2. Семантика советских вещей.

От дефицита вещей к появлению выбора. Мы живем в обществе с большим количеством вещей: мы больше производим и больше потребляем. В описаниях мира вещей в советской культуре лейтмотивом проходит мнение о дефиците вещей, об ограниченном по сравнению с сегодняшним днем количестве вещей, об ограниченной номенклатуре товаров, бедном выборе, небольшом количестве вещей в обиходе: «Очень было тяжело. Раньше был дефицит /…/ Это сейчас такой большой выбор, что люди закопались» (ж, 1941). «Наиболее важно – то, что появилась возможность не посвящать половину жизни поиску вещей и накоплению на них денег. Появилась возможность – легко и просто – если ты что-то захотел, и если есть деньги, то пойдешь, выберешь, найдешь и купишь. По-моему, это самое главное, потому, что когда такой возможности нет, большинство людей превращаются в рабов вещей – посвящают всю жизнь накоплению, поиску и покупке. Когда есть такая возможность –у людей появляется очень много времени на гораздо большее количество приятных вещей… В смысле, поступков. Не в смысле вещей, а поступков, дел и так далее» (м, 1952).

Количество вещей является относительным показателем, и относительность эта проявляется в сравнении с современным российским обществом. Тем не менее, недостаток и ограниченность выбора вещей прослеживается и в аутентичных категориях культуры, что говорит о том, что ситуация дефицита осознавалась и в свое время. Вещи в магазинах «выбрасывают»: «побежали в «Торговый» (магазин – О.Г.), «выбросили» сапоги. Ага, была очередь за сапогами, которые выбросили. Итальянские, например. Неважно, какого размера, лишь бы взять побольше» (м, 1976). Товары в магазине «выбрасывают», «выкидывают». В свою очередь, покупатели их могут «урвать» или «достать». Закупки вещей нередко осуществлялись большими партиями, и если имелась регламентация на количество вещей «в одни руки», покупали столько, сколько могли продать.

В приводимых выше цитатах дано представление о количестве вещей. Показательным является не только абсолютное количество вещей («есть все»), но также их разнообразие, или выбор («есть безумный выбор»). В противовес, в советском обществе количество вещей ограничено. Потребительские товары были дефицитом на протяжении советского периода в целом. Однако в хрущевское время, и позже, во времена застоя, вещи, обувь, потребительские товары стали появляться в магазинах. Дефицитом являлись товары, которые пользовались особым спросом, прежде всего, отдельные категории вещей – модные вещи, импортные товары (престиж импортных вещей был очень высок), новинки, современные вещи. Поэтому дефицит был относительным: наряду с «затовариванием» советскими вещами, которые не пользовались спросом, существовал дефицит вещей повышенного спроса.

К вопросу об однообразии вещей. Существует мнение, что бытовые вещи в советской культуре были однообразными, советские люди представляли из себя безликую «серую массу», были одеты в однотипную одежду, жили в однотипных домах с типовой мебелью. В противовес, современная российская культура отличается широтой выбора и разнообразием бытовых предметов. Эта точка зрения является отчасти правильной, потому как именно такую ситуацию провоцировали структурные условия – плановая организация промышленности, отсутствие рыночных механизмов регуляции спроса и предложения, трудности в утверждении моделей и фасонов, которые пользуются спросом, неповоротливость промышленных гигантов, технологическое отставание производителей, политика предприятий выпускать массовые партии одинаковой одежды, ориентация на гоззаказ и систему распределений, отсутствие координации между деятельностью дизайнеров и модельеров с одной стороны и производителей с другой стороны. Подтверждение тезиса содержит цитата: «Да, однообразное. Это было мне особенно видно в деревне. Когда привозили одну пачку и все так ходили. А вот уже в городе это очень сильно было заметно. Я работала на «Северянке», и я знала, какими партиями все это шилось, один и тот же фасон. И когда в городе яркий кто-то проходил, очень хотелось оглянуться и удивляться» (ж, 1955).

Типичной была ситуация, когда из ткани одной и той же расцветки были сшиты женские летние костюмы и мужские трусы. Одинаковые платья, сумки, бижутерия также были нормой. Нередко после очередного «выброса» вещей в магазине женщины одного коллектива оказывались в одинаковой одежде: «У нас коллектив был большой. Первое мая. Я купила себе пальто демисезонное. Было модное – с завязочками такими здесь (показывает на область ворота – О.Г.), светлое. И у меня была шапка-«таблетка» из нутрии. Все гармонировало. И я первого мая прихожу на демонстрацию и вижу, что две наших сотрудницы в таких же пальто. У одной оно было хотя бы другого цвета, а у второй – точно такое же. Но я к этому более или менее спокойно отнеслась, а вот у ней было испорчено настроение. Носили эти пальто – куда деваться» (ж, 1958). Или другой пример: «И вот всем дали талоны – и все-все мужчины были в этой обуви, весь Академгородок просто, это совершенно точно, наверняка и у твоего папы спросишь – он скажет, что и у него было такое. Это касалось не только женщин, это и мужчин касалось. Шапки, например, тоже давались по талонам, и тоже все одни и те же, в «ядерной» дадут, там, в «катализе» дадут, в университете – везде по одной, вроде, а потом соберутся в Доме Ученых на конференцию – половина мужчин в одинаковых шапках» (ж, 1946).

На первый взгляд, в современной культуре разнообразие вещей выше: товары размножаются, появляются новые подвиды одной и той же вещи, существует выбор вещей разных фирм-производителей, множество расцветок, фасонов, моделей, различается ценовой диапазон: «Вещи стали более красивые, модные, совершенно неодинаковые, неординарные, разные такие, и желание появляется купить покрасивее, получше, качественнее намного – вот, чего не было в 70-е годы» (ж, 1946). Однако несмотря на наличие возможностей, однообразие свойственно и материальной среде сегодня – в общей массе люди выглядят одинаково, имеют примерно одинаковый интерьер квартиры. Пример: «сейчас можно говорить о том, что есть… ну, не знаю, больше или нет, но налицо явная унификация. То есть если идет какая-то модная тенденция, то рынок очень быстро затоваривается. Вот. Например, штанами такого-то покроя, или сделанными по такой-то технологии. Поэтому, сейчас – да, внешний вид более яркий, более пестрый» (ж, 1969). «Посмотрите на сетевые магазины, сколько их появилось, и не только с одеждой, но и с посудой, и с мебелью» (ж, 1954).

Различие ситуаций состоит в том, что в советское время однообразие было порождено отсутствием выбора вещей, тогда как в современной культуре эта ситуация в большей степени обусловлена массовой модой. Различие также состоит в том, что в советской культуре однообразие было вынужденным: женщины оказывались в одинаковом пальто в основном потому, что других пальто в магазине не было. В современной культуре, где возможности для выражения индивидуальной идентичности выше благодаря выбору, желание подражать является скорее сознательной стратегией.

От низкой мобильности к быстрой сменяемости вещей. В современной культуре, где господствует мода и скорость ее изменения составляет два раза в год, вещи быстро устаревают. Мода требует соответствующей сменяемости вещей. В 1970-е годы категория «мода» не была распространена в повседневном обиходе, и, в соответствии с культурными схемами, не все вещи функционировали в контексте моды. Отсутствовало представление о том, что посуда или мебель могут быть подвержены моде. Например: «посуда, даже я никогда не думала, что посуда и то может быть модной, меняться. Так вот посуда, оказывается, тоже меняется, сейчас вот уже другая посуда, совсем не та, что приобреталась мной в 70-е годы, в 80-е годы, вот» (ж, 1946). Вещи в советской культуре меняли в том случае, когда они выходили из строя и теряли свои утилитарные свойства.

В современной культуре появилось представление об одноразовых вещах. Целлофановые пакеты не стираются, пластмассовая посуда выбрасывается, существует одноразовое нижнее белье. Одежда, которая была одета однажды, также может стать старой: «сколько должно пройти времени, чтобы для вас вещь стала старой? Вот мы говорим – есть новые вещи, а есть старые… - С.З.: Ну, вот сапоги сегодня будут старыми – первый раз одел…»¹¹. Скорость обмена вещей в советской культуре была ниже, смена интерьеров и одежды в меньшей степени регулировалась колебаниями моды. Бытовые предметы подлежали замене в том случае, когда выходили из строя. Одежда , вещи подбирались к ситуации, и именно повседневная ситуация структурировала повседневное потребление одежды.

От новой вещи к празднику к вещи по моде. В современной российской культуре смена одежды регулируется сезонами, т.е. гардероб должен обновляться от сезона к сезону, вслед за переменами в моде. В советской культуре представление о том, куда следует носить вещь, регулируется правилом праздник – работа – дом. Обновление вещей происходит преимущественно к празднику «А так – к каждому празднику себе обновки делали. Ко всем праздникам. Обязательно к празднику какой-то новый наряд» (ж, 1941). «В 70-х годах в шкафу висела одна парадная вещь, которая надевалась по праздниками – это очень хорошо заметно /…/ Да, висела одна парадная вещь и несколько повседневных вещей. «повседневно носились какие-то 2-3 тряпочки, и лежали 1-2 праздничных, которые береглись на особо торжественные моменты, а к самым торжественным моментам заказывалась какая-то вещь на пошив… Ну или покупалась в магазине, и это было из ряда вон выходящее событие» (м, 1952). Как правило, купленная к празднику вещь, продемонстрированная во всех компаниях как новая, впоследствии становилась вещью для работы или вещью «на повседневку», а затем переходила в категорию «домашней» одежды.

От громоздкости к функциональности. В 1970-е годы мебель, бытовая утварь, зимняя теплая одежда характеризовались как громоздкие. Громоздкое теплое пальто, подбитое несколькими слоями ватина, объемная и тяжелая цигейковая шуба, внушительных размеров трехстворчатый шифоньер – вещи казались массивными и внушительными. «У меня, например, у мамы, висели долго пальто /…/ И в какой-то момент мы купили ей пуховичок. Просто, она больной человек, ей нужно было что-то легкое носить. Мы купили ей пуховичок. Она говорит: «ой, как легко!». А те же были с драпом, кондовые, с ватином, тяжелые. И там норковые воротники были. А тут – с кроликом опушка была. Она одела и говорит: «ой, как легко». Тепло, по улице, по морозу прошлась» (ж, 1958).

Другой пример: «все это громоздкое, тяжелое, потребляющее много энергии и быстро выходящее из строя /…/ Ну, типично советский велосипед «Кама». /…/ очень тяжелый, из плохого металла, детали быстро истираются друг об друга и начинают вываливаться. То есть, типично, опять же, исполнение. А только побывав в Германии, увидел, какие бывают велосипеды, какими там пользуются /…/ в основном легкие и прочные» (м, 1945). В цитате подчеркивается легкость и прочность современных вещей против громоздкости и хрупкости советских предметов. Однако такие качества не являются сугубой характеристикой материальной среды в советской культуре; они обусловлены уровнем развития технологии. Вещи – бытовые новинки 1970-х годов также могли казаться в большей степени совершенными по сравнению с вещами, находившимися в обиходе ранее.

Развитие технологии привело к упрощению быта. В 1970-е годы советские люди обзаводились стиральными машинками, но об автоматах в тот период не приходилось мечтать, также как и о современных электрических чайниках, которые выключаются сами. Зато ручные швейные машинки были вытеснены ножными, а последние, в свою очередь, электрическими. В быту распространились цветные телевизоры, тогда как раньше в основном имелись черно-белые. Громоздкие катушечные магнитофоны «Нота» начали заменяться на «кассетники», которые молодежь имела возможность носить на плече. Однако технические нововведения 1970-х не идут ни в какое сравнение с современной технологической революцией в быту.

От самодельных вещей к покупкам. Особенностью советской культуры по сравнению с современным обществом является обилие самодельных вещей в быту. Например: «у да, раньше, допустим, связанная вещь была как бы: «Ух, какая кофточка! Ты сама связала? Ну, ага. понятно». А сейчас – «Ох, какая кофточка, ты сама связала? Да неужто? Ты можешь это вязать?» Сейчас уже не так часто это можно встретить, как раньше. Раньше были все дети в школе, помню – вязали, если не мамы, то бабушки – варежки, шарфики… А сейчас это все можно купить /…/ Короче, время на это сейчас редко кто тратит, мне кажется» (ж, 1982).

Самодельные вещи – связанные, сшитые, сколоченные, составляли значительную часть материальной среды советского человека. Такое положение вещей было обусловлено необходимостью: дефицитом, отсутствием подходящих вещей и т.п. В настоящее время рукоделие изменило свое значение. Чаще рукоделием занимаются в качестве хобби, чтобы получить удовольствие, а не вследствие насущной необходимости. Например: «значит, стол письменный. Я его купил, но я его переделал, так, что он стал таким Г-образным, со стеллажами… Куча стеллажей в комнате… В общем, мебель я как-то сам… Это было от бедности, и от узости ассортимента. – А сейчас делаете что-то? - Сейчас если и делаю, то только в порядке удовольствия. И случается это крайне редко. Сейчас я больше делаю вещи не прикладные, а для удовольствия, что-нибудь вырезаю из дерева» (м, 1945). Производство вещей в домашних условиях являлось важной частью домашней экономики и одним из способов получить необходимую вещь.