Иконописные образы Симона Ушакова
Ранние работы Симона Ушакова до нас не дошли. Самое раннее из датированных произведений Ушакова – образ Владимирской Божией Матери 1652 года, находящийся в московской церкви Архангела Михаила в Овчинниках. Эта сама по себе неинтересная, вполне заурядная икона любопытна только в том отношении, что ясно указывает художественную среду, из которой вышел Ушаков. Икона овчинниковской церкви очень типична для второй половины царствования Михаила Феодоровича, для той эпохи русского искусства, когда различие между московской и строгановской школами стерлось почти окончательно. Ничто еще не предвещает здесь пути, по которому вскоре направился Ушаков. Всего пять лет спустя он пишет своего “Великого Архиерея”, с которого следует вести начало нового, “Ушаковского” периода русской иконописи [Архиерей Великий – это Иисус Христос в виде великого архиерея, “по чину Мельхиседекову”. На иконе надпись: “Архиерей Великий прошедый небеса”. Внизу подпись: “написан Царским мастером Симоном Ушаковым в 7165 лето в царство царя Алексия Михайловича”.]. Написанная еще в технике чисто иконописной, икона “Архиерей”, тем не менее, не имеет ничего общего со всем духом и смыслом русской иконописи. В этом вялом, усталом облике нет ничего поднимающегося над землей, нет и намека на тот вдохновенный полет ввысь, в нездешние края, которым так сильно искусство древнего Новгорода: то было “горнее”, это – “плотское”; там светлый праздник, торжественный перезвон, здесь – унылые, серые будни [Икона эта находится над аркой в трапезе главной церкви Грузинской Божией Матери в Китай-городе.].
Если икона “Архиерей Великий” имеет еще отдаленную, хотя бы только внешне техническую связь с предшествующей иконописью, то все последующие произведения Ушакова теряют и это призрачное родство с нею, и тут с особенной ясностью вскрывается основной грех всего его творчества, a вместе с тем и грех всей Ушаковской эпохи. Нагляднее всего это видно на его иконах Спасителя, тем более что слава Ушакова была основана главным образом на его необыкновенном искусстве в писании ликов, в котором он не знал себе соперников. В этих ликах традиционный тип Русского Спасителя получил новые, неведомые ему дотоле черты. Новгородский Спас был грозным Богом, новый Спас бесконечно ласковее: он Богочеловек. Это очеловеченье Божества, приближение его к нам внесло теплоту в суровый облик древнего Христа, но в то же время лишило его монументальности. В церкви Григория Неокесарийского на Полянке есть местная икона работы Ушакова 1668 года, изображающая Господа Вседержителя с раскрытым Евангелием в левой руке. Этот образ также человечнее прежних, но в то же время это одно из самых неприятных произведений Ушакова, в котором он подает руку скучнейшим палеховским и мстерским иконописцам-промышленникам. Из многочисленных вариантов “Спаса Нерукотворенного” особенной славой пользуются два, находящиеся в Троице-Сергиевой лавре. Более ранний из них хранится в ризнице и датирован 1673 годом. Глядя на эту добросовестно разделанную, тщательно распушенную голову, с недоумением вспоминаешь о тех безмерных восторгах, которые в свое время вызывала знаменитая икона. На самом же деле здесь безвозвратно утеряна строгая монументальная красота древнего “Спаса”, красота стиля, и совсем не найдена ни живописная красота, ни красота жизни. С точки зрения внешней правды все это так же непохоже на жизнь, как и стильные новгородские лики, но те — внутренне правдивы, а этот и внешне и внутренне лжив. Автор не имел крыльев, чтобы подыматься ввысь, но ему не хватало мужества опуститься на землю до конца, и он повис посередине. Все искусство Ушакова было искусством компромисса и как таковое не было и не могло быть значительным, несмотря на огромное влияние, оказанное им на все последующее иконное дело. Икон, писанных Ушаковым, дошло до нас довольно много, но большинство их искажено позднейшими записями и реставрациями. Как на сохранившиеся лучше других и особенно любопытные, можно указать на иконы: Благовещения, в которой главное изображение окружено композициями на темы акафиста Пресвятой Богородицы (находится в церкви Грузинской Божьей Матери, в Москве), Владимирской Богоматери с московскими угодниками (там же), святого Феодора Стратилата (у могилы царя Фёдора Алексеевича, в Архангельском соборе), Нерукотворного Спаса (в соборе Троице-Сергиевой лавры), Сошествие Святого Духа (там же) и на икону-портрет царей Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича (в Архангельском соборе). Эти произведения, равно как и другие работы Ушакова свидетельствуют, что он был человек весьма развитый по своему времени, художник талантливый, прекрасно владевший всеми средствами тогдашней техники. В отличие от принятого в то время правила «писать иконы по древним образцам», Ушаков не относился равнодушно к западному искусству, веяние которого вообще уже сильно распространилось в XVII веке на Руси. Оставаясь на почве исконного русско-византийского иконописания он писал и по древним «пошибам», и в новом так называемом «фряжском» стиле, изобретал новые композиции, присматривался к западным образцам и к натуре, стремился сообщать фигурам характерность и движение. В круг занятий Ушакова входило изготовление рисунков для гравёров. Д. Ровинский в своём «Подробном словаре русских граверов» указывает на два офорта, исполненных им самим.
Пожалуй, еще разительнее это бросается в глаза в другом “Нерукотворенном В настоящее время достоверно известны более 50 икон мастера, хотя многие из них искажены позднейшими записями и реставрациями. Среди относительно сохранившихся подписных работ Ушакова – «Троица» (1671, Русский музей), образы Спаса Нерукотворного (1658, 1673, 1677 и 1678, Русский музей и Третьяковская галерея), «Успение» (1663), «Богоматерь Владимирская» («Древо государства Московского», 1668), два образа преподобного Сергия Радонежского (1669–1670), «Благовещение» (1673). Последние пять находятся в Третьяковской галерее.
Особенности писания Симона Ушакова
В своем творчестве мастер активно использует приемы «фряжского» (западного) стиля, ищет новые формы, сообщая фигурам характерность и движение. С помощью многослойных «плавей», мельчайших мазков, обеспечивающих мягкий переход одного тона в другой, он добивается того, что лики на образах обретают светотеневую моделировку и глаза уже кажутся «живыми». Его интерьеры и пейзажи включают в себя элементы линейной перспективы. Иногда отдельные фрагменты или даже вся композиция целиком («Семь смертных грехов», 1665) заимствовуются с западных гравюр. Собственный взгляд на задачи иконописи Ушаков формулирует в теоретическом сочинении «Слово к люботщательному иконного писания» (ок. 1666), в котором он отстаивает принципы художественного правдоподобия, сравнивая живопись с зеркалом, и говорит о личной ответственности художника за свои работы.
Он часто пишет изображения Спаса и Богоматери, демонстрируя свое умение мягко моделировать лицо и шею, подчеркнуть округлость подбородка, припухлость губ. В иконе "Богоматерь Владимирская (Древо Московского государства)", написанной в 1668 г., он изображает царя Алексея Михайловича, пытаясь передать его портретные черты.
Известно, что Ушаков писал парсуны. В изображении интерьера или пейзажа на иконах он иногда использует принципы линейной перспективы. В качестве образца для фонов икон художник порой пользуется западноевропейской гравюрой. Так, в архитектурном пейзаже иконы "Троица" (1671) он повторил изображение с гравюры, исполненной по картине итальянского живописца XVI в. Паоло Веронезе "Пир у Симона-фарисея". Что же касается понимания иконописного образа в целом, то мастер остается в рамках средневековых представлений. (Двойственный характер, присущий его искусству, находит аналогии в творчестве позднегреческих иконописцев - таких, например, как Эммануил Тзанес.)
Смерть «Рафаэля»
Скончался Симон Федорович Ушаков в Москве 25 июля 1686 г. Этот замечательный художник, прославленный еще при жизни изограф, которого часто называли российским Рафаэлем, оказал заметное влияние на русское церковное искусство, предвосхитив новый его курс в эпоху петровских реформ, и завершил ряд наших великих иконописцев: Феофан Грек – Андрей Рублев – Дионисий – Симон Ушаков.
Используемая литература:
С. Ф. Ушаков: Альбом / Сост. Т. Ананьева. Л., 1971; Бекенева Н.Г..
Симон Ушаков. Л., 1984; Брюсова В.Г.
Русская живопись 17 века. М., 1984.
И. Э. Грабарь История русского искусства. История живописи. ТомVI
Саратовский государственный педагогический университет
Институт искусств и художественного образования
РЕФЕРАТ
на тему