V Лженаука

«Humanum est errare» (человеку свойственно ошибаться) — гласит латинская пословица. Но, как говорится, ошибка ошибке рознь.

В логике и методологии научного познания ошибки принято подразделять на два класса: ошибки содержательные и формальные.

Содержательная ошибка допускается тогда, когда ложное по­ложение выдается за истинное или наоборот. Многие из содер­жательных ошибок возникают в процессе познания как резуль­тат наложения существующей системы понятий на новые сферы действительности. Без таких ошибок не обходится ни одна раз­вивающаяся научная система.

Другие ошибки — результат преднамеренной лжи или подта­совки. Серьезные ученые бьют тревогу по поводу распростране­ния в последнее время исторической литературы, ориентиро­ванной на коммерческий успех, никак не связанной со строгими нормами научного исследования и потому не имеющей научной ценности. Сенсация, полемическое заострение материала — даже в ущерб точности изложения, случайный и скоропалительный в условиях издательской гонки подбор исторических источни­ков и литературы — все это стало повседневным явлением. Об­ществу навязываются варианты реконструкции исторической действительности, не имеющие ни малейшего научного обоснования. При этом историческая наука подвергается агрессивной критике, читателя всячески убеждают, что историки-профес­сионалы несостоятельны в своем ремесле и падки на умышлен­ные фальсификации.

Литература подобного рода получила наименование «фольк-хистори». Яркий пример «фольк-хистори» — так называемая «новая хронология», созданная А.Т. Фоменко, Г.В. Носовским и их сторонниками.

Для многих авторов стало модой провозглашать свои личные ощущения и переживания в качестве конечных научных истин. «Не хочу считаться», «не приемлю», «с ходу отвергаю» и другие подобные «аргументы» разрушают науку и не имеют ничего об­щего с научной методологией.

Формальная ошибка — нарушение правил логики. При бли­жайшем рассмотрении оказывается, что в сущности между фор­мальными ошибками и содержательными нет резкой границы. Правильное мышление подчиняется предмету исследования, его природе и особенностям и потому является истинным мышле­нием.

Если формальная ошибка допускается непроизвольно, то она называется паралогизмом. Источники паралогизмов кроются, прежде всего, в недостаточной логической подготовке рассуж­дающего. Преднамеренное нарушение логических правил назы­вается софизмом. Это сознательное жульничество в науке. При­чины софизмов лежат в интересах и устремлениях людей.

Б. Рассел писал: «Я считаю, что логические (т.е. формальные) ошибки имеют большее значение, чем многие полагают: они дают возможность тому, кто их совершает, придерживаться удоб­ного мнения по каждому вопросу».

«Шум», образуемый содержательными и формальными ошиб­ками, снижает эффективность науки и ничего, кроме путаницы, в нее не вносит. Путаница может быть также вызвана нарушени­ем синтаксиса и семантики языка научной дисциплины. В этом случае она доходит до крайней формы — сумбура и имеет другие качественные последствия.

Например, правила введения терминов запрещают исполь­зование выражений, которые находятся за пределами языка дан­ной дисциплины. Нарушение этого требования ведет к «умно­жению сущностей без надобности» (У. Оккам), причем к такому, что возникают бессмысленные выражения. Бессмысленное вы­ражение (нонсенс) не тождественно ложному: оно не является ни истинным, ни ложным, логические значения имеют лишь осмысленные выражения. Отрицая ложное выражение, мы по­лучаем истинное выражение; отрицая бессмысленное выраже­ние, можно прийти только к бессмысленному выражению. Бес­смысленные выражения, таким образом, не противоречат друг другу. Сумбур — набор бессмысленных выражений.

Источники возникновения бессмысленных выражений раз­нообразны. Один из них — механический перенос терминоло­гии одной науки в другую. Можно, например, сказать: «Гипоте­нуза прямоугольного треугольника больше молекулы водорода», но «молекула водорода» — химический термин, его нельзя ста­вить в соответствие геометрическим терминам.

Родственна такому переносу экстраполяция — распростране­ние выводов, полученных из наблюдения над одной частью яв­ления, на другую его часть. В этом отношении поучительна судьба сказок Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в За­зеркалье». В начале они имели строго определенного адресата. Поэтому, чтобы по достоинству оценить их своеобразие и блеск, нужно было, как справедливо заметил М. Гарднер, «знать многое из того, что находится за пределами текста. Более того, некоторые из шуток Кэрролла были понятны лишь тем, кто жил в Оксфорде; другие предназначались еще более узкому кругу — одним лишь прелестным дочерям ректора Лидделла». Как раз «многого из того, что находилось за пределами текста», читатели и коммента­торы популярных книг, изданных потом во многих странах мира, знать не могли. В новых контекстах сказки Кэрролла теряли свой первоначальный смысл, по сути обессмысливались. Но по разным причинам (эти причины — предмет особого разговора) они не были отброшены и забыты. Эти сказки или отдельные их фрагменты получили неисчислимое множество интерпретаций. М. Гарднер пишет: «К несчастью, в любом нонсенсе столько удобных для интерпретаций символов, что, сделав относительно автора любое допущение, можно без труда подобрать к нему множество примеров». Отсюда, безусловно, не следует, что если текст допускает множество интерпретаций, то он бессмыслен. Но сомнение в его осмысленности будет вполне правомерным. Современная философия, литература и искусство предоставляют немало текстов, относительно которых справедливы подобного рода сомнения.

В последние десятилетия успешно развивается особая логи­ка бессмысленного. Не исключено, что мысль о том, что бес­смысленное выражение имеет бесконечное множество интер­претаций, станет одним из ее законов.

Дилетантизм и самомнение — яркая черта характера авторов лженаучных идей и прожектов. Отсюда — отсутствие побужде­ний к проверке своих концепций на согласованность с устояв­шимися знаниями, плохая ориентация в критериях истинности и правильности теоретических построений и даже слабое, об­рывочное знание реального состояния дел в обсуждаемой пред­метной области. А в результате незнания истории вопроса такие авторы предлагают решения, ошибочность которых доказана много лет назад.

VII

Религиявыработала свои специфические способы ин­туитивно-мистического осознания мира и человека. К их числу следует отнести откровение и медитацию.

Понятие откровения сформировалось в процессе эво­люции религиозных представлений. Первоначально оно рассматривалось как дар особых избранников высших сил, которые в состоянии транса говорят от их имени (прорицатели, шаманы, юродивые и т.п.) Христианство рассматривает откровение как результат напряженного са­моуглубления индивида, которому открывается истина. Истина откровения – не объект исканий, но результат божественной воли, избирающей того или иного челове­ка как средство личностного осмысления («Я есмь ...исти­на», – говорит Христос). Христианское богословие ука­зывает на иерархический характер откровения: Новый За­вет, Ветхий Завет, тексты отцов церкви. В противовес ор­тодоксальному понимаю откровения представители ре­формистского течения в христианстве утверждают, что любой человек способен общаться с Богом и получать от Него откровение. Постоянное обращение к текстам Свя­щенного Писания позволяет верующему открывать в них новые истины, сопережить тончайшие нюансы смысловых оттенков, сверять с ними собственную жизнь и переос­мыслять ее.

Медитация– размышление, погружение умом в пред­мет, идею, мир, которое достигается путем углубленной умственной сосредоточенности на одном объекте и устранении всех посторонних факторов, отвлекающих внима­ние человека. В религии медитация означает растворение индивидуального сознания в Абсолюте. В христианстве медитация трактуется как слияние человеческой и божест­венной личности. Протекание медитации, как правило, связано с определенной последовательностью действий, складывающихся в естественный процесс рефлексии. Она предполагает использование ряда психотехнических прие­мов. При этом верующий убежден, что с их помощью он использует сверхъестественные или собственные психиче­ские силы, способствующие управлению собой, самопо­знанию или познанию природы. Эффективность медита­ции как познавательного приема признается и наукой: системы психотехники и аутогенной тренировки, рассчи­танные на терапевтический эффект, не связаны с религи­озно-мистическими идеями.

VIII

Эзотерические учения (от англ. esoteric — тайный, из­вестный лишь посвященным) — учения, передаваемые из уст учителя в уста избранных учеников. Хотя в любом религиозном учении эзотерическая сторона присутствует, сам по себе эзоте-ризм не обязательно носит религиозный характер. В качестве основных принципов любого эзотерического учения выступает положение о двойственном характере человеческого существо­вания, о наличии истинной и иллюзорной (земной) реальности. К основным постулатам эзотеризма относятся также утвержде­ния о возможности развития особых способностей человека, позволяющих ему выйти в "запредельное", а само это "запредельное" объявляется целью индивидуальной жизни. Приобщаясь с помощью учителя к "тайне" мироздания, ученик якобы обретает бессмертие. С этой целью учителя проводят большую психотехническую работу, культивируют определен­ную систему идей и достигают особых, измененных состояний сознания учеников. Несмотря на то, что практика эзотеризма весьма проблематична, а "пребывания" человека в измененном состоянии сознания влекут за собой неоднозначные последст­вия, эзотерические учения накопили известный запас знаний в области психотерапии и "поднастройки" психики человека, сохранения его психических и физических сил.

IX

Обыденное познание. Его основой был опыт повседневной жизни, имеющий, однако, разрозненный, не­систематический характер, представляющий собой простой набор сведений. Люди, как правило, располагают большим объемом обы­денного знания, которое производится повседневно и является ис­ходным пластом всякого познания. Иногда аксиомы здравомыс­лия противоречат научным положениям, препятствуют развитию науки, вживаются в человеческое сознание так крепко, что стано­вятся предрассудками и сдерживающими прогресс преградами. Иногда, напротив, наука длинным и трудным путем доказательств и опровержений приходит к формулировке тех положений, кото­рые давно утвердили себя в среде обыденного знания.

Обыденное знание включает в себя и здравый смысл, и при­меты, и назидания, и рецепты, и личный опыт, и традиции. Оно хотя и фиксирует истину, но делает это не систематично и бездо­казательно. Его особенностью является то, что оно используется человеком практически неосознанно и в своем применении не тре­бует предварительных систем доказательств. Иногда знание повседневного опыта даже перескакивает ступень артикуляции, а просто и молчаливо руководит действиями субъекта.

Другая его особенность — принципиально бесписьменный ха­рактер. Те пословицы и поговорки, которыми располагает фольк­лор каждой этнической общности, лишь фиксируют этот факт, но никак не прописывают теорию обыденного знания. Заметим, что ученый, используя узкоспециализированный арсенал научных по­нятий и теорий для данной конкретной сферы действительности, всегда внедрен также и в сферу неспециализированного повсед­невного опыта, имеющего общечеловеческий характер. Ибо уче­ный, оставаясь ученым, не перестает быть просто человеком.

Иногда обыденное знание определяют посредством указания на общие представления здравого смысла или неспециализиро­ванный повседневный опыт, который обеспечивает предваритель­ное ориентировочное восприятие и понимание мира.

X

Мифологическое познание. Исторически миф представляет собой тот способ понимания и объяснения явлений природы и человека, который обусловлен особенностями мышления первобытного человека. Его специфика – в неразличении вещи и образа, тела и свойства, «начала» и принципа. Сходство или последовательность событий миф интерпре­тирует как причинно-следственную связь. Миф повеству­ет о событиях в высшей степени универсальных: о смерти и бессмертии человека, возникновении мира, о героиче­ских деяниях, достижениях культуры (например, миф о похищении огня) и т.п. Содержание мифа выражается в символическом языке, что делает его обобщения широки­ми и многозначными. Принцип множественности, отра­жение всех элементов бытия во взаимосвязи, двусмыслен­ность и многозначность, чувственная конкретность и антропоморфность, (т.е. перенесение на объекты природы человеческих качеств), отождествление образа и объекта - таковы характерные черты мифологического познания.

XI

Художественноепостижение бытия является особой формой рефлексии, которая по­лучает специфическую реализацию на всех этапах бытия искусства, начиная от замысла произведения и кончая его восприятием публикой. Художественное творчество можно определить как опредмечивание в язы­ке искусства мыслей и переживаний художника в нераз­рывной связи с объектом постижения – миром в целом. По форме художественная деятельность направлена на объект, по существу – она выступает как самовыражение личности, интимной стороны ее духовной жизни, вопло­щение идеалов и вкусов художника. Особенность художественного постижения реальности в значительной мере объясняется спецификой языка ис­кусства. Его первоисточник – знаковые системы культу­ры, которые включены в систему социальной коммуника­ции. Искусство преобразует языки культуры в средства ху­дожественного мышления и общения. При этом язык ис­кусства несет как бы двойной пласт значений: и первона­чальный, собственно культурный (который в восприятии произведения может трактоваться буквально), и услов­ный, художественный, существенно отличающийся от бу­квального. «Игра смыслами» не уводит от реальности, но позволяет увидеть ее с совершенно неожиданной стороны. В восприятии искусства происходят постоянные от­крытия. И важнейшее среди них – открытие собственно­го Я,которое подобно вспышке молнии освещает затаен­ные уголки нашей души. Такое состояние сознания, для которого характерны внезапные открытия, в психологии называется«инсайт»,т.е. озарение. Восприятие искусства сопряжено с ни с чем несравнимым наслаждением, свя­занным с самопознанием. Механизмом восприятия искус­ства является эмпатия, т.е. отождествление себя с образом, что может сопровождаться глубочайшими эмоциональными потрясениями. Сложное взаимопревращение положи­тельных и отрицательных эмоциональных состояний по­буждает личность переосмыслить собственный опыт и способно произвести переворот в системе ее ценностей. Таким образом, познавательная значимость искусства состоит в том, что оно представляет собой единство позна­ния и самопознания.

XII

Философия. Философское знание характеризуется как мудрость. Мудрость – эталон целостного понимания мира и места в нем человека. Философия использует знание (научное и вненаучное) для нахождения значимых для всех людей ис­тин. Кант понимал под философией познаниепоследнихцелей человеческого разума, которое придает высшую ценность другим знаниям, поскольку она выявляет их зна­чение для человека. Философия определяет систему прин­ципов, взглядов, ценностей и идеалов, направляющих дея­тельность человека, его отношения к миру и самому себе. Формируя образ мира в его соотнесенности с человеком, философия неизбежно обращается к миру ценностей. Этика, эстетика, аксиология – суть специальные области философского познания, обращенные к миру ценностей. Не случайно яркое и убедительное выражение философия получает в искусстве. Многие философы используют его образный метафорический язык для выражения своих идей.

****

Какие выводы следуют из сказанного о вненаучном знании?

Во-первых, нельзя отно­ситься к этому знанию снобистски и просто отбрасывать его с порога, ибо оно во многих случаях способно дополнить до "критической массы" те знания, которые дают нам научные изыскания. Воздействие вненаучного знания не всегда негатив­но и в том плане, что оно может возбуждать нашу фантазию, инициировать творческие процессы в науке.

Во-вторых, вненаучное знание в целом во всех его формах выполняет по отношению к науке конст­руктивно-критическую функцию, выявляя недостаточность существующего аргументирования, несовершенство теорети­ческих моделей и относительность критериев научности. Взаимодействие науки и вненаучного знания существенно обогащает понятий­ный и концептуальный фонд научного поиска, способствует появлению новых областей знания (биоэнергетика), опреде­ляя одновременно тенденции девиантных познавательных стратегий.Тщатель­ный учет того позитивного, что дает вненаучное знание, крайне необходим, в особенности в современной глобальной кризисной ситуации. Ведь сегодня крайне важна любая информация, по­могающая человечеству выжить, независимо от того, каким спо­собом получено само знание, является оно строго логичным и доказанным или интуитивным и спорным. Новая научная кон­цепция, которая позволит человечеству вернуться к устойчиво­му развитию, должна синтезировать в себе все виды знания.

14