О душе, о чувствах, о желаниях

Когда старший брат уходил на занятия, маленький, пятилетний, попросил его:

- Купи мне шоколадку, а?

Старший обещал, и вечером, когда он вернулся, маленький бросился к две­рям:

- Принес шоколадку?

Старший огорчился:

- Забыл! Я плохой, я очень плохой, я забыл, не принес!

- Нет, ты принес! ­– Маленький бросился к сумке брата и раскрыл «молнию»...

Я многих спрашивал, рассказывая это «чудо о шоколадке»: что будет дальше? Никто не угадал.

- Да нет же, не купил, я забыл, я плохой, - повторял старший брат. А маленький пошарил в сумке с книгами и протянул пустую ладошку:

- Видишь? Ты принес, ты хоро­ший! - И побежал к своим игрушкам.

Старший говорил потом, что он впер­вые в жизни понял, что такое любовь.

Кажется, глупый вопрос: «Ты кого больше любишь: маму или папу?» А не глупость, не пустая игра, коли она ве­ками продолжается. Смысл ее прост: люби, умей любить! Способность лю­бить - высшее достоинство ребенка, и вопрос: «Кого ты больше любишь?» задают с такой же интонацией, с какой позже будут спрашивать об отметках в школе, а еще позже - о делах на рабо­те. Труд жизни начинается с труда души - с любви, потом уже идет труд ума и труд рук. Любовь - это труд преображения действительности, прев­ращение пустой ладошки в шоколадку, в чудо. Чтобы хорошо относиться к от­личному и замечательному, труда ненужно, но увидеть лучшее в обыденном, несовершенном - вот труд души, вот лю­бовь.

Все можно дать человеку, если уда­лость одарить его любящей душой, и ничего не получится, если не развить его способность сердцем стремиться к сердцу человека. В последнее время особенно настаивают на том, что родите­ли должны любить своих детей, это несомненно, но беда в том, что материн­ская любовь не всегда учит ребенка лю­бить, не всегда рождает ответное чув­ство. Любовь, как и все действительно ценное в этом мире, не обменивается, не возникает из благодарности, не под­чиняется соглашениям типа «я тебе ­ты мне». Сколько мир будет стоять, столько будет жить и несчастная, безот­ветная любовь между мужчиной и жен­щиной, между родителями и детьми. что поделаешь? И любовь своих соб­ственных детей приходится завоевы­вать...

Между тем для воспитания человека важно не столько быть любимым, сколь­ко любить. В этой ужасной педагогике любимые не в счет, счет только на лю­бящих! Мама любит ребенка? Прекрасно, но кто при этом воспитывается? Тот, кто трудится душой, т. е. мама. А не ре­бенок. Мама старается, мама расспра­шивает, что ей делать с сыном, мама итак и этак - идет воспитание. А на са­мом деле ровным счетом ничего не про­исходит, сын растет эгоистом - если и любит, то лишь себя одного. Говорят: слепая любовь; говорят: неблагодарный сын; высчитывают, сколько чего сыну куплено; но ведь это все слова, а суть в том, что ребенок растет обделенным. Любящие папа и мама не могут дать ему то единственное, в чем он нуждает­ся, - не могут дать ему возможность полюбить их. Вот трагедия!

Любовь - жажда абсолютной без­опасности и высочайшего развития. В зависимости от характера и от вос­питания один человек больше нуждается в безопасности, другой - в развитии. Так, обломов любил сначала Ольгу Ильинскую, это воплощение развития, но кончил домом вдовы Пшеницы­ной - нашел абсолютную безопасность. Часто бывает, что родители дают ребенку безопасность, но развития не дают ­и они кажутся скучными сыну или до­чери: не вызывают любви. Если пригля­деться внимательно, то окажется, что и родители в этом случае вовсе не любят детей, а лишь боятся за них. Страх и лю­бовь - страсти одного корня, но все жене одно и то же, как не одно и то же любовь и ревность. Страх за любимого естествен, но мы не всегда замечаем, что у нас остался один только страх, без любви. Мама всю кровь свою по капле за ребенка отдает - она ли его не лю­бит? Но, любя, она по капле всю кровь из него выпьет, потому что «ты же зна­ешь, как я за тебя боюсь!». Женщина ­врач с пафосом о сыне-второклассни­ке: «Он негодяй! Он обо мне не думает! Он живет только для себя!»

Оказывается, «только для себя» жи­вущий девятилетний мальчик, гуляя во дворе, не всегда приходит вовремя, как от него требуют, а мама боится... в та­ких случаях и дети отворачиваются от нас душой. Любовь придает силы люби­мому, а страх его парализует. Ребенок вынужден подчинять свою жизнь мами­ным страхам, и способность любить гас­нет в его душе.

...Пушкинская баба из «Бориса Годунова», качая младенца, приговарива­ет:

Агу! не плачь, не плачь; вот бука, бука

Тебя возьмет! агу, агу!.. не плачь!

Тут все воспитание: то мы ласкаем ребенка - агу, агу! - то пугаем его букой. Наши «агу» рождают добро, наши «буки» - зло. Чего мы даем ребенку больше - «агу» или «бук»?