Власть и повиновение

Власть невозможна без повиновения. Как же сочетаются в человеке стремление к независи­мости и мотивация повиновения, свобода и согласие с произволом или давлением власти?

Эти вопросы оказались в центре пристального внимания психоло­гов, изучающих проблемы деструктивного повиновения, т. е. повино­вения власти даже в том случае, если власть преследует преступные, амо­ральные цели.

По количеству жертв, последствиям разрушений, по мощи и разнообра­зию средств насилия современная эпоха несопоставима с предшеству­ющими веками. Это и бесконечные международные конфлик­ты, и активизация террористических организаций, и рост пре­ступности. Некоторые исследователи в связи с этим говорят о на­ступлении века сверхнасилия. Культ насилия стал одним из основных пороков современного общества.

Почему и при каких условиях люди выполняют указания власти, даже в том случае, если они носят преступный, аморальный характер и противоречат их личным убеждениям и желаниям? Документально установлено, что в период с 1933 по 1945 год по приказу были казнены миллионы невиновных людей. Были построены газовые камеры, со­зданы лагеря смерти, ежедневно с эффективностью промышленных предприятий «производились» тысячи трупов. Эти нечеловеческие замыслы возникли в голове отдельных людей, но они смогли при­обрести массовый характер только при условии, что очень большое количество людей послушно выполняло приказы»². В экспериментах Милграма испытуемым, приглашенным в пси­хологическую лабораторию Иельского университета, было сказано, что они участвуют в важном научном эксперименте, исследующем влияние наказания на обучение.

В эксперименте испытуемый должен был исполнять роль «учителя» в соответствии с инструк­циями и указаниями экспериментатора. Ему следовало выполнять определенные «обучающие» воздействия по отно­шению к другому участнику эксперимента — «обучаемому», который размещался в соседней комнате в специальном кресле. Его руки, зафик­сированные на подлокотниках кресла, были обвешаны датчиками и элек­тродами. Он должен был правильно воспроизводить (повторять) наборы слов. В случае ошибки «учитель» наказывал «обучаемого» с помощью электрического шока.

На рабочем месте «учителя» находился внушительный прибор с мно­жеством тумблеров, кнопок и индикаторов. Шоковая стимуляция осуще­ствлялась в широком диапазоне от 15 до 450 вольт с помощью тумблеров, снабженных соответствующими надписями: «легкая стимуляция», «лег­кий шок», «болезненный шок», «травмирующий шок», «опасно для здо­ровья». Отметки в 435 и 450 вольт были обозначены «XXX», что могло даже привести к смерти обучаемого.

На деле реальным испытуемым в эксперименте был только «учитель». «Обучаемые» являлись конфедератами экспериментатора (т. е. людьми, играющими определенную роль, заданную экспериментато­ром). Их роль в эксперименте состояла в том, чтобы имитировать своим поведением и голосом (а если нужно и агонизирующими криками) соот­ветствующий уровень шокового воздействия, хотя в действительности болезненным воздействиям они не подвергались. При уровне в 150 вольт «обучаемые» не только старательно изображали болевые реак­ции на ток, но и начинали требовать прекратить эксперимент и отпустить их.

Последовательность протестов «обучаемого» выглядела следующим образом:

75 вольт: «Ой!»

150 вольт: «Ой!!! Экспериментатор! Все, достаточно! Выпустите меня отсюда. Я вам серьезно говорю! У меня с сердцем плохо. 0-й! Что это у меня с сердцем. Пожалуйста, выпустите меня отсюда. У меня что-то сер­дце болит. Я отказываюсь продолжать. Выпустите меня!»

165 вольт (кричит}: «Ой!! Выпустите меня!»

180 вольт (кричит}: «Ой! Я не могу терпеть боль! Выпустите меня отсюда!»

195 вольт: «Ой! Выпустите меня отсюда! Выпустите меня отсюда! У меня болит сердце. Выпустите меня отсюда! Вы не имеете права держать меня здесь! Выпустите меня! Выпустите же меня отсюда! Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! У меня болит сердце! Выпустите меня! Да вы­пустите же меня!»

210 вольт: «Ой! Экспериментатор! Выпустите меня отсюда. С меня хватит. Я больше не хочу участвовать в этом эксперименте!»

270 вольт: «А-аа! (агонизирующий крик}. Выпустите меня отсюда! Выпустите меня отсюда! Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! Вы слышите? Да выпустите же меня отсюда!»

300 вольт: «О-оо! (агонизирующий крик}. Я категорически отказыва­юсь отвечать дальше. Выпустите меня отсюда. Вы не имеете права дер­жать меня здесь. Выпустите меня. Выпустите меня отсюда!» Я больше не участвую в этом экспери­менте!»

Невзирая на истошные крики, «учитель» вел себя подчеркнуто спо­койно и, пользуясь своей властью, педантично увеличивал суровость на­казания с каждой следующей ошибкой. После 330 вольт «обучаемый» замолкал, но «учитель» требовал продолжить эксперимент, заявляя, что отсутствие ответа должно расцениваться как неверный ответ.

В случае замешательства или возражений со стороны «учителя», экс­периментатор произносил одну из четырех побуждающих (принуждаю­щих) фраз:

1) «продолжайте, пожалуйста»;

2) «условия эксперимента требуют, чтобы вы продолжали работать»;

3) «вам абсолютно необходимо продолжать вашу работу»;

4) «у вас нет иного выбора, вы обязаны продолжать вашу работу».

Решительность и жесткость интонации экспериментатора возрастали соответствующим образом.

Когда «учитель» слышал, что «обучаемый» жалуется на больное сер­дце, экспериментатор успокаивал его ровным голосом: «Удар током дей­ствительно может быть болезненным, но он не причиняет организму необратимых повреждений».

Когда С.Милграм только планировал свой эксперимент, он обращал­ся ко многим людям (студентам, врачам, коллегам-психологам и т. д.) с вопросом: «Много ли, по вашему мнению, найдется людей, способных под давлением экспериментатора пройти «весь путь» до тумблера «XXX», фактически означающего смертную казнь испытуемого?». Боль­шинство из них предположили, что испытуемые вряд ли «пойдут» даль­ше уровня в 150 вольт, когда «обучаемый» начнет требовать прекраще­ния эксперимента. Продолжать шоковое наказание, по их мнению, может лишь один из тысячи, а подвергнуть испытуемого максимальному уров­ню шока согласятся лишь патологические садисты или лица с серьезны­ми психическими отклонениями.

Что же касается самих себя, то все опрошенные утверждали, что лич­но они откажутся повиноваться экспериментатору уже на первых этапах эксперимента.

Неожиданное открытие Милграма состояло в том, что почти 70% уча­стников его экспериментов послушно выполняли приказы эксперимен­татора наказывать протестующую «жертву» электрошоком, доводя су­ровость наказания до величин, опасных для здоровья жертвы.

«Я наблюдал как зрелый и полный сил бизнесмен с улыбкой уверенно входил в лабораторию. Через 20 минут он превращался в заикающегося, поддергивающегося старика, быстро приближающегося к нервному сры­ву. Он часто дергал себя за мочки ушей, и его руки мелко дрожали. В какой-то момент он начинал стучать себя кулаком по лбу и бормотать:

«О, Боже, останови все это!» И все же он продолжал реагировать на каждое слово экспериментатора и повиновался ему до конца».

Столь разительное рассогласование между эмоциями и поведением показывает, что, находясь под давлением власти, многие индивиды испы­тывают значительный стресс от своих действий. При этом они демонст­рируют поведение, которое считают несвойственным для себя, и которому они никогда бы не стали следовать в отсутствии указанного давления.

Почему испытуемые были столь послушны приказам эксперимента­тора в условиях, которые по всем внешним признакам, казалось бы, не могли оказать серьезного влияния на их поведение? Ведь они не подвер­гались насильственному принуждению, и в принципе могли в любой момент отказаться от участия в столь тягостной процедуре. Что заставля­ло людей делать то, что они не хотят?

Эксперимент поставил не только исследовательские, но и моральные, мировоззренческие вопросы. Можно ли оправдать причинение боли не­виновному человеку во имя науки? Должен ли исполнитель нести ответ­ственность за свои действия? Какова природа самого человека, если он так легко готов причинять боль и даже лишить жизни другого человека?

Широта затронутых экспериментом проблем придает ему значитель­но большее значение, чем простому исследованию. И я согласен с теми психологами, которые считают, что эти эксперименты являются не про­сто частью психологии, но и частью интеллектуального наследия, разде­ляемого всем человечеством.

Эксперименты С. Милграма часто интерпретируются как свидетель­ство той огромной роли, которую играет в поведении людей социализация повиновения. С раннего детства и в течение всей жизни человека учат повиноваться власти или авторитету и различными способами поощряют такое повиновение. В воспитании детей родители, как правило, полагаются на свою родительскую власть, используя такие методы, как угрозы, физическое наказание, лишение ребенка каких-либо привилегий и удовольствий. Они в полной мере исполь­зуют свое преимущество в том, что контролируют семейные ресурсы, что умнее, образованнее и сильнее своих чад.

Повиновение становится безусловной, не вызывающей сомнения нормой поведения в бесчисленных институтах и сообществах, многие из которых наделены чрезвычайно высоким социокультурным статусом. Оно (повиновение) выступает, по мнению Милграма, «основополагающей идеологией». Примерами таких институтов и сообществ могут служить армия, систе­мы образования и здравоохранения, правоохранительные органы, цер­ковь, корпоративно-индустриальный мир. В целом успех индивида в жиз­ни во многом зависит от его повиновением власти. Это касается и формальных званий, и продвижения по службе, и наград, и популярнос­ти или признания.

Индивида учат повиноваться и ценить повиновение. Социализация повиновения превращается в ожидание того, что кто-то должен им руко­водить или нести ответственность за него или его поведение. В соответ­ствии с этим повиновение, проявленное «учителями» в иссле­дованиях Милграма, было внедрено в их сознание задолго до участия в экспериментах.

«Все эти факты еще раз подтвержда­ют всеобщность феномена повиновения власти. Сейчас мы склонны ве­рить, что, если властная фигура приказывает индивиду сделать что-либо деструктивное по отношению к другим людям, включая «наказание» явно опасным и даже потенциально смертельным электрическим шоком, он сделает это; по приказу он может даже убивать других людей; и, наконец, когда индивид находится под воздействием власти, он демонстрирует сле­пое, роботоподобное повиновение ей». «Важный и в тоже время пуга­ющий вывод этого и подобных исследований, — отмечают другие иссле­дователи, — состоит в том, что люди будут выполнять любые требования, несмотря на свои сильные сомнения в их правильности, только потому, что фигура, облеченная властью, говорит, что они должны это сделать»².

Выявляя степень подчинения людей власти и изучая условия, вызывающие повиновение, Милграм уделял основное внимание тем условиям, которые позволяют личности сопротивляться социаль­ному давлению и поддерживают стремление индивида противостоять при­нуждению и отстаивать свою свободу.

В результате исследований он пришел к выводу, что «клю­чом к пониманию поведения индивидов является не прирожденная зло­ба или агрессия, а характер отношения людей к власти. Они отдают себя в руки власти; они рассматривают себя как инструмен­ты осуществления ее желаний; решив так однажды, они не способны стать свободными»³. Именно поэтому Милграм делает очень пессимис­тичный вывод: «Если бы в Соединенных Штатах была создана система лагерей смерти по образцу нацистской Германии, подходящий персонал для этих лагерей можно было бы набрать в любом американском городе средней величины».

Тем не менее, Милграм считал возможным наличие у людей не только лояльного, но и критического отношения к власти. За счет этого, по мне­нию психолога, и существует возможность ограничения и совершенство­вания власти.

Милграм выявил многочисленные факторы, влияющие на поведе­ние испытуемых, а также описал и проанализировал психические яв­ления, сопровождающие деструктивное повиновение. Так, например, повиновение «учителей» зависело от их близости или удаленности от «обучаемого». Первые действовали с меньшим сочувствием к «обу­чаемым», когда те находились на значительном расстоянии, и не было слышно их жалоб. В этом случае почти все «учителя» спокойно сле­довали указаниям экспериментатора до самого конца. Если же «обу­чаемый» находился в той же комнате, то до рубежа в 450 вольт доходи­ли только 40% испытуемых. Процент подчинения падал до 30%, когда «учителю» приходилось самому прижимать руку «обучаемого» к токопроводящей пластинке.

Милграм также обнаружил, что, испытывая дискомфорт и сомнения в правильности своих действий, испытуемые-«учителя» пытались снять эти внутренние противоречия, приписывая «обучаемо­му» разнообразные отрицательные характеристики. Многие испытуе­мые резко занижали свою оценку жертвы как следствие собственных дей­ствий против нее. Такие комментарии, как «он был настолько туп и упрям, что заслуживал наказания», были обычным делом. Решившись действо­вать против жертвы, эти испытуемые считали необходимым рассматри­вать ее как малоценную личность, чье наказание было неизбежно из-за дефектов интеллекта и характера самой жертвы.