Глава 2.

В литературе было высказано справедливое мнение о том, что требования ст. 410 Кодекса к обязательствам, в отношении которых делается заявление о зачете (встречность, однородность и пр.), не распространяются на взаимное безусловное прекращение обязательств, которое может иметь место в результате особого соглашения сторон об этом (договорный зачет) <*>. Тем более эти требования не распространяются на случаи прекращения последовательных (не встречных) обязательств группы лиц (так называемые соглашения о взаимозачетах). Последний вид договоров является договорами sui generis, к которым подлежит применению общая часть обязательственного права и положения Кодекса о двусторонних сделках.

В ст. 410 ГК РФ содержатся следующие требования к обязательствам (правоотношениям), прекращаемым зачетом. Они должны быть (1) однородными, (2) встречными и (3) срок исполнения по ним должен наступить (либо они должны быть даны до востребования либо вообще без указания срока).

Российский законодатель в ст. 410 ГК РФ не посчитал нужным уточнить, что же есть однородность засчитываемых требований, оставив разрешение этой задачи судебной практике. К ней и обратимся.

Практика окружных арбитражных судов представляет массу примеров, в которых требования, имеющие тождественный предмет, не признаются способными к зачету вследствие неоднородности оснований их возникновения. Например, в одном из дел было установлено, что требование об уплате покупной цены и требование о возмещении убытков не являются однородными <*>. В другом деле признано, что требование об уплате неустойки не является однородным с требованием о взыскании платы за выполненные работы <**>. Неоднородными были признаны обязательства по уплате процентов за пользование чужими денежными средствами и обязательства по уплате стоимости поставленного товара <***>.

Показательным является следующий вывод, сделанный ФАС Московского округа: "В соответствии со ст. 410 ГК РФ обязательство прекращается полностью или частично зачетом встречного однородного требования, срок которого наступил либо срок которого не указан или определен моментом востребования. ПО СМЫСЛУ УКАЗАННОЙ НОРМЫ ОДНОРОДНОСТЬ ТРЕБОВАНИЙ ПРЕДПОЛАГАЕТ НЕ ТОЛЬКО ТОЖДЕСТВО РОДОВЫХ ПРИЗНАКОВ ПРЕДМЕТА ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, НО И ТОЖДЕСТВО ПРАВОВОЙ ПРИРОДЫ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ, В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ОСНОВАНИЙ ИХ ВОЗНИКНОВЕНИЯ (выделено нами. - Р.Б., Т.Ф.)" <*>.

--------------------------------

<*> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 23 сентября 2004 г. N

КГ-А40/8289-04.

Очевидно, что такое "двухступенчатое" понимание однородности засчитываемых требований хотя и отвечает задачам теоретической конструкции зачета, но не совсем совпадает с "предметной однородностью", которая требуется большинством современных европейских законодательств.

По всей видимости, "однородное требование", о котором говорится в ст. 410 ГК РФ, понимается судами как "требование, возникшее из однородного основания и имеющее однородный предмет". На наш взгляд, именно так должна была быть сформулирована идея об однородности засчитываемых требований, укоренившаяся в российской судебной практике.

3. Насколько целесообразно такое понимание "однородности"?

Наиболее важным различием между обязательствами, возникшими из договорного основания, и обязательствами внедоговорными является относительная стоимостная неопределенность последних. Это проявляется в основном в том, что до констатации сторонами денежного выражения внедоговорных обязательств (при отсутствии спора) либо до вынесения судом решения по деликтному (кондикционному, иску об убытках и пр.) требованию возможность объективной оценки денежного выражения соответствующего внедоговорного обязательства крайне низкая. Именно поэтому, по всей видимости, российские суды в целом отрицательно относятся к возможности зачета договорного требования против требования внедоговорного.

Таких примеров можно привести множество. Таким образом, становится очевидно, что зачета договорного требования против требования внедоговорного не может быть не потому, что эти обязательства неоднородны, а потому, что первые, как правило, носят бесспорный характер, а вторые - напротив, такого характера не имеют.

Этот дополнительный, необходимый для зачета обязательств критерий (его можно обозначать как достоверность, бесспорность или наличность требований) был уже отмечен в дореволюционной литературе <*>.

В первом примере возможность зачета связана с особенностью исполнения того обязательства, которое выражено в иностранной валюте. Если это обязательство должно быть исполнено в рублях, а валютный номинал выполняет функцию оговорки об эффективном платеже, то никаких препятствий для зачета не имеется - перед нами два обычных денежных обязательства. Единственная особенность зачета в данном случае будет состоять в том, что обязательство, выраженное в долларах, должно быть исчислено в рублях по курсу на день, когда зачет обязательств стал возможен. Однако если обязательство, выраженное в иностранное валюте, подлежит исполнению в этой иностранной валюте, то оно не может быть признано однородным по отношению к обязательству уплатить рубли. Это связано с тем, что обязательство уплатить валюту не является денежным <*>.

Проблема однородности засчитываемых требований имеет свое продолжение в вопросе о том, могут ли быть признаны однородными обязательства, имеющие одинаковый предмет, но при условии, что одно из обязательств подлежит судебной защите, а другое - нет. В некоторых законодательствах необходимость этого свойства (искомости) прямо выражается в законе (см., например: ст. 1291 ГК Франции, ст. 1673 ГК Квебека).

В российском ГК РФ подобного требования к засчитываемым обязательствам нет. Поэтому представляется весьма интересным следующий вопрос: может ли быть зачтено обычное обязательственное (договорное) требование против требования из так называемого obligatio naturalis, натурального обязательства?

Наиболее характерные современные натуральные обязательства - обязательства из игр и пари – лишь гипотетически могут участвовать в зачете. Но этого не скажешь об иной разновидности натуральных обязательств, хотя и тяготеющих к обязательствам из игр, но, строго говоря, таковыми не являющимися, а именно об обязательствах, возникающих в результате биржевых спекуляций с фондами или валютными ценностями <*>.

--------------------------------

<*> Вопрос о том, являются ли обязательства, возникшие из форвардного контракта, обязательствами из игр и пари, имеет обширную литературу. Позиция же Высшего Арбитражного Суда пока неизменна: высшая судебная инстанция признает эти обязательства не подлежащими судебной защите.

На наш взгляд, для выяснения того, в каком случае зачет натуральных долгов следует допустить, необходимо руководствоваться следующим принципом: зачет не должен ухудшать положения кредитора, т.е. лица, которому делается заявление о зачете.

Итак, первый вариант - зачет натурального обязательства против натурального же требования. Кажется, нет совершенно никаких причин не допускать подобный зачет. В результате такого зачета положение кредитора никак не может ухудшиться - ведь он (равно как и лицо, заявившее о зачете) и до зачета не имел права на предъявление иска и на принудительное получение исполнения по натуральному обязательству <*>.

Второй - когда натуральный долг засчитывается против искового требования (например, долг, возникший из форварда против требования арендной платы). На наш взгляд, и здесь зачет вполне может быть допущен. Кредитор, имеющий натуральное требование к должнику, вовсе не может быть уверен в том, что должник выполнит это обязательство. Получая же заявление должника о зачете такого долга, кредитор, безусловно, окажется в весьма выгодном положении - фактически он компенсировал свой долг весьма ненадежным натуральным требованием, по которому он мог и не получить исполнения.

И третий - зачет искового долга против натурального требования (например, долга за брокерские услуги

против требования из форварда). Безусловно, в этом случае положение кредитора существенно ухудшается – он мог не платить по форвардному долгу, не рискуя проиграть дело о взыскании этого долга; с другой стороны, он является кредитором по обычному требованию, подлежащему исковой защите. Очевидно, что в случае допущения зачета его положение ухудшится. Другое дело, если он сам пожелает зачет своего натурального долга против искового требования, но это уже ситуация, рассмотренная нами в предыдущем абзаце.

Наиболее близко к вопросу о зачете долгов по натуральным требованиям примыкает проблема зачета обязательств, по которым истек срок давности. Отечественный законодатель сформулировал соответствующую норму ст. 411 ГК РФ весьма неудачно: "Не допускается зачет требования, если по заявлению стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и срок этот истек". Это правило допускает несколько возможных толкований. В частности, оно может быть понято следующим образом: зачет задавненного требования против наличного долга возможен, но лицо, получившее заявление о зачете, должно в разумный срок заявить о применении давности по засчитываемому требованию. При этом если заявление не последует, то зачет будет вполне действителен <*>. Есть и иное мнение: в частности, С.В. Сарбаш полагает, что задавненное требование в принципе не может быть предметом зачета <**>.

В российской судебной практике принят последний подход: требования, по которым истек срок давности, вообще не могут быть предметом зачета. Приведем следующий пример.

Зачет задавненного требования представляется в принципе невозможным только в том случае, если истечение исковой давности вообще прекращает субъективное гражданское право.

На наш взгляд, в действующем ГК РФ реализован иной взгляд на исковую давность: истечение давности устраняет лишь возможность судебной защиты, но само субъективное право продолжает существовать <*>.

Следовательно, зачет такого права против требования в принципе возможен. При этом, правда, должны быть учтены интересы кредитора.

Зачет в альтернативных обязательствах. Альтернативным обязательством именуется такое обязательство, в соответствии с которым должник должен совершить то или иное действие в пользу кредитора; выбор того, что именно должен сделать должник, по общему правилу принадлежит ему самому (ст. 320 ГК РФ).

Однако это право может быть договором закреплено за кредитором. Для нас, естественно, представляет интерес вопрос о возможности либо невозможности зачета долга против требования из альтернативного обязательства. Вопрос этот положительно не разрешен ни в действующем законе, ни, насколько нам известно, в судебной практике. Представляется, что для правильного ответа на этот вопрос необходимо обращение к теории альтернативных (или, как их еще называли, разделительных) обязательств.

Альтернативное обязательство может быть представлено следующим образом: лицо, обязанное передать предмет "a" или предмет "b", является одновременно должником в двух обязательствах - и по поводу предмета "a", и по поводу предмета "b". Другой взгляд: до момента выбора управомоченным лицом обязательства нет вовсе и лишь после выбора возникает обязательство передать либо предмет "a", либо предмет "b". Был предложен и третий подход, попытавшийся примирить два первых: в альтернативном обязательстве долг простирается на один неопределенный предмет из числа некоторых определенных предметов; неопределенность прекращается выбором; до того каждый подлежащий выбору предмет считается возможным предметом долга <*>.

Со второй и третьей точек зрения зачет в альтернативных обязательствах возможен только лишь тогда, когда был сделан выбор в пользу какого-либо из предметов обязательства. Этот вывод подтверждается в том

числе и ссылками на источники <*>. Впрочем, имелся и иной вывод, основанный на первой точке зрения. Так, проф. Пескаторе утверждал, что зачет возможен немедленно, как только хотя бы одно из требований в

альтернативном обязательстве становится способным к зачету <**>.

--------------------------------

<*> Фрагмент Сцеволы из Дигест: "Если ты должен десять тысяч или раба, что из этих двух предметов пожелает другая сторона, то зачет этого обязательства допускается тогда, когда противная сторона прямо заявит, что она желает" (D.16.2.22). Это решение юриста было поддержано К. Бернштейном (Там же), а также позднее Н.Г. Вавиным (Вавин Н.Г. Зачет обязательств. С. 33).

По всей видимости, правильный ответ на вопрос о возможности зачета в альтернативном обязательстве зависит от того, кто наделен правом выбора. В случае, когда право выбора в альтернативном обязательстве принадлежит самому должнику, никаких трудностей быть не может, например: лицо А должно Б вещь или 100 на выбор А. В случае если Б должен А 50, то А вправе зачесть свое требование в сумме 50. Очевидно, что заявление о зачете здесь выполняет двойную функцию: оно является способом выбора одного из возможных исполнений и основанием для прекращения обязательства.

В случае если А должен Б вещь или 100 на выбор Б, а Б должен А 50, то исполнение обязательства, а следовательно, и инициатива зачета со стороны А действительно связаны с выбором контрагентом (Б) предмета обязательства - до выбора не может быть и зачета, поскольку до выбора неизвестно, что следует исполнять; зачет же, будучи заменой исполнения, невозможен, пока нет однозначного представления о самом исполнении.

Встречность обязательств. Необходимость этого признака для засчитываемых обязательств вытекает из самой природы зачета - раз у одного из контрагентов нет претензии к другому, то и зачета быть не может <*>.

Встречность засчитываемых обязательств может быть описана следующим образом: требование, направленное в зачет долга, должно быть требованием самого должника и оно должно быть направлено непосредственно против кредитора. Очевидность этого положения настолько ясна, что оно, на наш взгляд, не требует каких-либо особых комментариев.

6a. В п. 3 ст. 325 ГК РФ законодатель прямо приравнивает правовые последствия зачета обязательства одним из содолжников к исполнению им обязательства. Применение зачета в ситуации солидарности на стороне кредиторов законом прямо не регулируется. Однако это не означает, что зачет в этом случае невозможен вовсе. Так, должник по солидарному обязательству вправе полностью исполнить обязательство

одному из кредиторов, причем такое исполнение освобождает должника от обязательства. Коль скоро зачет по своим правовым последствиям приравнивается к исполнению, то правильно было бы предположить, что

должник вправе зачесть свой долг имеющимся у него требованием к одному из солидарных кредиторов. После этого солидарный кредитор должен "возместить остальным причитающееся другим кредиторам в равных долях" (п. 4 ст. 326 ГК РФ).

Иностранные законодательства содержат более детальные предписания относительно возможности зачета в солидарных обязательствах. Так, в ГК Франции (ст. 1294) подчеркивается, что солидарный должник вправе ссылаться на зачет только в том случае, если встречное требование принадлежит именно ему, а не иному солидарному должнику.

Таким образом, следовало бы уточнить окончательный вывод о возможности зачета в договорах в пользу третьих лиц: зачет допустим только в том случае, если оба засчитываемых обязательства возникли из договора в пользу третьего лица и положение последнего при этом не ухудшается.

6c. Некоторой особенностью обладает зачет и в отношениях между поручителем, должником и

кредитором. К примеру, ст. 1294 ГК Франции предоставляет поручителю право требовать зачета того, что

кредитор должен основному должнику. В ГК РФ такое правило отсутствует. Между тем оно вполне может быть

выведено посредством толкования ст. 364 ГК РФ, предоставляющей поручителю возможность ссылаться на

возражения, имеющие место в отношениях должника и кредитора. Безусловно, право зачесть требование и есть

одно из таких возражений. Таким образом, предоставление поручителю возможности осуществить зачет

предъявленного к нему кредитором требования однородным требованием должника является единственным

случаем, когда зачет осуществляется по воле лица, не участвующего ни в одном из засчитываемых

обязательств. Кроме того, в случае если поручитель обязался перед кредитором субсидиарно, то кредитор,

имевший возможность зачесть свое требование имеющимся у него перед должником обязательством, вовсе не

вправе требовать с поручителя платежа (ст. 399 ГК РФ).

6d. Зачет своего требования за долг третьего лица. В германском праве существует весьма оригинальная

конструкция, суть которой сводится к следующему. В случае если кредитор принимает меры по обращению

взыскания на принадлежащий должнику предмет, то каждый, кто вследствие обращения взыскания

подвергается опасности утратить право на этот предмет, вправе удовлетворить кредитора (п. 1 § 268 ГГУ). Это

удовлетворение возможно посредством платежа, а также внесения долга в депозит или зачет (п. 2 § 268 ГГУ).

В российском гражданском праве имеется схожая норма (п. 2 ст. 313 ГК РФ). Правда, законодатель не

уточняет, может ли третье лицо удовлетворить кредитора посредством зачета имеющегося требования за долг

третьего лица. На наш взгляд, для того, чтобы третье лицо в одностороннем порядке могло произвести

подобный зачет, требуется прямое указание закона, так как ст. 410 распространяется лишь на прекращение

встречных требований. Исключение составляют случаи, когда третье лицо и кредитор заключают соглашение о

том, что требование, принадлежащее кредитору в отношении должника, прекращается одновременно с

требованием третьего лица к кредитору. Однако такой подход требует участия должника в этом соглашении и

его согласия на уплату третьему лицу возмещения. В противном случае третье лицо может претендовать на

возмещение лишь в рамках обязательств вследствие действий в чужом интересе без поручения либо

вследствие неосновательного обогащения.

Предоставление должнику возможности засчитать долг требованием в отношении прежнего кредитора

основано на представлении о том, что уступка права не должна ухудшать положения должника. Коль скоро у

должника до момента уступки была возможность произвести зачет, эта возможность должна сохраниться и

после уступки. Очевидно, что ограничения зачета (требование должно возникнуть до момента получения

должником уведомления об уступке) как раз и направлены на то, чтобы сохранить положение должника

неизмененным, т.е. таким, как будто бы уступки не было.

Зарубежные законодательства содержат уточнение этого правила. В частности, в случае если должник

дал свое согласие на уступку, то он лишается права зачета своих требований к цеденту против уступленного

права (см.: § 406 ГГУ).

Возникает вопрос: как следует поступить цессионарию, получившему от должника вместо исполнения

заявление о зачете долга требованием к цеденту? На первый взгляд в этой ситуации подлежит применению

норма ст. 390 ГК РФ, в соответствии с которой цедент отвечает перед цессионарием за действительность

уступленного права. Однако при ближайшем изучении ситуации применение этой нормы представляется

неправильным. В самом деле, по российскому праву зачет действует не ipso iuris, а только вследствие

заявления стороны. Следовательно, уступленное право было в момент уступки вполне действительным,

несмотря на то что оно было способно к зачету. На наш взгляд, единственное средство, к которому может

прибегнуть цессионарий, получивший от должника заявление о зачете, - это иск о неосновательном обогащении

цедента за его, цессионария, счет.

И последний любопытный вопрос, связанный с зачетом при уступке требований. Какие права следует

предоставить должнику в случае неоднократной уступки требования? Например, лицо А было должно лицу Б,

которое, в свою очередь, уступило это требование лицу В. Последний уступил требование лицу Д.

Спрашивается: вправе ли А зачесть свой долг в отношении Д требованием, имеющимся у него в отношении

лица В?

Эта ситуация была прямо разрешена Австрийским гражданским уложением, а именно в § 1442, причем в

отрицательном смысле. Действующее российское право хотя и не содержит аналогичного запрета, однако и оно

предоставляет материал для отрицательного ответа на поставленный вопрос. Дело в том, что в ст. 412 ГК РФ

говорится о требовании "к первоначальному кредитору", а не "к цеденту". Анализ употребления в гл. 24 Кодекса

этого словосочетания позволяет прийти к выводу о том, что под "первоначальным кредитором" законодатель

понимает только лицо, пустившее требование в оборот, т.е. только первоначального цедента. Следовательно,

требования, имеющиеся у должника в отношении промежуточных цедентов, не могут быть зачтены против

требования, являющегося предметом уступки.

Определенную сложность в понимание того, что вкладывает российский законодатель в содержание этого

признака, вносят формулировки ст. 410 ГК РФ. Так, Кодекс говорит не о зачете обязательства и требования,

срок которых наступил, а о зачете требования, срок которого наступил. Из этого может быть сделан следующий

вывод: наступление срока исполнения необходимо только лишь в отношении требования, которое идет в зачет;

само же засчитываемое обязательство к моменту зачета может и не быть "созревшим" (т.е. срок по нему может

и не наступить).

Судебная практика тем не менее достаточно четко придерживается необходимости выполнения условия о

наступлении срока обоих требований для их зачета. На этой почве был сделан следующий вывод: в случае если

срок исполнения обязательства, которое идет в зачет, не наступил, но заявление о зачете все же было сделано,

то такое заявление не имеет правового значения.