С. Л. Франк: реалия деспотизма и проект теократии

Семен Людвигович Франк (1877-1950) — российский мыслитель. Учился на юридическом факультете Мос­ковского университета, изучал социологию и филосо­фию в Гейдельбергском и Мюнхенском университетах. Преподавал в Петербургском, Саратовском и Московском университетах. После вынужденной эмиграции в 1922 г. жил в Германии, Франции, Великобритании. Основные труды: «Теория ценности Маркса и ее значение. Крити­ческий этюд» (1900); «Философия и жизнь. Этюды и наброски по философии культуры» (1910); «Предмет зна­ния. Об основах и пределах отвлеченного знания» (1915); «Душа человека (Опыт введения в философскую психо­логию)» (1917); «Очерк методологии общественных наук» (1922); «Живое знание» (1923); «Крушение кумиров» (1924); «Русское миросозерцание» (1925); «Ересь уто­пизма» (1926); «По ту сторону „правого" и „левого"», «Духовные основы общества» (1930); «Непости-жимое» (1939); «П. Б. Струве», «Свет во тьме. Опыт христиан­ской этики и социальной философии» (1949); «Реаль­ность и человек. Метафизика человеческого бытия» (1956); «С нами Бог» (1964) и др.

Онтология долга и свободы

Франк исследовал онтологические основания свобо­ды, культуры, права, индивидуального долженствования. Он считал, что наиболее серьезные опасности, подстере­гающие людей в социальной жизни, — это крайности анархии и деспотизма. И поскольку в любом обществе всегда есть сторонники обеих позиций, необходим ар­битр, который был бы способен подняться над спорящи­ми сторонами и выдвинуть высший принцип, способный служить согласию и солидарности. Таким принципом является императив служения высшему руководящему началу — Богу. Человек не имеет никаких прирожден­ных прав, кроме одного — требовать, чтобы ему было дано исполнить его обязанность служения не «воле наро­да» или воле отдельного человека, а Богу как абсолютно­му началу высшей правды, добра и справедливости.

Теократическая идея

Поскольку к началу XX в. человеческий дух впал в состояние тяжелейшего тотального кризиса, утратил тра­диционную веру в высшие абсолюты, оказался в тупике, то необходимы колоссальные усилия мысли и воли, что­бы пробудить в сознании современного человека забы­тую идею существования вечных первоначал бытия, довлеющих над людьми и миропорядком. Наилучшие воз­можности для подобного пробуждения могло бы дать теократическое государство, где все люди равны перед Богом и вместе с тем каждый онтологически аристокра­тичен, являясь высшим творе-нием, созданным по обра­зу и подобию Божьему.

Поскольку человек — дитя двух миров, метафизи­ческого и природно-социального, то его бытие подчиня­ется как законам нравственности, идущим от Бога, так и законам права, утвержденным государством. Когда люди не понимают, почему человеком управляют две авторитетные инстанции, из которых одна разрешает то, что запрещает другая, это порождает шаткость нрав­ственно-правовых воззрений. Подобные шатания устра­нимы лишь в условиях теократического государства, где светская власть постоянно соотносит свои действия с высшими религиозными заповедями и где рели-гия, нрав­ственность и право существуют в неразрывном единстве.

В человеческом существе взаимодействуют два прин­ципа социальности. Первый — это начало солидарности или сознание принадлежности отдельного «я» к едино­му «мы», общему языку, быту, экономике, нравствен­ности. Второй представляет собой начало личной свобо­ды, рвущееся из сокровенных глубин индивидуальнос­ти. Как обладатель свободной воли, человек не может быть превращен в подобие бездушной вещи, поэтому там, где государственный строй делает ставку на подав­ление свободной воли личности, он не в состоянии со­храняться бесконечно долго и рано или поздно рушится.

Феномен деспотического «сверхпорядка»

Для Франка понятие деспотизма — категория поли­тическая, социологи-ческая и морально-правовая. С пози­ций морали и права деспотизм — это возможность и при­вилегия неограниченного господства для одних и обязан­ность беспрекословного повиновения для других. Некогда античное сознание было убеждено в законности естествен­ного неравенства людей — взрослых и детей, мужчин и женщин, эллинов и варваров, свободных и рабов. Эта убежденность требовала, чтобы одни повелевали, а дру­гие повиновались. Позднее христианство опровергло эту точку зрения, выступив за равенство всех и за недопустимость любых форм деспотической власти одних людей над другими. В новое время появился взгляд, согласно которому неограниченное господство допустимо в виде опеки над определенными категориями людей ради их же блага. Его сторонники утверждают, что во имя дос­тижения отдаленных благих целей народам необходимо иметь разумных наставников, которые вели бы массы по пути прогресса. Этот патерналистский аргумент, впер­вые появившийся еще у Платона, был в XIX в. подхва­чен О. Контом, а затем К. Марксом. Именно он стал служить наиболее распространенным обоснованием до­пустимости деспотизма властей и бесправия масс. На нем была построена идеология тоталитарного «сверхпо­рядка» с ее недоверием к стихийному характеру непос­редственной жизни. Он питал уверенность лидеров в причастности к высшему знанию ими истинных целей и верных путей к ним, а также сообщал им убежденность в их праве вести всех за собой. Если слепец движется к пропасти, необходимо заставить его изменить направле­ние словами, а если он не внемлет, то и действиями. Так и слепую толпу следует вести за зрячими лидерами. В основе идеи социального «сверхпорядка» оказался дог­мат непогрешимости лидеров-вождей, выполняющий роль идейно-психологической предпосылки деспотического господства.

Когда Руссо обосновывал необходимость демократи­ческого деспотизма, он опирался на утверждение о том, что «общая воля» лидирующего большинства всегда бли­же к истине. Вдобавок к указанным доводам существу­ют и религиозно-этические обоснования деспотизма. Если любовь к Всевышнему, предполагающую неравенство человека и Бога, перенести на землю, то возникнет отно­шение деспотического господства и рабского служения. Не случайно деспоты часто присваивали себе роль зем­ного бога. А между тем старая библейская мудрость из­давна предостерегала об опасности отождествления зем­ного с божественным. Поскольку божество не связано никакими земными, нравственными законами, то и дес­пот, возомнивший себя божеством, начинает считать себя свободным от этих законов.