3. Функциональная модель супервизии (н. Б. Долгополов, 1994)

Как мы уже обсуждали, «колесо супервизии» Р. Резник достаточно полезно в качестве плана-карты «страны супервизии», проблема состоит в том, какой маршрут в конкретной супервизорской работе необходимо проложить супервизору по этой «стране» – то есть каковы критерии для выбора того или другого сегмента «колеса».

На наш взгляд, только «функциональная» модель супервизии способна ответить на этот вопрос (термин «функциональная» употребляется здесь в следующем смысле: данная модель основывается на вопросе: «Зачем нужна эта супервизия терапевту? В чем основная функция этой супервизии?").

Мы предлагаем следующую шестиуровневую модель супервизорских целей (в зависимости от соответствующих потребностей терапевта):

1 Уровень. Процессуальное осознавание.

Цель супервизии: помочь терапевту осознавать, как выглядит со стороны внешнего профессионального наблюдателя терапевтический процесс, что происходит в терапии, то есть, прежде всего, восстановить феноменологическую картину терапевтического процесса.

Часто запрос терапевта к супервизору на данный тип супервизии звучит так: «Что вы заметили в процессе моей работы?» Но иногда склеенный с этим следующий вопрос: «Какие ошибки вы можете отметить?» – уже явно не относится к этому уровню супервизии.

Как известно из принципов гештальт-терапии, эффективное осознавание любого события или процесса и последующее формирование смыслов, интерпретаций этого события (процесса) невозможно без полной представленности в сознании существенных феноменов (явлений), образующих первичную структуру события. Следовательно, супервизия этого типа восстанавливает «фундамент» осознавания и понимания терапевта. Способ супервизии технически очень прост: супервизор рассказывает терапевту, что он действительно «видел» и «слышал», когда наблюдал терапевтический процесс (предполагается, что супервизор может использовать для восприятия первичных феноменов процесса лишь дистантные анализаторы (зрение, слух), остальные не представляют существенной информации, поскольку, как правило, супервизор сидит в отдалении от терапевта и клиента). «Я видел, что в такой-то момент ты начал придвигать стул к клиенту», «Я услышал, что в такой-то момент твой голос стал намного тише». Разумеется, простота феноменологической обратной связи, тем не менее, предполагает четко сформированный навык разделения «ощущений и восприятия» супервизора и его чувств, фантазий, мыслей. Данный тип супервизии накладывает табу на оценки, интерпретации в пользу первичных феноменов, предоставляемых нашими органами чувств.

Эмоциональная обратная связь разрешена только в тех случаях, когда супервизор абсолютно уверен, что его эмоция непосредственно связана с данным процессуальным событием.

Например, супервизор может сказать: «Я испугался, когда ты сдавливал горло клиента», если терапевт действительно сдавливал горло клиенту, но если в гештальт-эксперименте терапевт на самом деле лишь прикасался, причем, с разрешения клиента, к его шее, а супервизор испытал испуг, то в этом случае нельзя сказать, что его испуг непосредственно связан с наблюдаемым событием, и, скорее всего, супервизору следует воздержаться от этой эмоциональной обратной связи терапевту.