Глава VII социальная борьба в испании

В V—VII вв.

Крушение римского господства и зарождение феодальных отношений в Испании происходило в условиях социальной борьбы, в которой принимали участие сервы, либертины и колоны, свободные германские и испано-римские крестьяне.

Борьба эксплуатируемых масс населения против светских и церковных землевладельцев и агентов государственной власти принимала многообразные формы. Она выражалась в вооруженных восстаниях, бегстве сервов и колонов от своих господ, оппозиции по отношению к официальной церкви, принимавшей форму еретического движения.

Движение багаудов в V в.

В 40-х годах V в. в Испании происходили подлинные народные восстания, их участники сражались против римских войск. Хронист Идасий называет повстанцев так же, как Зосим и Проспер Тиро именовали тех, кто боролся против римского владычества в Галлии, — багаудами. К одной и той же категории относит участников народных движений в обеих провинциях также Сальвиан Марсельский, который отмечает, что от римского государства отпала к варварам значительная часть Испании и Галлии ¹. <240>

Самое раннее сообщение об испанских багаудах относится к 441 г. По словам Идасия, багауды Тарракона были разбиты командующим римскими войсками Астурием ². Но эта победа оказалась неполной. Два года спустя его преемнику Мерободу снова пришлось воевать против того же противника. Как сообщает Идасий, Меробод в короткое время подавил арацеллитанских багаудов ³. После этого в течение шести лет багауды нигде не упоминаются, а к 449 г. тот же хронист относит новую вспышку движения, на этот раз в районе Тириассона ⁴. <241>

В 454 г. багауды Тарракона потерпели жестокое поражение. Они были разбиты вестготами, которыми командовал Фредерик, брат вестготского короля, выполнявший поручение имперского правительства⁵. Какие-либо дальнейшие сведения о багаудах Тарракона отсутствуют. Э. А. Томпсон относила к действиям багаудов также сообщение Идасия о грабежах, произведенных в округе Бракары и ликвидированных в 456 г.⁶. В действительности, грабежи, о которых говорится в 179-й главе этой хроники, совершали не багауды, а вестготы. В 466 г. Бракара была захвачена войском их короля Теодориха, нанесшего поражение свевам. Вслед за тем город подвергся разграблению, множество римлян попало в плен ⁷.

Захватив в плен свевского короля Рекиария, Теодорих вскоре выступил из Галисии в Лузитанию⁸. Непосредственным результатом этого Идасий считает прекращение грабежей в округе Бракары, которые он связывает, следовательно, с пребыванием здесь именно вестготов⁹.

Таким образом, действия багаудов в Испании ограничились Тарраконом, единственной провинцией, которая не находилась еще тогда во власти варваров. Движение багаудов носило здесь устойчивый характер. Судя по сообщениям Идасия, оно продолжалось в течение тринадцати лет.

Несмотря на поражения, которые правительственные войска наносили отрядам багаудов, подавить движение долго не удавалось. Силы, которыми располагали местные магнаты ¹⁰, оказались для этой цели недостаточными. Тарраконские посессоры добивались от римских властей в Галлии присылки регулярных войск. <242>

О составе участников движения багаудов в источниках нет данных. Известно, однако, что в области, где действовали отряды багаудов — Тарраконской провинции, имелись латифундии испано-римских магнатов и фиска; здесь было развито и муниципальное землевладение, особенно в приморской части провинции; на севере же, в мало романизированных районах сохранились самостоятельные общины туземных племен ¹¹. Выше уже упоминалось о местных землевладельцах, которые могли набирать значительные вооруженные отряды из рабов, либертинов и колонов своих имений. Вполне вероятно, что в восстаниях багаудов в Испании так же, как и в Галлии, принимали участие мелкие свободные земельные собственники, разоряемые налогами и повинностями, зависимые крестьяне, колоны и рабы.

Мы не располагаем какими-либо сведениями о программе повстанцев. По-видимому, в Испании, как и в Галлии, они совершали нападения на виллы магнатов и города. Там, где им удавалось укрепиться, они, быть может, создавали самоуправляющиеся общины; багауды не признавали власти римских чиновников¹². К. Санчес-Альборнос высказал мнение, что испанские багауды — это баски, которые не подчинились римскому господству, как позднее они не покорились и вестготским королям. Выступление багаудов, полагает ученый, — это не социальное, а национальное движение¹³. Отнюдь не исключено, что значительную, может быть даже ведущую, роль в народном движении против римских властей и магнатов действительно играли баски. Ведь и в Галлии ядром армии багаудов являлись армориканцы, крестьяне одной из весьма поверхностно романизированных <243> областей данной страны ¹⁴. Это не дает, однако, оснований отрицать социальный по своей сути характер движения багаудов в Тарраконе — той части Испании, где, как известно, было широко развито крупное землевладение.

Движение багаудов, были ли это выступления свободных общинников против римских властей или борьба зависимых крестьян, колонов и сервов против земельных магнатов, являлось выражением того стихийного социального протеста, который столь типичен для периода смены античности средневековьем¹⁵. Он не мог привести к победе народных масс. Но, ослабляя римское государство, выступления крестьян способствовали победам варваров и тем самым крушению римского господства в Испании.

Подавление восстаний багаудов не означало прекращения борьбы общинников, сервов и зависимых крестьян против крупных землевладельцев и формировавшегося в стране нового государства.

Вестготские короли еще в V в. обнаружили намерение оказывать поддержку правящим кругам галло- и испано-римского общества, когда те стремились подавить сопротивление эксплуатируемых масс населения. Готские власти пресекали какие-либо произвольные нарушения прав собственности римских посессоров на их земли и рабов ¹⁶. Для розыска беглых рабов был определен пятидесятилетний срок давности вместо римского тридцатилетнего¹⁷. В Бревиарий Алариха II были внесены положения римского права о карах за возбуждение мятежа¹⁸. Согласно Вестготской правде, войска предназначены не только для ведения войн с иноземным врагом, но и для внутренних надобностей. В ряде случаев судья мог обращаться за военной помощью к комиту ¹⁹.

Свободные и несвободные испано-римские земледельцы вели в VI в. упорную борьбу против нового государства, выражавшего интересы главным образом <244> магнатов, римских и готских. В 70-х годах борьба эта на юге Испании перешла в открытое восстание. Установлению здесь готского господства активно сопротивлялись и некоторые города (в особенности Кордова), использовавшие пребывание в этой части полуострова византийских войск. Но главной движущей силой восстания, по-видимому, было все же крестьянство. Только преодолев его длительное сопротивление, Леовигильд сумел справиться со всеми остальными участниками движения²⁰.

У нас нет данных о самостоятельных вооруженных выступлениях рабов в V—VII вв. Известно, однако, что рабы широко применяли пассивное средство сопротивления своим господам — бегство. Вестготская правда квалифицирует как «мятежное упрямство» (contumacia rebellionis) попытки сервов использовать для освобождения право церковного убежища ²¹.

Во время войн и междоусобиц это бегство рабов и колонов принимало массовый характер. Так было, когда на территорию Южной Галлии и Испании в начале V в. вторглись аланы, вандалы и свевы, а затем и вестготы. Устанавливая пятидесятилетний срок давности для розыска беглых, король Эйрих, очевидно, намеревался распространить закон на сервов и колонов, оставивших своих господ именно в этот период²².

Нечто подобное происходило и в галльских владениях вестготов во время войны между ними и франками в 507 г. Теодорих Остготский, вмешавшись в нее, предписал своим полководцам в Южной Галлии восстановить порядок и без всяких колебаний (sine aliqua dubitatione) вернуть беглых их прежним господам²³. Во <245> второй половине VII в. бегство сервов от своих хозяев приобрело весьма внушительные размеры²⁴.

Положения римского права о мятежах готскими королями были расширены и детализированы. Вестготская правда требует, чтобы зачинщик мятежа был подвергнут позорной каре — публичному наказанию плетьми, считался обесчещенным (infamia notatus) и принужден был сообщить имена своих соучастников. Все они, как свободные люди, так и сервы, тоже наказываются плетьми ²⁵. Характерно, что возможными участниками мятежа называются рядом друг с другом — свободные и сервы.

Борьба, которую общинники и зависимые крестьяне вели со своими господами — крупными землевладельцами, а также с государством, объективно была направлена как против пережитков рабовладельческого строя, еще сохранявшихся в экономике и праве, так и против складывавшегося феодального землевладения и формировавшегося раннефеодального государства. Вестготские короли выступили активными поборниками интересов испано-римских магнатов. Это естественно: собственные устремления королей и готской знати, ставших владельцами поместий, хозяевами рабов и колонов, во многом совпадали с интересами этой местной знати. Опираясь на войска, набиравшиеся из готских крестьян, короли подавили в V—VI вв. восстания римского сельского люда, колонов и рабов. Впрочем, столетием позднее готские общинники оказались почти в таком же положении, как и местные.

В источниках отсутствуют данные об открытых выступлениях закрепощаемого крестьянства, колонов и сервов против господствующего класса в VII в. Но о том, что социальные столкновения продолжались, косвенно <246> свидетельствуют упоминания источников о «мятежном плебсе».

Вестготское официальное право и постановления церковных соборов провозглашают анафему тем, кто попытается захватить власть в государстве с помощью бунтующего народа ²⁶.

Некоторые историки утверждали, что королевская власть в Вестготском государстве якобы покровительствовала крестьянам²⁷. В отдельных случаях стремление предотвратить новые социальные конфликты, а также сохранить более или менее широкий контингент свободных земледельцев, необходимых для пополнения войска, действительно послужило причиной издания законов и постановлений, напоминавших магнатам, чиновникам и епископам о необходимости «снисхождения» к «беднякам» ²⁸.

Но крестьянской политике готских королей гораздо более свойственно другое: раздача магнатам деревень, ликвидация общинных порядков свободных готских земледельцев и подавление восстаний сельского плебса. Короли поддерживают знать, а равно и крестьянскую верхушку в их попытках уничтожить общинные традиции, ограничивают юридические права низшего слоя свободных. В этом отчетливо сказывается классовый характер Вестготского государства: оно содействовало превращению свободных мелких земельных собственников в зависимых крестьян.

На севере Испании упорную борьбу против Вестготского королевства вели баски. Вестготские короли, вторгаясь на территорию басков, подавляли восстания, основывали здесь города, являвшиеся опорными пунктами <247> вестготского господства, накладывали на басков дань²⁹. Но через некоторое время баски вновь восставали. Против басков воевали Леовигильд, Рекаред, Свинтила, Рекцесвинт, Вамба, Родриго и другие готские правители³⁰. Борьба басков с Вестготским королевством по сути представляла собой движение свободных общинников против грозившей им утраты своей независимости.

Антагонизм между угнетенными массами зависимых крестьян и свободных общинников, с одной стороны, классом крупных землевладельцев — с другой, послужил одной из важнейших причин крушения Вестготского королевства в начале VIII в.

Арабскому завоеванию готской Испании способствовали не только усобицы среди ее знати, но и враждебное отношение к этому государству со стороны сервов, либертинов и других эксплуатируемых слоев, а также свободных крестьян северных окраин полуострова, боровшихся против вестготского господства.

Во время вторжения в Испанию арабов им оказывал содействие ряд магнатов — сторонники сыновей Витицы, а также евреи, которые постановлением XVII Толедского собора в 694 г. были обращены в вечное рабство³¹. Не исключено, как предполагает Кахигас³², что на сторону арабов переходили и сервы-христиане, но данных в источниках об этом не имеется.

Сервы склонны были использовать всякое ослабление государства для открытого выступления; неслучайно крупное восстание сервов (возможно и либертинов) происходило в VIII в. на территории, оставшейся в руках вестготов — в Астурии, при короле Аурелио (768— <248>774) ³³. Применение в тексте хроники Себастьяна термина tyranice предполагает, что восставшие, вероятно, стремились установить какую-то новую власть. Это восстание создало серьезную опасность для Астурийского королевства.

Антагонизм непосредственных производителей и землевладельцев выражался не только в восстаниях, которые происходили довольно редко, но главным образом, в повседневной борьбе земледельцев против обременительных оброков и повинностей, в попытках устранить или ослабить личную зависимость от светского посессора или церкви. В канонических памятниках попытки сервов и либертинов добиться улучшения своего положения характеризуются такими терминами, как superbia, sedicio, contumacia ³⁴. Светские и церковные землевладельцы, подавляя эти попытки, применяли открытый террор. В постановлениях соборов читаем, что епископы и священники, вменяя в вину сервам и либертинам «гордыню» и подозревая в недобрых замыслах против церкви, подвергают обвиняемых пытке, увечат, присуждают к смерти ³⁵. В одном из законов Хиндасвинта указывается, что господин не отвечает за убийство раба, коль скоро действует в порядке самозащиты ³⁶. Подобная формула по существу легализовала неограниченное право расправы господ с сервами, высказывавшими недовольство своим положением. Закон Рекцесвинта, запрещавший <249> хозяевам калечить сервов без суда ³⁷, был изъят Эрвигием из Вестготской правды ³⁸.

Рабы стремились использовать право церковного убежища, но и бегство к алтарю далеко не всегда спасало их от произвола господ ³⁹. Некоторые сервы покидали своих хозяев и становились поселенцами в других поместьях⁴⁰.

Наиболее обстоятельно канонические памятники воспроизводят различные стороны борьбы, которую вели церковные либертины против усиления эксплуатации со стороны епископов и их агентов. Судя по актам соборов, они стремились избавиться от повиновения (obsequium) церкви. Получая свободу, сервы должны были давать обязательство (professio) навсегда остаться под патроцинием церкви ⁴¹. При вступлении нового епископа в должность всем либертинам и их потомкам надлежало представлять свои освободительные грамоты и возобновлять professio. Епископы в ряде случаев умышленно не уведомляли либертинов о необходимости предъявить эти грамоты, не помогали тем, кто их утерял (доказать другими средствами свои права на свободу вольноотпущенники не могли) и возвращали таких либертинов в рабское состояние⁴². Вступая в управление имуществом церкви, новый епископ мог также опротестовать распоряжения своего предшественника об отпуске сервов на волю и о предоставлении им имущества под тем предлогом, что благосостоянию церкви нанесен ущерб, ибо она-де была недостаточно компенсирована прежним епископом за освобождение рабов⁴³. В результате либертины могли вновь стать рабами или утратить часть своего достояния. На епископский произвол вольноотпущенники имели право жаловаться <250> лишь собору, в котором решающее слово принадлежало, однако, тем же епископам⁴⁴.

Угрожающее поведение сервов и либертинов порой побуждало государственную власть к частичным уступкам; периодически ограничивались террористические действия вотчинников, направленные против рабов и вольноотпущенников; время от времени снималось бремя недоимок, лежавшее на этих земледельцах⁴⁵.

Что касается столкновений свободных колонов и прекаристов с вотчинниками, то о них мы можем судить лишь на основании тех статей Вестготской правды, которые упоминают о самовольном расширении земледельцами своих держаний⁴⁶, об отказе от выплаты оброка ⁴⁷. По-видимому, эти свободные держатели вместе с мелкими земельными собственниками-крестьянами участвовали в мятежных выступлениях плебса, о которых неоднократно, как мы видели, упоминается в источниках.