§ 7.4. Стилистические возможности аффиксов

Название предмета или явления очень часто сопровождается их оценкой, положительной или отрицательной. Имеет ли язык специа­льные суффиксы оценочной лексики? В современном языке такого рода форманты существуют, но по характеру использования они не­одинаковы. Суффиксы первой группы образуют слова, само вещест­венное значение которых уже заключает оценку называемого пред­мета. К ним относятся:

1. суффиксы, образующие имена существительные «общего» рода: -л(а) (воротила, заправила, чудила), -к(а) (выскочка, лакомка, ломака), -х(а) (замараха, растеряха)-,

2. суффиксы, служащие для названия лиц по каким-либо при­знакам: -ач (бородач, косач), -як (добряк, остряк)-,

3. суффиксы, образующие названия общественных явлений с от­рицательной характеристикой: -щин(а) (военщина, иностранщина, ин­теллигентщина, итальянщина), -овщин(а) (гамлетовщина, групповщи­на, гриновщина).

Подобного рода оценочные образования, получившие продук­тивность уже в 1950-х гг., актуализировались в перестроечный пери­од в публицистическом стиле: брежневщина, сталинщина и т.п.

Другие суффиксы (так называемой субъективной оценки) помо­гают создавать не новые слова, а особые формы, придающие этим словам оценочные свойства. Если суффиксы первой группы обычно передают отрицательное отношение говорящих к объекту речи, то суффиксы второй группы (весьма многочисленные по своему соста­ву) обозначают, как правило, положительное отношение к предмету: -ик (мячик, ножик, плащик), -ица (землица, кожица, сестрица), -ок, -ек (лучок, коньячок, орешек), -ушк-а, -юшк-а (о) (вдовушка, горюшко, полюшко), но -ишк-а (воришка, зайчишка, землишка).

Оценка предмета обычно сопровождается выражением каких-либо чувств. Однако словообразовательная система русского языка не при­способлена к дифференцированному обозначению человеческих эмо­ций, сопровождающих оценку предмета. Это во многом объясняется тем, что гамма человеческих чувств необычайно сложна, эмоции са­мым причудливым образом переплетаются друге другом. Комбинации эмоций носят временный характер, видоизменяются, во многом субъ­ективны, зависят не только от языковых условий, но и внеязыковых. Основными средствами выражения их выступают не аффиксы, а кон­текст и интонация. В зависимости от контекста (в широком смысле слова — письменной и устной формы речи, обстановки высказыва­ния) и от интонации образования слова с одним и тем же аффиксом могут выражать различные, часто противоположные чувства и пред­ставления. Приведем примеры из произведений устного народного творчества: Прибежали тут дьячишки, им достались только мышки (от сарафана); Спирька коломенский, Зипунишка коротенький, Рубашоночка во перст холста, Штанишки из того же холста; Что за мальчишка, за ^кРасавчик дорогой. В первом из этих примеров существительные с суф­фиксом -ишк(а) используются, скорее всего, для выражения уничижи­тельности, во втором — иронии, в третьем — ласкательности. Но как ^6bI мы ни трактовали выражаемые выделенными существительными чувства, все эти слова имеют одну сферу употребления — разговорный стиль. Следовательно, нельзя говорить о непосредственном влиянии контекста на стилевую окраску аффикса.

Отсутствие в русском языке аффиксов, способных через посред­ство образуемых ими слов выражать определенное чувство или ка­кую-то их комбинацию, совмещается с существованием аффиксов, способных дифференцировать выражаемые эмоции по их силе.

Например, суффиксы -уш(а), -ух(а) в кругу названий лиц (Ваню­ша — Ванюха, Катюша — Катюха, болтуша — болтуха) различаются тем, что -ух(а) образует в пределах разговорного стиля языка слова с более сильной экспрессией и, следовательно, с более сниженной (просторечной) характеристикой. Еще более сниженны (грубопро­сторечные) из-за выражаемой ими экспрессии формы субъективной оценки собственных имен с суффиксом -к(а) (Ванька, Катька).

При сравнении названий лиц с суффиксами -як и -яг(а) нетруд­но заметить большую экспрессивность образований с последним из них (добряк — добряга, здоровяк — здоровяга, простяк — простяга, бедняк — бедняга).

Суффиксы, способные передавать экспрессию, могут быть сво­бодны от каких-либо оценочных или эмоциональных моментов; на­пример: -лк(а) в названиях мест, эквивалентных словосочетаниям, типа курилка (курительная комната), ожидалка (зал для ожидания). В разговорном стиле речи используются даже специальные аффиксы для создания особых экспрессивных форм слова. К ним можно при­числить суффикс -ин(а) в образованиях типа дерюжина, коряжина, лежебочина, лужина, ппутина, метина; жердина, молодчина, псина, сиротина, старичина. Такие образования охотно используются, а ча­сто и создаются писателями, например: «Что теперь со мной бу­дет? — думал Уханов. — Слопает меня вихрастая бегемотина?» [но­вый директор завода]; Черт с ним, пусть плюется верблюжина, делал бы дело; Чудачина, Чубасов укоряет, почему я в институте по марксиз­му получил четверку, отстал от Уханова (Г. Николаева).

Наглядным примером аффикса, образующего слова определенной степени экспрессивности и в то же время более или менее узкой сфе­ры употребления, является суффикс -инк(а), который дает новообра­зования от любой основы, воспринимаемой как название качества. Например: И только голос был все тот же, со знакомой Машиной грус­тинкой (С. Никитина); Завидевши меня, он [колхозный конюх] рубанул косой по молодому тальнику и протяжно затянул с насмешливой припе- чалинкой: «Заросла моя полосынька...» (Ф. Малов); Золотистая рыжин- ка — предвестник беды: воздух насыщен микроскопической пылью, при­гнанной из Среднеазиатской пустыни; Сначала вдруг наперебой загорла-

пили петухи и так же неожиданно смолкли, только какой-то отчаянный звонким, с хрипинкой, голосом все орал и орал (Ф. Панферов).

Экспрессивные образования этого типа распространены в разго­ворной речи, как правило, в среде интеллигенции. Они возникли как реакция на «засушивание», «оканцеляривание» языка художест­венных произведений, наблюдавшееся в советское время, и пред­ставляют собой одно из сравнительно новых языковых средств выра­зительности, которое стало модным в последней трети XX в. Увлеченность авторов такими производными можно проиллюстри­ровать примерами из романа Е. Евтушенко «Ягодные места», созда­вавшегося в те годы, причем почти все эти производные являются окказиональными, «евтушенковскими». Встречаются они и в автор­ской речи, и в речи действующих лиц:

а) Эта грустинка проглядывает на его поздних фотографиях; С ночного са­молета каждый костер кажется в темном лоне тайги беспомощной светинкой\ Он любил их [членов литобъединения] и ради возможности зацепиться за слабую на- дежинку подставлял свою полысевшую голову;

б) — У Достоевского нет ни одного полноценного героя. Все они с надломин- кой, со щербинкой-, — Мы так и эдак колдовали вместе с Васюткиным, но ие разо­брались, что к чему.

В русском языке отсутствуют аффиксы, дифференцирующие книжную лексику по степени выражаемой ею экспрессии. Однако в составе этой части словаря традиционно выделяют возвышенную лексику с особыми подгруппами поэтизмов и архаизмов. Формиро­вание происходило по горизонтали (пополнение словаря новообра­зованиями по определенным типам продуктивных моделей) и верти­кали (пополнение вследствие изменения стилистической окраски у отдельных слов и перехода их из одного стилистического ряда в дру­гой). Например, слово клюква используется как название ягоды и как наименование ордена в жаргоне военных: «Тебе дали за ранение клюкву», — «Клюква! Вот это номер!» Клюквой назывался орден Свя­той Анны четвертой степени «За храбрость», который носился не на груди, а на эфесе шашки с особым темляком на красной орденской лен­точке, почему и назывался «клюква» (В. Катаев).

Возвышенная, лексика не имеет в своем составе семантически и структурно однородных групп слов, свойственных только ей. Она по­полнялась во многом за счет движения лексики по вертикали. Так, по свидетельству К. Федина, слово «отечественный» имело свою историю:

Это слово — Отечественная война, — услышанное по радио, изумило пасса­жиров. Но все чаще повторяясь, слово «Отечественная война» стало утрачивать тождество со своим прежним содержанием давнего исторического факта. Из ста­рого оно делалось новым. Оно перебрасывало мысль от прошлого к предстояще­му, заставляя думать о значенни и небывалом объеме события.

Таким же был источник пополнения поэтической лексики. В на­стоящее время только условно можно говорить о поэтической лекси­ке как об архаизирующемся пласте слов со стародавними приметами «поэтичности».Современные поэты не используют какого-то особого словаря, отличного от общеупотребительной лексики. Что касается народнопоэтических слов, то вследствие присущих им структурных и других примет устной народной речи их следует рассматривать в пределах разговорного стиля.

Несколько сложнее обстоит дело с архаизмами. Потеря продук­тивности тем или иным аффиксом не переводит всю цепь образо­ванных им слов в разряд устаревших. Так, суффикс -ын(я), -ин(я) со значением лица женского пола во всех грамматиках отмечен как не­продуктивный для современного русского яэыка. Но такие слова с этим суффиксом, как героиня, рабыня, продолжают широко употреб­ляться в речи, а барыня, боярыня, графиня, княгиня, инокиня очевидно устаревают. Однако архаизация слов отнюдь не обязательно ведет к «повышению» их стилистического качества. Среди названной лекси­ки только инокиня в сравнении со словами монахиня, монашка ощу­щается на стилистическую ступень выше. Следовательно, архаиза­ция, сопровождаемая повышением стилистической окраски, — это явление, которое может охватывать отдельные слова с тем или иным теряющим продуктивность аффиксом, но не их группы.

Приведем еще одну иллюстрацию. В древнерусском и церков­нославянском языке имена действия с суффиксом -ний(э) были принадлежностью книжного стиля. Поэтому Н. Лесков вводил та­кие образования для архаизации, «славянизации» речи одного из своих героев — старовера: Слава богу, что не видел того мой Левон- тий, вера которого находилась в борении; И плачет он... и зовет зем­лю к воплению за братский грех. Аналогичные по типу отглагольные образования в других случаях могут служить для снижения стиля речи. Так, К. Федин использовал стилизацию канцелярского языка рапортичек:

По причине непрекращения артобстрела тяжелыми орудиями, а также бом­бежки авиации, — чеканил лейтенант, не переводя духа, — автомашина с погру­женными документами отбыла в тыл через сломанный забор позади двора в со­провождении помначевязи... после отбытия которого товарищ помначштаба приказал грузить оставшиеся сундуки... каковые сундуки были погружены и через указанный пролом забора в моем сопровождении согласно приказанию... В насто­ящий момент, находясь в пути следования...

Таким образом специализация аффиксов охватывает следующие их свойства: 1) стилевые, что находит отражение в распределении их по трем основным сферам употребления языка: нейтральной, разго-

_ворной и книжной; 2) оценочные, что проявляется (в общей форме) _в выражении положительного или отрицательного отношения к предмету речи; 3) экспрессивные, указывающие на силу эмоцио­нального воздействия, заключенную в слове. Такие качества, как оценочность и экспрессивность, проявляются только в кругу аффик­сов разговорного стиля. Эмоционально-экспрессивными свойства аффиксов могут быть названы лишь в том смысле, что их экспрессия обычно связана с выражением тех или иных эмоций.

Следует различать стилистические, оценочные и эмоциональ­но-экспрессивные свойства аффиксов и свойства отдельных слов, образованных посредством этих аффиксов. Так, стилистически ней­тральными являются слова лужа, жердь, год, колода, судьба, буерак, а к существительным с суффиксом -ин(а), образованным от этих слов, в Большом академическом словаре даны пометы: лужина (просто­речное), жердина (разговорное), година (книжно-поэтическое), коло- дина (диалектное), судьбина (устаревшее и народно-поэтическое), бу­ерачина (нейтральное). Однако такое разнообразие стилистических оттенков у существительных этого типа только кажущееся. Свойство суффикса -ин(а) усиливать выразительность слова, не меняя его смысла, обусловливает употребление его исключительно в разговор­ной речи. Стилевая окраска иного рода (нейтральная, книжная) не первоначальна, ее приобрели отдельные существительные. Так, экс­прессивный суффикс -ин(а):

• присоединяясь к существительным со сниженной стилистиче­ской окраской, сохраняет ее. Например, одинаково просторечными являются: гад и гадина (о человеке); дурак и дурачина, ехидна и ехиди­на (о человеке); разговорными: рогуля и рогулина, посуда и посудина (о судне);

• присоединяясь к нейтральным существительным, снижает их стилистическую окраску: коряга и коряжина, лужа и лужина, жердь и жердина, урод и уродина;

• имеет широкое распространение в народной, диалектной речи: ляда — лядина, мочага — мочажина, спор(а) — спорина, укрюк — укрю- чина. Примеры из записей псковских народных говоров: Катались по озеру на камьине (камья — лодка-долбленка); Кыршевина (кыршень — затылок) так болит, что шеи не повернуть;

• не придает образованиям (они начали регистрироваться слова­рями около 200 лет назад) нейтральной или книжной стилистиче­ской окраски. Например, впервые отмечены в 17-томном Словаре: ехидина, лежебочина, остолопина, плутина, скелетина, стишина, в бо­лее ранних словарях: загогулина, казачина, колодина, краина, кряжи- ^На, лесина — леса, леска, лужина, метина-,

• сохраняя продуктивность, образует слова только разговорного стиля речи. Приведем примеры таких существительных из художест­венной литературы, не зарегистрированных словарями: Чудачина он, думал Чубасов (Г. Николаева); — И ты, Никита, не задирайся зря — тоже, видно, без того, чтоб занозину в душу не засадить, — не можешь (Е. Мальцев); Красноармейцы сели. Читают, газетиной вея (В. Маяков­ский). Подобные образования в разговорной речи потенциально воз­можны от многих существительных: табурет — табуретина, топор — топорина, хамелеон — хамепеонина, шпага — шпажина и т.п.

Единственные образования с суффиксом -ин(а), имеющие книж­но-поэтическую окраску, — година (год): День каждый, каждую годи­ну привык я думой провожать (А. Пушкин), и кончина (конец) — «смерть». Но они и по происхождению книжные, церковнославян­ские¹. Эти слова сохранили книжную окраску с древнейшей поры. В самом церковнославянском языке, как и в древнерусском, такие образования — результат продуктивности суффикса -ин(а)\ блатина (благо), работина (работа), тъщетина (тыцета), храмина (храм); гря- зина (грязь), днина (день), купчина (купец), образина (образ), скопчина (скопец), смолина (смола) и т.п.

Причины нарушения тождества эмоционально-экспрессивных свойств аффиксов и отдельных производных, образованных при их посредстве, различны:

• лексикализация уменьшительных форм имен существительных с суффиксами -ок, -к(о) и др., которые свойственны разговорному стилю речи, ведет к нейтрализации этих форм (ср.: волос-ок и волосок в электролампе, стрел-ка и стрелка часов);

• изменение семантики слов, в частности развитие предметных значений у отглагольных образований с суффиксом -ний(э), может спо­собствовать утрате книжной окраски таких существительных и сближе­нию их с нейтральными. Ср.: крепление, сцепление, тиснение, замыкание со значением действия и результата, продукта этого действия;

• семантика и экспрессия производящей основы обусловливают иную, чем у суффикса, стилистическую окраску производных слов. Так, суффикс -ёнок (-онок) в названиях детенышей и детей является нейтральным. Даже не зaiфикcиpoвaнныe в словарях неологизмы с этим суффиксом не воспринимаются как стоящие за пределами ли­тературных рамок: Мараленок! Почему один? У маралов появилась бо­лезнь, их загоняли на лечение, и он, наверное, отбился от матери (Г. Николаева). Но, присоединяясь к словам типа дьявол, чёрт, по­стрел, он образует слова со сниженной стилистической окраской (неологизм «Нахаленок» в названии кинофильма);

• социальная необходимость в закреплении отдельных слов за тем или иным стилем. Так, суффикс -ш(а) в названиях лиц женского пола к настоящему времени получил сниженную стилистическую характе­ристику по сравнению с дореволюционным периодом. Некоторые об­разования (кассирша, секретарша) ближе к нейтральной лексике, по­тому что эти должности стали занимать преимущественно женщины.