Германская модель Это модель социального рыночного хозяйства, которая расширение конкурентных начал увязывает с созданием особой социальной инфраструктуры, смягчающей недостатки рынка и капитала, с формированием многослойной институциональной структуры субъектов социальной политики. В германской экономической модели государство не устанавливает экономические цели - это лежит в плоскости индивидуальных рыночных решений, - а создаст надежные правовые и социальные рамочные условия для реализации экономической инициативы. Такие рамочные условия воплощаются в гражданском обществе и социальном равенстве индивидов (равенстве прав, стартовых возможностей и правовой защите). Они фактически состоят из двух основных частей: гражданского и хозяйственного права, с одной стороны, и системы мер по поддержанию конкурентной среды, с другой. Важнейшая задача государства - обеспечивать баланс между рыночной эффективностью и социальной справедливостью. Трактовка государства как источника и защитника правовых норм, регулирующих хозяйственную деятельность, и конкурентных условий не выходит за пределы западной экономической традиции. Но понимание государства в германской модели и, в целом, в концепции социальной рыночной экономики отличается от понимания государства в других рыночных моделях представлением о более активном вмешательстве государства в экономику. Германская модель, сочетающая рынок с высокой степенью государственного интервенционизма, характеризуется следующими чертами: - индивидуальная свобода как условие функционирования рыночных механизмов и децентрализованного принятия решений. В свою очередь, это условие обеспечивается активной государственной политикой поддержания конкуренции; - социальное равенство - рыночное распределение доходов обусловлено объемом вложенного капитала или количеством индивидуальных усилий, в то время как достижение относительного равенства требует энергичной социальной политики. Социальная политика опирается на поиск компромиссов между группами, имеющими противоположные интересы, а также на прямое участие государства в предоставлении социальных благ, например, в жилищном строительстве;

- антициклическое регулирование;

- стимулирование технологических и организационных инноваций;

- проведение структурной политики;

- защита и поощрение конкуренции.

Перечисленные особенности германской модели есть производные от основополагающих принципов социальной рыночной экономики, первым из которых является органическое единство рынка и государства.

Другой особенностью экономического пути развития Германии является так называемый «рейнский капитализм», характеризующийся значительной ролью банков в экономике страны. Банки являются в Германии крупными акционерами промышленных компаний и компаний в сфере услуг, поэтому неслучайно активное вмешательство банков в процесс принятия бизнес решений. Таким образом, позиции банков в экономике Германии с учетом их реального влияния на бизнес оказываются более сильными, чем в других странах мира. Существуют три основных особенности немецкой модели, отличающие ее от других моделей. Две из них – это состав совет директоров и права акционеров. Во-первых, немецкая модель предусматривает двухпалатный Совет, состоящий из Правления (исполнительного совета) (чиновники корпорации, т. е. внутренние члены) и наблюдательного совета (представители рабочих, служащих корпорации и акционеров). Эти две палаты абсолютно раздельны: никто не может одновременно членом Правления и наблюдательного совета. Во-вторых, численность наблюдательного совета устанавливается законом и не может быть изменена акционерами. В-третьих, в Германии и других странах, использующих немецкую модель, узаконены ограничения прав акционеров в части голосования, т. е. ограничивается число голосов, которое акционер имеет на собрании и которое может не совпадать с числом акций, которыми этот акционер владеет.

На сегодняшний день Германия испытывает из-за своей модели социально-рыночной экономики серьезные сложности. У Германии в конце 1990-х годов были довольно низкие темпы роста ВВП, которые были почти в три раза ниже, чем у США в этот же период. Зарегистрирован самый высокий с 1933 г. уровень безработицы, который в свой пик (в марте 1997 г.) составил 11,3% экономически активного населения. Вплоть до лета 1999 г. продолжал снижаться курс немецкой марки, достигнув уровня 1,92 марки за доллар США в конце июля. Высокий уровень социальных гарантий привел к тому, что 40% чистой прибыли немецких компаний идет на оплату труда, на отчисления в социальные фонды. Из 100 евро чистой заработной платы в среднем на отчисления работодателей в социальные фонды приходится 81 евро. Достаточно велик уровень пособий по безработице, что способствует иждивенчеству части немцев. Для поддержания социальных пособий на должном уровне используется мощный фискальный пресс на население и компании. Уровень налогообложения в стране к концу 1990-х годов достиг невиданных размеров [15]. Высокий уровень налогов и отсутствие программ по стимулированию иностранных инвестиций приводит к тому, что Германия не слишком привлекательна для зарубежного капитала. В Германии, несмотря на утроение объема иностранных инвестиций в экономику страны за последние 10 лет до величины 58 млрд. долл. в 2002 г., на долю иностранных инвесторов приходится 7,5% [14]. Доля государственных расходов в экономике Германии крайне высока (около 50%), а рост государственных расходов порождает проблему с дефицитом бюджета и государственным долгом. Усложняет проблему социально-рыночного хозяйства Германии консолидация восточных и западных земель [13]. Для экономики Германии характерна «сверхиндустриализация», то есть достаточно большая доля промышленности в производстве ВВП по сравнению со многими развитыми странами мира. Только Япония является в большей степени индустриальней, чем Германия Это не случайно, так как специализацией Германии в мировой экономике является производство промышленной продукции. Несомненно, что Германия в конце 2002-го года достигла определенного пика развития национальной модели экономики, которая теперь нуждается в серьезной модернизации. Скорее всего, Германии потребуется либерализация экономики и консервативные реформы по американскому образцу. Из-за слабости структурных преобразований в экономике Германия с каждым разом все менее справляется со своей ролью локомотива развития Европы и ЕС.

Модель

Экономика. Для германской модели характерна рыночная экономика с высокой долей свободы выбора предпринимательской деятельности, профессии, распоряжения частным, стиля потребления и т.д.

В эк. политике Германия является классическим государством-экспортером: практически не имея природных ресурсов, она занимает второе место в мире (после США) по экспорту товаров и услуг, и, прежде всего, по экспорту автомобилей и станков. Стабильность германской экономики обеспечивают мелкие и средние фирмы, которых насчитывается около 3 млн.

Социальная сфера. Соц. политика основана на предоставлении всем формам хозяйства (крупным, мелким и средним) возможностей устойчивого развития. Особым покровительством пользуются мелкие и средние предприятия, фермерские хозяйства. Государства активно влияет на цены, пошлины, технические нормы.

После объединения Восточной и Западной Германии пришлось уравнять их системы соц. обеспечения. Огромное количество восточных немцев (до 20%) осталось без работы, а значит, без средств к существованию; пособия по безработице едва хватает на самое необходимое. Социологические опросы показывают, что большинство немцем считают: государство взвалило на себя груз объединения, не просчитав многих последствий этого процесса. В последнее время благодаря усилиям федерального правительства безработица уменьшилась на 11-12%.

Политика. Пол. германская модель считается самой развитой в области системы тарифных соглашений: за круглым столом собираются представители руководства предприятия, всех организаций – как общественных, так и политических, которые рассматривают вопросы заработной платы, отпусков, соц. страховок, пособий.

Соц. политика основана на предоставлении всем формам хозяйства (крупным, малым, средним) возможностей устойчивого развития.

Принятый во Франкфурте европейский пакт устойчивости европейских национальных валют должен способствовать стабилизации в экономике и уменьшению соц. проблем. Но при этом рекомендовано учитывать следующее: а) в области занятости нельзя руководствоваться только конъюнктурой рынка; б) стоимость работы не должна быть слишком высокой.

Модель германская социально-экономическая модель «Старое» и «новое» социальное рыночное хозяйство и роль государства в экономике

Германская модель прочно ассоциируется с «социальным рыночным хозяйством» — системой, возникшей после демонтажа национал-социалистического тоталитарного режима и в результате проведения эффективных реформ под руководством Людвига Эрхарда. Суть нового хозяйственного порядка определялась его создателями как соединение свободного конкурентного рынка с социальной справедливостью. Следует особо подчеркнуть, что на первом месте в этой модели - хотя это и не вытекает из ее названия - стоит именно свободный рынок и только на втором — социальная справедливость (или социальное выравнивание). И хотя реальное социально-экономическое развитие зачастую не вписывалось в рамки избранной модели, в целом в Германии сформировался хозяйственный порядок, который опирается на фундамент этой модели и содержит многие ее важнейшие элементы.

О становлении социального рыночного хозяйства в ФРГ, его теоретическом обосновании и реальном воплощении правительством Аденауэра – Эрхарда при существенной поддержке США (которые не только помогали по линии «плана Маршалла», но и разрабатывали основные послевоенные реформы, в частности, денежную реформу 1948 г. и введение немецкой марки, а также обеспечивали политическое прикрытие западногерманским реформаторам) за последние 10 лет в России написано уже немало¹ поэтому на исторической части вопроса мы останавливаться не будем.

Концептуальная основа «социального рыночного хозяйства» — ордоли6еральные теории, разработанные учеными Фрайбургской школы во главе с Вальтером Ойкеном и Францем Бёмом, а также неолиберальные теории Вильгельма Рёаке, Александра Рюстова и Альфреда Мюллер-Армака - также подробно рассмотрена в недавно изданных на русском языке книгах² и заинтересованных читателей мы отсылаем к ним.

При исследовании германской модели следует учитывать четыре важных обстоятельства:

1) в Германии велико значение традиций_, формы и правила, созданные новым системам, а максимально используются и в том или ином виде сохраняются весьма долго; с одной стороны, это придает новым системам большую устойчивость (например, поощрение свободы ремесленных промыслов со времен реформ К. фон Штайна в начале XIX в. или созданная позднее О. фон Бисмарком модель социального государства), но с другой - сдерживает развитие, делает его более осторожным, не допускает радикальных сдвигов или играет негативную роль в хозяйственной деятельности (регламентация той же ремесленной, да и всей предпринимательской деятельности, закостенелость принципов тарифной автономии, тенденции к картелизации экономики);

2) модель социального рыночного хозяйства имела много «духовных отцов», которые не только не были едины в ее понимании, но и зачастую критиковали тех, кто воплощал ее на практике — прежде всего Л. Эрхарда и всех канцлеров, каждый из которых в большей или меньшей степени менял первоначальный замысел; поэтому следует строго различать теоретическую концепцию социального рыночного хозяйства (которая, разумеется ччч важна и реализованной в Германии хозяйственный порядок, даже если он, как уже отмечалось, и опирается на принципы этой концепции;

3. в германской модели сочетаются принципы либеральной экономики и активного вмешательства государства, свобода и порядок; роль государства в экономике всегда была и остается весьма высокой, но характер экономической политики свидетельствует о том, что она сосредоточена преимущественно на регулировании общих условий хозяйствования (или хозяйственного порядка), а не хозяйственных процессов;

4. социальное рыночное хозяйство — это открытая система в том смысле, что она не застыла в своем развитии, не стала раз и навсегда сформированным механизмом, а, напротив, подвергалась и подвергается постоянным видоизменениям; причем если некоторые из них имеют характер частичных улучшений или корректировок, то другие превращаются в довольно глубокие и масштабные модификации, затрагивающие принципиальные элементы системы.

Последний аспект весьма важен, поскольку германская модель уже пережила две серьезные модификации – попытку внедрить «глобальное регулировае» в конце 60-х - начале 70-х годов и частичный переход к политике стимулирования предложения в 80-е годы. Первая модификация связывается с именем тогдашнего министра экономики Карла Шиллера, который намеревался соединить неокейнсианские и неолиберальные (в германском варианте — ордолиберальиые) принципы, но попытка в значительной мере оказалась неудачной, в «глобальном и инвестиционном регулировании вскоре разочаровался и сам Шиллер, а в настоящее время от этого регулирования осталось, пожалуй, лишь среднесрочное финансовое (бюджетное) планирование. Вторая модификация, которая наряду с включением в систему государственного регулирования элементов политики предложения (по образцу рейганомики) характеризовалась и более активным использованием методов монетаристской политики, была весьма осторожной и ограниченной: канцлер Гельмут Коль и его министры не захотели (или не смогли) осуществить радикальные преобразования, подобные тем, которые совершили М. Тэтчер и Р. Рейган. Последовавшее в 1990 г. объединение Германии поставило новые сложные задачи, которые по существу затормозили процесс либерализации хозяйственной жизни, начавшийся несколькими годами ранее.

Сейчас мы являемся свидетелями начавшейся третьей модификации социального рыночного хозяйства в Германии, которая может стать более масштабной и радикальной, чем две предыдущие, если только непоследовательность и недостаток воли берлинских политиков, уже сталкивающихся с мощным общественным противодействием реформам, не приведут к компромиссным полумерам.

Отметим, что попытки приступить к реформированию социального рыночного хозяйства предпринимало и правительство Коля еще в середине 90-х годов, но поражение на выборах 1998 г. лишило правоцентристскую коалицию возможности продолжить этот процесс. Вместе с тем в стране шла дискуссия о «новом социальном рыночном хозяйстве», которую вели преимущественно теоретики неолиберального толка. Однако инициативу перехватила «красно-зеленая» коалиция (СДПГи Союз 90/Зеленые), возглавляемая канцлером Герхардом Шредером. Правда, несколько лет было упущено, поскольку они ушли на точечную, фрагментарную политику, попытку минимизировать неизбежные риски при вмешательстве в столь чувствительную сферу, как социальное обеспечение, ожидание благоприятной конъюнктуры и т.д. (впрочем, одновременно готовились и запускались налоговая и пенсионная реформы). Только в марте 2003 г., через полгода после тяжелейшей повторной победы на выборах 2002 г., канцлер Шредер в специальном правительственном заявлении в Бундестаге провозгласил программу реформ названную «Повестка дня — 2010» (Agenda 2010) комплексный характер - от снижения налогового бремени до повышения инновационное немецких фирм, но нацелена прежде всего на либерализацию рынка труда, точнее, на смягчение регламентации найма и на снижение степени социальной Защищенности безработных.

Ирония истории в том, что либеральные реформы, призванные изменить качество социального государства и уменьшить его размеры, взялась проводить левоцентристская, социал-демократическая партия. Это неизбежно должно было вызвать (и вызвало) противоречия как внутри СДПГ, так и среди их сторонников в обществе. Впрочем, в обществе большинство действительных сторонников этой партии отказали ей в поддержке, и социологические опросы весной 2004 г. показали самый низкий электоральный рейтинг социал-демократов — около 24%, а на выборах в Европарламент (июнь 2004 г.) и на земельных выборах (в сентябре 2004 г.) СДПГ потерпела поражения.

Несмотря на слабость партийной и общественной поддержки, также собственные колебания (выражавшиеся в поисках сглаженных, компромиссных решений, понимаемых, однако, не столько как осторожность, сколько как неуверенность), Шрёдер все же приступил к реформам, которые могут поколебать устои германской модели. Откладывать реформы уже невозможно, так как внутренние структурные проблемы и вызовы глобализаций могут в недалеком будущем вызвать неконтролируемое саморазрушение существующей в Германии соцнально-экономигеской системы

Основные вопросы, которые следует решить при анализе процессов модификации социального рыночного хозяйства можно свести к следующим:

• действительно ли Германия нуждается в радикальных реформах, настолько ли плохо дело, что речь идет о том, что надо «спасать Германию»¹, или же опасности преувеличены и в случае улучшения мировой конъюнктуры германская модель еще долго будет демонстрировать свою эффективность?

• можно ли еще спасти Германию или она окончательно скатывается в разряд стран второго эшелона?

• правильное ли направление преобразований, избранное кабинетом Шредера, или это немецкий вариант «перестройки» известными нам последствиями?

• есть ли шансы на реализуемость программы «Повестка дня - 2010» с учетом сопротивления не только политической оппозиции, но и левого крыла социал-демократов вкупе с профсоюзами, а также отсутствия широкой общественной поддержки?

За этими конкретно-политическими вопросами скрывается и фундаментальная проблема: означают ли нынешние реформы демонтаж системы социального рыночного хозяйства — германской модели развития, ставшей во второй половине XX в, не только одной из успешнейших, но и наиболее привлекательной, ставшей основой для европейской континентальной модели, образцом для большинства стран Центральной и Восточной Европы и мечтой для российских политиков (правда, в несколько искаженном виде «социально ориентированной рыночной экономики»).

Большинство российских исследователей, в той или иной мере сталкивающихся с нынешними германскими проблемами, убеждено, что говорить можно в крайнем случае о некоторых порой встречающихся кое-где определенных трудностях, из-за чего, мол, и дискутируются такие «важные» вопросы, как то: не придется ли в ближайшем будущем немецкому рабочему отдыхать на Канарах только две недели, а не три, как раньше? Но разве это похоже на кризис или тем более на крах?

Другие полагают, что кризис налицо, но происходит он лишь в сфере социального обеспечения, а не поражает систему в целом. Экономика Германии остается одной из наиболее эффективных в мире, а утверждения о снижении конкурентоспособности немецких товаров едва ли имеют под собой основания. Поэтому достаточно провести пару-тройку неотложных точечных реформ (пенсионную прежде всего), и все станет на свои места.

Заметим, что и в первом, и во втором случае системный характер кризиса в Германии и его серьезность отрицают, как правило, сторонники формирования «социально-ориентированной рыночной экономики» в России. Им жалко расставаться с такой образцово-показательной моделью, которая, по их мнению, увязала бы российские традиции (прежде всего тотально регулирующее и патерналистское государство) и европейские рыночные ценности. Отрицание кризиса одними и сведение его лишь к одному сегменту другими имеют важную целевую функцию, ибо позволяют надеяться на жизнеспособность социального рыночного хозяйства - «третьего пути» между капитализмом и социализмом — и в XXI в.

Реальная ситуация в Германии, разумеется, весьма сложна и неоднозначна. Но стоит сколько-нибудь детально вникнуть в нее и станет ясно, что трудности не надуманы и достаточно серьезны. До краха модели пока еще далеко, но болезнь запущена и прогрессирует.

Чтобы не быть голословным, приведем ряд показательных фактов¹, свидетельствующих, что немецкая экономика переживает структурный кризис.

Германия утрачивает конкурентные преимущества и не может адекватно отвечать на вызовы глобализации. Она уступает уже не только по темпам роста, но и по уровню развития многим партнерам по ЕС (не говоря уже о США). В последние 3-4 года по производству валового национального продукта на душу населения ее обогнали Великобритания, Франция и даже Австрия (в 1970 г. австрийский уровень достигал лишь 59% западногерманского), Нидерланды и Ирландия (около 50% в конце 80-х годов). Высокое качество товаров, произведенных немецкими рабочими, не компенсирует их чрезмерно высокой стоимости, причем прежде всего за счет такой составляющей, как издержки на прямую и косвенную оплату труда.

Выражением структурного кризиса стали низкие темпы роста — с 1992 г. они составляют в среднем менее 2%; самый высокий прирост ВВП за это время был в 2000 г. — 2,9%, после чего насупила стагнация (пли даже рецессия: в 2001 г. — 0,8, в 2002 г. - 0,2, в 2003 г. -0,1%).

Высокая долговременная безработица, которая мучает Германию с конца 80-х годов, также носит не конъюнктурный, а структурный характер и даже в условиях подъема снижается несущественно. Уровень безработицы с 1994 г. колеблется возле 9-10% трудоспособного населения, а иногда и превышает 12%¹.

Крупные компании (а в последнее время также и мелкие, и средние предприятия) регулярно выводят рабочие места за рубеж. Главный аргумент — высокие издержки на труд, высокая стоимость рабочего места (последние примеры: «Сименс ICN» сократил в 2001-2003 гг. 20 тыс. рабочих мест, перенося их в Китай и Республику Корея; крупнейший в Германии производитель очков фирма «Роденшток» сократила 500 мест в г. Реген, где рабочее место стоит 40 тыс. евро в год, и перенесла их в Чехию, где оно стоит 9 тыс. евро). Это не исключение, а тенденция (опрос в 2003 г. показал: каждое четвертое предприятие намерено в следующие 3 года выносить производство за рубеж). Германия проигрывает в мирохозяйственной конкуренции как место приложения капитала. Чистый отток капитала стал хроническим (в 2001, 2002 и 2003 гг. соответственно 26, 69 и 55 млрд евро; правда, в 2000 г. сальдо было положительным: +34 млрд, но исключительно благодаря покупке британской компанией «Водафон» фирмы «Маннесманн»). Инвестиционная активность в стране низкая, а в строительстве уже несколько лет отрицательная.

Не менее проблематична инновационная активность и государства, и частного бизнеса. Общие расходы на НИОКР заметно уступают не только абсолютным, но и относительным (т.е. по отношению к ВВП) показателям США и Японии (хотя, впрочем, в ЕС доля расходов на НИОКР в ВВП выше только у Финляндии и Швеции). Неслучайно Шредер в 2004 г. Неоднократно замечал, что «Повестка —2010» — это не только снижение налогов и социальной помощи, но и стимулирование инновационной активности.

При расширении возможностей хозяйственного взаимодействия, которые обеспечивает углубление и расширение европейской интеграции, одновременно осложняются условия для проведения национальной экономической политики, и приспособление немецких механизмов регулирования к требованиям ЭВС оказалось не столь эффектианым, как ожидалось. Государственные финансы оказались фактором, тормозящим развитие вместо того, чтобы стимулировать его. Наконец, демографические проблемы (старение нации, низкая рождаемость) уже готовят серьезные социально-экономические провалы в обозримом будущем (по крайней мере через 15-20 лет).

Все это делает реформы в Германии неизбежными и комплексными. Свободы выбора нет ни у Шредера, ни у любого другого канцлера, который оказался бы сейчас (или в ближайшем будущем) у власти. Старые механизмы социального рыночного хозяйства не срабатывают. Но главный вопрос — как проводить реформы, чтобы не разрушить проверенную и доказавшую свою эффективность систему? Или все же ее следует разрушать, а не просто ремонтировать?

Однозначного ответа на этот вопрос «Повестка дня — 2010» не дает — последовательности и решительности ей не хватает. Но если она будет осуществляться хоть с каким-то успехом, то скорее всего радикализация будет нарастать.

Первоначально «Повестка дня — 2010», помимо реформы на рынке труда (большая гибкость условий для применения защиты от увольнений, сокращение сроков выдачи и размеров пособий по безработице), предусматривала реформу обязательного медицинского страхования¹, изменения в правовом регулировании ремесла в сторону либерализации, реформирование коммунальных (местных) финансов, программу предоставления государственным кредитным учреждением «Кредитанштальт фюр видерауфбау» дешевых займов коммунам для инвестирования в инфраструктуру и на модернизацию жилья.

Параллельно с этими мероприятиями проходит масштабная ступенчатая налоговая реформа (2000-2005 гг.), предусматривающая снижение корпорационного и подоходного налогов², и пенсионная реформа, нацеленная на постепенное увеличение накопительных пенсий.

Постепенно содержание «Повестки дня — 2010» становится все более обширным. Программа охватывает сейчас практически весь комплекс реформ, в том числе налоговую и пенсионную реформы³. Важнейшим дополнением 2004 г. является политика содействия инновациям — попытка на национальном уровне ликвидировать (или смягчить) явный провал задач, сформулированным лиссабонским саммитом ЕС в 2000 г. Кроме того, программа включает также реформы в профессиональном обучении, сфере образования и научных исследований, содействии семьям (в частности, из федерального бюджета выделяется 4 млрд евро для обеспечения функционирования школ целый день, что, кстати, тоже должно содействовать занятости).

Если изменения в финансовой политике лишь косвенным образом (и не всегда обязательно) влияют на снижение уровня социальной защиты работников, то сдвиги на рынке труда явно приведут к последствиям, которые мало совместимы с моделью социального рыночного хозяйства. Левые социал-демократы, ПДС, ХСС и профсоюзы как раз и обвиняют нынешнее правительство в том, что трудящиеся лишаются своих завоеваний, что возможно снижение заработной платы работников и общих располагаемых доходов домашних хозяйств и т.д. И это действительно может произойти.

Но правительство делает упор на то, что реформы социально справедливы, поскольку дают возможность индивиду быстрее получить работу, не оставлять будущим поколениям социальную систему, которую невозможно финансировать, не давить активность и эффективность граждан чрезмерными побочными издержками на труд и т.д.

Собственно, те, кто имеет хорошую работу, проигрывают (поскольку их доходы могут и уменьшаться, хотя и необязательно), те же, кто не имеет работы, в целом выигрывают, хотя этот выигрыш сопряжен с большим собственным участием. Общество в целом выигрывает, если блок реформ приведет не только к сокращению безработицы, но и к оздоровлению государственных финансов.

Политические противники используют ситуацию с непопулярными (хотя и крайне необходимыми) реформами, чтобы получить дополнительные дивиденды в качестве выразителей народных чаяний. Электорат вообще пе понимает, зачем эти реформы затеяны (что наглядно показывали в течение всего 2004 г. выборы и опросы, митинги и демонстрации)¹. Как только социал-демократы робко начинают тормозить экспансию социального государства, их тут же обходит слева (!) ХДС/ХСС. Правда, пока критического противостояния не наблюдается, и надо отдать должное оппозиции: хотя и после долгих и трудных переговоров в рамках согласительных комиссий, компромиссное решение все же находится. Справедливости ради отметим, что в научных публикациях, а не в рассчитанных на широкую публику телевизионных ток-шоу реформы Шредера критикуются серьезными учеными не за ликвидацию социального государства, а за нерешительность, половинчатость и недостаточную системность в проведении реформ.

Иногда говорят, что надо возвращаться к исходной концепции социального рыночного хозяйства Л. Эрхарда (это напоминает лозунги середины 80-х годов в нашей стране — вернуться «к подлинному Ленину»). Действительно, ряд идей Эрхарда и других духовных отцов социального рыночного хозяйства могут быть подспорьем в разработке новых подходов к модернизации социально-экономической системы Германии. Вместе с тем совершенно ясно, что даже самая хорошая модель, создававшаяся в середине XX в., не может быть пригодной для века XXI. Дело не только в глобализации и демографии, но и в том, что прекрасная модель социального рыночного хозяйства не способна адекватно справляться с новыми проблемами. А модель действительно привлекательная - ломать жалко. Однако как раз ее достоинства превращаются в недостатки и барьеры, причем отказывает один из основных элементов — солидарное перераспределение (это особенно ясно, если рассмотреть принцип солидарности поколений в пенсионном страховании).

Очевидно, что и нынешнему, и следующему кабинетам не удастся ограничиться «совершенствованием», а придется кардинально перестраивать всю систему (т.е. проводить системные реформы).

В результате эти преобразования — при грамотном их осуществлении — могут привести к формированию новой модели СРХ, отвечающей европейским традициям и ценностям и — вызовам глобализации и «универсализации». Новая модель сохранит ряд фундаментальных принципов «социального государства и государственного регулирования, но их качества должны измениться в условиях в целом более либерального хозяйственного порядка.

В последующих параграфах мы ограничимся лишь характеристикой отдельных черт действующей в Германии модели и попытаемся на более конкретном уровне определить соответствие ее требованиям XXI в., а также проанализировать новые реальные тенденции и принципиальные решения (прежде всего в рамках «Программы — 2010»), которые ведут к формированию «нового социального рыночного хозяйства». При этом выделяется четыре ключевые сферы, важных как для понимания текущей экономической ситуации в стране, так и для выявления особенностей модернизации германской модели: предпринимательство, накопление собственности и финансовые рынки, финансовая политика государства, рынок труда.