И. А. Ильин: компаративистский метод в политической социологии

Иван Александрович Ильин (1883—1954) — русский философ и правовед. Получил юридическое образова­ние. Преподавал в Московском университете. В 1922 г. был приговорен большевиками к расстрелу, но затем смертная казнь была заменена отправкой в изгнание. Жил в Германии и Швейцарии, занимаясь научно-педа­гогической деятельностью. Исследовал, наряду с рели­гиозно-философскими проблемами, также и социальные вопросы государственного суверенитета, природы меж­дународного права, сущности монархического и респуб­ликанского правосознания.

Основные сочинения: «Философия Гегеля как уче­ние о конкретности Бога и человека» (1918); «Учение о человеке» (1918); «О сопротивлении злу силою» (1925); «Яд большевизма» (1931); «Путь духовного обновления» (1935); «Творческая идея нашего будущего. Об основах духовного характера» (1937); «Основы христианской культуры» (1938); «Понятия права и силы. Опыт мето­дологического анализа»; «О монархии и республике» (опубликована посмертно в 1979 г.).

Исследуя природу «живого» общественного и инди­видуального правосознания, Ильин утверждал, что в тех условиях, когда оно пребывает в неразвитом или кризисном состоянии, утратив связь с религиозными и нрав­ственными устоями общественной жизни, вырождается ; действующее в государстве позитивное право и подтачиваются основы правопорядка.

Главным трудом своей жизни Ильин считал книгу «О монархии и республике», над которой он работал более сорока лет и которая была опубликована в Нью-Йорке в незавершенном виде после его смерти.

Концепция исследования изложена с позиций прин­ципа антитезы: два типа правосознания, монархическое республиканское, противопоставляются друг другу по Целому ряду позиций. Ильин вскрывает бессознательные тяготения в человеческой психике, стимулирую­щие у одних людей монар-хические, а у других республиканские ориентации и привязанности. Присутствуя в виде душевных склонностей, они ищут реализации во всех доступных сферах. Когда им удается проникнуть в область отношения к государственной власти и институтам права, они обретают форму либо монархического, либо республиканского правосознания.

Ильин исходит из того, что берет известный трюизм, определяющий монархию как форму наследственного единовластия, и предпринимает попытку выйти за пределы нормального определения и вскрыть глубинные культурно-исторические основания монархии и монархического сознания. Исследуя природу монархических ориентаций, он указывает на то, что у их истоков обнаруживается потребность людей иметь перед собой субъекта, который олицетворял бы для них все государство как целое, был бы единым, живым центром всей государственной жизни. Подобное олицетворение имеет религиозную природу, заставляя народ воспринимать власть государя как некую священную данность. Не случайно в древности повсеместно существовала вера в божественность фараонов, императоров, царей. Монарх выступал как воп­лотившаяся частица божества, из чего следовало его без­апелляционное право повелевать подданными и быть их верховным судьей.

Ильин обнаруживает корни монархической идеи в патриархальной психологии, для носителей которой не­пререкаема власть отца как высшего авторитета в воп­росах семейного быта и хозяйства. Монарх — это такой же отец, но только большего масштаба. Сам Бог — это тоже отец, но уже наивысшего ранга, являющийся пра­родителем всего сущего. Религиозно-мифологическая, теоцентрическая природа монархического сознания про­является в его особом, иррационально-интуитивном вос­приятии мира, жизни, истории, политики не как игры случайностей, но как следствия воздействий провиден­циально-метафизических сил.

Монархическое сознание иерархично: его носители чтут культуру ранга и субординации в человеческих вза­имоотношениях. За признанием важности иерархичес­кого мировидения стоит потребность в поиске качественных различий между социальными субъектами, стремление по достоинству оценивать их. Наивысшее качество — это совершенство. Именно высшее совершен­ство как абсолютную степень всех возможных качеств человек чтит в Боге. В прошлом все воспитание было устремлено к тому, чтобы научить человека мерить кри­терием абсолютного совершенства Бога собственное не­совершенство. Это предостерегало людей от чрезмерной гордыни, самоуверенности и самовлюбленности. Люди по своей природе и духовным свойствам не равны, и полностью уравнять их никогда никому не удавалось и не удастся. Монархическое сознание признает эту разнокачественность людей и считает, что и права у них дол­жны быть разными. Если индивиды различаются осо­бенностями наследственности, одаренности, интеллек­та, воли, воспитания, то для лучших из них должны существовать справедливые привилегии. Монархическое сознание выступает против всеобщего избирательного пра­ва, поскольку, с его точки зрения, существует много необразованных и глупых людей, чьи избирательные го­лоса и непродуманный выбор принесут только вред государству. Будучи изначально консервативным, монар­хическое сознание дорожит древними традициями. Оно не одобряет скоропалительных новаций, не склонно к радикальным реформам и идет на них лишь тогда, ког­да они действительно назрели.

Монархическое сознание исполнено достоинства и самоуважения, что позволяет ему без унижения повино­ваться высшим и лучшим. Оно добровольно приемлет необходимость дисциплины и правовых ограничений сво­ей деятельности. Жизнь в государстве для него не рабо­лепная служба, а творческое служение.

Отмечая патриархальный характер монархических принципов, Ильин утверждает, что пока в социальной жизни народов будет существовать парная, моногамная семья во главе с отцом, в психологии и ценностных ори-ентациях людей неизменно будут проявляться монархи­ческие настроения, поскольку семья — это своеобразная микромодель монархии, тяготеющая к авторитарным от­ношениям и требующая, чтобы дети беспрекословно при­нимали от родителей наставления и наказания.

Сопоставляя монархию с республикой и отдавая свои симпатии первой, Ильин не считает монархические ори­ентации архаизмом. Прослеживаю-щиеся за ними тыся­челетние традиции мировой цивилизации сообщают им необычайную историческую устойчивость, заставляющую к ним по сей день относиться с полной серьезностью и уважением.

Там, где в народе в силу тех или иных причин слабе­ет потребность в олицетворенном, сакральном восприя­тии государственной власти, монархический склад по­литико-правового сознания перестает доминировать и уступает место республиканскому. Ильин вскрывает глу­бинные культурно-исторические корни ориентации, сти­мулирующих республиканско-демократические настрое­ния широких масс. Эти ориентации присутствуют в индивидуальной и общественной психике в виде бессоз­нательных интенций и душевных склонностей, которые ищут реализации во всех доступных сферах. Когда они вторгаются в область отношений индивидов с государ­ством, то обретают форму республиканского политико-правового сознания.

Республиканское сознание тяготеет к растворению индивидуально-личностного начала в коллективном. Даже на ключевом посту во главе государства ему не нужна яркая индивидуальность, а предпочтительнее рядовой политик из числа обывателей, избираемый на определен­ный срок премьер-министром или президентом.

Республиканское сознание склонно к рассудочному толкованию мира, истории, государственности. В отли­чие от теоцентристски ориентированного монархическо­го сознания, оно антропоцентрично, рационалистично и убеждено, что человеческая воля выше «природы», «судь­бы», «провидения». Не случайно его носители, как пра­вило, презирают тех, кто склонен к религиозному по­клонению.

Отвергая принципы иерархии, тяготея к идее равен­ства, республиканское правосознание убеждено, что люди по своей природе являются равноценными существами. Если монархическое сознание фиксирует свое внимание на том, что отличает людей друг от друга, то республи­канское сознание обращается прежде всего к тому, что их сближает, к сходным потребностям, интересам, тре­бованиям равных прав и свобод. Ратуя за полное равен­ство, оно требует, чтобы женщинам были даны все пра­ва для активной политической деятельности. Монархи­ческое сознание, в отличие от него, настаивает на том, что женщину не следует вовлекать в грязь и пошлость политической борьбы, так как у нее есть более важные и интимные задачи, предписанные ей природой и являю­щиеся драгоценными для общества и государства. Но для республиканцев естественные различия между муж­чинами и женщинами отступают на задний план под натиском идеи гражданского равенства.

Республиканскому сознанию чужд консерватизм, оно не ценит традиций и не чувствует тех уз, которые связы­вают его с ними. Поэтому оно с готовностью приемлет любые новации, перемены и реформы. Его социальный, политический активизм носит центробежный характер и заставляет его ратовать за личные свободы, открываю­щие простор для индивидуальных инициатив и создаю­щие атмосферу политической конкуренции. Республика­низм, с характерным для него дефицитом чувства ответственности за свои деяния, поощряет политический карь­еризм и властолюбие, открывая для них законные пути и предлагая легитимные средства. Он фактически стиму­лирует стремления энергичных и предприимчивых граж­дан к их вхождению во властные структуры и к последую­щему захвату власти наиболее удачливыми из них.

Республиканские ориентации способны проявляться и помимо политико-правовых сфер. Так, например, се­мья, строящаяся на основании республиканских симпа­тий ее членов, проводит в жизнь принципы «равенства» двух и даже трех поколений, отвергает строгую дисцип­лину и субординацию. В школе республиканизм предпо­читает «координацию» вместо субординации, пытается внести максимум товарищеского духа в отношения уче­ников с учителями. При этом, если у детей высокий нравственный уровень, а у преподавателей много жиз­ненного опыта, культуры и такта, это дает хорошие пло­ды, но если ничего этого нет, школьное дело гибнет.

В армии принципы республиканизма совершенно не­уместны, так как без субординации и дисциплины она не боеспособна. Когда в России в' феврале 1917 г. на армейские подразделения попытались перенести прин­ципы республиканской идеологии, ограничив права ко­мандиров, учредив их избирательность и подотчетность солдатам, армия молниеносно разложилась.

Исследуя социально-философские, культурно-истори­ческие и морально-правовые грани республиканской идеи, Ильин обнаруживает целый ряд ее слабых сторон и уяз­вимых мест. Это заставляет его довольно сдержанно, без особого оптимизма и энтузиазма воспринимать те процес­сы демократизации, которые стали играть важную роль в исторических судьбах многих государств в XX в.