Структура рпц

Внутри Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП) отчетливо выделяются три основных идеологических направления, которые можно условно назвать их «церковные либералы», «православные фундаменталисты» и «номенклатурно-клерикальный центр».

«Церковные либералы»: Теология-после-Освенцима на православной почве

«Церковные либералы» (к их числу, несомненно, относится, например, священник Александр Борисов) наиболее склонны к инновациям и ревизии явно, на их взгляд, устаревших доктрин. Они подвергают серьезной критике пассивно-консервативную позицию церковных иерархов и настаивают на более полноценном, творческом переосмыслении различных спорных пластов вероучения и практической деятельности, учитывая опыт западного христианства. Речь идет о довольно широком круге больных для РПЦ вопросов, начиная от сиюминутно-конъюнктурных, таких, как суровая оценка сотрудничества иерархов церкви с коммунистическим режимом, и заканчивая концептуальными, например, календарной и языковой реформы. Не остается без внимания и «еврейский вопрос». Касательно последнего можно упомянуть знаковый сборник «Русская идея и евреи» [5], вышедший в 1994 году. Две условно «оригинальные» (в смысле их актуальности) статьи сборника - составителя Зои Крахмальниковой и исследователя христианского богословия Сергея Лёзова - представляют собой два разных, но оба по-своему юдофильских подхода к ревизии традиционно принятого в РПЦ отношения к евреям и иудаизму.

С. Лёзов констатирует, что христианство во многом ответственно за антисемитизм Нового времени и, соответственно, за Холокост. В связи с этим он решает личную экзистенциальную проблему - как можно быть христианином, и при этом не быть причастным уничтожению евреев [7]. Он следует протестантской парадигме Теологии-после-Освенцима и описывает три этапа проникновения в проблематику: 1) «признание морально-политической ответственности церквей за Голокауст» 2) рассмотрение «многовекового церковного антииудаизма» как одного из «источников современного расистского антисемитизма» и 3) переоценка глубинных основ христианского вероучения («после Освенцима и смысловой центр христианской догматики должен выглядеть по-иному») [8]. В целом, Лёзов пытается адаптировать для России подход западных теологов, в первую очередь протестантских.

Для Крахмальниковой подобной экзистенциальной проблемы не существует. С ее точки зрения, есть только несовместимое с антисемитизмом Подлинное Христианство, и есть необходимость ниспровергать попытки отдельных недобросовестных служителей Церкви отклониться от этого учения. Крахмальникова пишет: «Если сегодня или завтра какой-нибудь лжеепископ Русской Православной Церкви (назначенный по рекомендации КГБ и служивший там агентом) или его ученики и последователи будут уверять, что Россию погубили евреи, и звать к расправе над ними, то можно ли это назвать Православием? Это человеконенавистничество и дьявольская клевета на Христианство» [9].

Попытки привить на российскую почву идеи, заимствованные из Теологии-после-Освенцима, провалились (от них вскоре отказался и сам С. Лёзов [10]). В силу совершенно иной богословской традиции православия и особенностей ментального контекста постсоветского религиозного возрождения этот круг идей оказался в России совершенно чуждым и невостребованным. Куда более распространен в среде «церковных либералов» второй подход, сформулированный Крахмальниковой (правда, необходимо заметить, что сама она является прихожанкой «карловацкого» [11] храма, а не РПЦ МП, что позволяет ей не стесняться в критике последней).

Внутри церкви либеральное (условно «левое», если применение политологической терминологии уместно относительно религиозной организации) крыло находится в меньшинстве. Оно достаточно заметно, в основном, благодаря сотрудничеству с нерелигиозными структурами (правозащитными, политическими либерального толка) и тесному взаимодействию со средствами массой информации. Эта группа в первую очередь ассоциируется с т.н. «кочетковцами» (а ранее - «меневцами»), общиной, находящейся в довольно натянутых отношениях с церковной иерархией.