. Философская теория познания имеют вполне конкретное содержание и представляет систему запрограммированных субъектно-объектных отношений и действий на основе разработанного с целью добывания знания, проверки его истинности, обработки, хранения и трансляции.

2. Философская концепция познания выступает общей методологической основой познания конкретных наук и обыденно-практического познания.

3. Основной проблемой познания является проблема истины, представляющей единство абсолютного и относительного знания, объективного по форме и субъективного по содержанию.

4. Постижение истины – сложный и противоречивый процесс, сопряженный с заблуждениями и ошибками, а иногда, и с ложью. В этом процессе особо важна вера в познаваемость мира и способность человека получить достоверное знание.

Приложение

Рис. 2.1. Механизм мышления

1 Описание типологии знаковых систем см.: Соломоник А. Язык как знаковая система. М., 1992; Культурология. Социокультурная динамика: Учебное пособие / Автор-составитель и редактор С.В. Бойко. – Череповец: Изд-во ЧВИИРЭ, 2001. Ч.3. С. 6-23.

2 См.: Философский энциклопедический словарь. – М.: «Советская энциклопедия», 1983. – С. 391-392.

3 См.: Введение в философию: Учебник для вузов. В 2 ч. Ч. 2 / Фролов И.Т., Араб-Оглы Э.А., Арефьева Г.С. и др. – М.: Политиздат, 1989. С. 347-350.