Константин королев

КЛИНИКО-ГЕШТАЛЬТТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СЛУЧАЯ «ЗУД»

Речь пойдет о работе с клиенткой с обширными психосоматическими симптомами (психогенный кожный зуд, гиперплазия щитовидной железы, фибромиома матки, эрозия шейки матки, дисфункция месячного цикла) и семейными проблемами амбивалентностью отношения к мужу и детям (любовь и агрессия одновременно).

С запросом на терапию обратился муж Светланы. Первичным поводом обращения послужила аноргазмия Светы в генитальном контакте с мужем и безуспешность лечения у сексопатологов. «Посоветовали вибратор, стимуляцию душем - и все». Последние месяцы Света предпочитала орально-генитальный секс ввиду болей в гениталиях при половом акте. Первичный терапевтический контракт (длительность, частота, оплата) заключался с мужем Светы. Первые встречи со Светой были посвящены проработке ее запроса; «Хочу быть женщиной по-настоящему - получать оргазм в сексе с мужем», и заключение контракта по терапевтической цели, частоте и срокам. Муж просил сохранить факт оплаты между нами, так как «узнав о сумме. Света лечиться не будет». Условие было сохранено, и мы соблюдает его до сих пор.

Света оказалась миловидной и стройной, очень сексуально привлекательной женщиной 26 лет, достаточно ясно понимающей, что ее проблема потребует кропотливой работы. Она оказалась очень дисциплинированной клиенткой, невзирая на заботы по уходу за детьми - дочерью 5 лет и сыном 3 лет.

С самого начала (4 - 6 сессии) в поле зрения стали проявляться проблемы, связанные с неприятием Светой своей привлекательности как женщины («одна грудь меньше другой, ноги худые») и как матери («я кричу на своих детей, как моя мать на меня, хотя они этого вовсе не заслужили»). Света была единственной дочерью в крайне малообеспеченной московской семье: мать - инвалид II группы по психозу (судя по всему - приступообразная шизофрения - точнее Света не знает, отец - тяжелый алкоголик, оставивший семью, когда Свете было 5 лет. Дед и все родственники по отцу Светы страдали и сейчас страдают тяжелым алкоголизмом. Отец Светы умер ( погиб в пьяной драке) 6 лет назад. Вначале явно всплыла массивная фигура противоречивой в своих чувствах (от любви до крайней агрессии и оскорблений) матери, «до сих пор живущей во мне», «я говорю с детьми ее голосом», - говорила Света. Я расценил поведение Светы с детьми как проявление комплекса стереотипов, связанных с понятием «материнское поведение» - единственного известного Свете способа воспитывать детей. Я предложил Свете поочередно отождествляться с различными фигурами своего прошлого и настоящего - с матерью, ею самой в 5-6 лет, поочередно с ее собственными детьми, предлагая свободно высказывать ей все, «что должна делать мама, как должны вести себя дети», и что чувствуют и хотят при этом сейчас все участники этой внутренней драмы. Помимо этого я предложил Свете вести «аутопсихотерапевтический дневник» в биографический порядке, описывая своя воспоминания и чувства во всех запомнившихся ситуациях детства и юности. К 10-12 сессии Света с удивлением заметила, что может быть более свободной в выборе своих чувств по отношению к детям, оставив «детское в детстве», и став гораздо мягче к своим детям, а иногда и к мужу: «меньше грызть стала»).

Работа с сексуальной функцией не двигалась с места - при разговоре о сексе у Светы возникал неудержимый зуд на животе, боках, генитально промежностной области и плечах.

В «детских темах» основной эмоцией был страх, страх и одиночество беззащитного ребенка. По мере работы воспоминания и сны стали мягче, и ближайшая задача - отношения с детьми - была решена к 14-15 сессии. К этому времени в фокусах сессии стал доминировать неудержимый кожный зуд (дерматологическая патология была исключена специалистами, стероидные мази не помотали), особенно вечером и в ванной, где Света готовилась к супружеской ночи. Генитальный половой акт уже много лет был для Светы источником физической боли, дискомфорта и напряжения, порой до агрессии к мужу, тщательно скрываемой, и нарастание раздражения и зуда даже после самоудовлетворения вибратором или струей душа. Я предположил наличие у клиентки комплекса травматичных переживаний, связанных со сферой детской и юношеской сексуальности. К 15-16 сессии стало очевидным откровенное вытеснение клиенткой из разговоров и воспоминаний фигуры отца и всего связанного с образом мужчины в семье. И первые шаги в работе были связаны с осознанием и открытым выражением инроецированной от матери ненависти и агрессии к «алкоголику и предателю». Эффект был впечатляющим как для клиентки, так и для меня - Света обнаружила: «выйдя замуж за Андрея, я только сейчас замечаю: как он похож на моего отца и внешне, и по повадкам! Ведь моя мать никогда Андрея не принимала и не принимает...» Внешне мать Светы мотивировала свое недовольство тем, что дочь уедет в другой город и оставит ее одну, бросит.

Свои конфликтные взаимоотношения с дочерью мать Светы поддерживала интроектом «ты должна быть рядом», нарушение которого вызывало у Светы хроническое чувство вины. Лишь пройдя этап выражения мыслей и чувств по этому поводу, и позволив себе психологическое отделение от матери. Света смогла спокойно говорить об отце. Только на этом этапе (16 - 18 сессия), после «разрешения» мною выражать все чувства в адрес отца, после потоков обвинений и брани в его адрес, моя клиентка обнаружила в себе очень нежные и теплые чувства любви и привязанности 4-5 летней девочки, и 20-летней женщины, позволяющей себе высказать свою любовь и нежность к умершему отцу. Меня поразило, что Света однажды сказала: «Как мне его не хватает сейчас...» Я чувствовал в этом определенный намек на отцовский контрперенос со своей стороны и предложил ей завершить эмоццональные отношения с отцом символическим «посланием к умершему», что Света и сделала, пойдя дальше -позже она сожгла письмо и закопала пепел в землю - «пусть хоть так она дойдет по адресу». К этому же периоду можно отнести заметную нормализацию отношений Светы с мужем и появление первых признаков активного полового возбуждения по отношению к мужу. Однако при затрагивании тем секса и оргазма неминуемо возникал зуд, особенно в генитально-промежностной области, буквально изводивший клиентку. С 18 по 26 сессию (около 2 месяцев) мы работали по оси «зуд-секс». Любопытно, что вплоть до этого момента Света постоянно возвращалась к воспоминаниям 5-8 летнего возраста. Мать рано (в 8 лет) стала говорить с дочерью о своих неудовлетворительных сексуальных отношениях с ее отцом, пугая и тревожа девочку, в 10 лет познакомила ее с нюансами женской физиологии и неоднократно «случайно» оказывалась свидетелем ее сексуальных отношений с Андреем в их московской квартире (1 комната). Все это порождало в Свете хронический страх и неуверенность во всем, что связано с половым актом, и ожидание неприятностей и прерывания. По мере освобождения этих чувств - через «идентификацию с зудом» и «высказываний воспоминаний от зуда» - он периодически ослабевал, но не исчезал. Оргазм был доступен лишь с вибратором. Постепенно «зуд вспоминал» все больше и больше, волнообразно усиливаясь и ослабевая, но не исчезая совсем. Наконец всплыло воспоминание о попытке изнасилования в подъезде в 13 лет и «эти потные грязные руки на животе», то есть именно в точках локализации зуда, после чего возникло стойкое чувство загрязненности и виновности; естественно, после мужа Светы я оказался вторым в ее жизни человеком, кто об этом узнал.

Еще один эпизод, касающийся приставания в метро в 11 лет был связан с чувствами отвращения и стыда. Часть сессий была посвящена отработке агрессии к насильникам и «отмыванию» клиентки от чувства вины, которое ... не исчезало. Я был в недоумении и предложил почувствовать себя целиком состоящей из зуда и говорить от его имени. И постепенно «зуд заговорил» о подростковом нарциссизме и мастурбации струей воды в ванной, с чувством вины за оргазм и «грязное дело» (материнский интроект) и ... с желанием быть изнасилованной при этом! Я предложил проработать интроект «грязный секс» и «грязные мысли» диалоге»» взрослой 26-летней женщины с «матерью» и со Светой 13- лет. Зуд стал меньше, но не исчезал. Секс по-прежнему причинял боль, напряжение, раздражение. И вновь всплыло поочередно два эпизода гинекологических манипуляций над Светой в 17 и 18 лет в связи с кровотечениями; и оба случая содержали для нее море боли, стыда, страха. Свободное выражение этих чувств по отношению к гинекологам, к матери, оскорблявшей Свету, позволило ей значительно снизить интенсивность зуда в гениталиях и на животе, и после 6 месяцев терапии - секс (генитальный) наконец-таки! - перестал причинять Свете боль и страх. Однако аноргазмия в генитальном сексе и зуд все ещё сохранялись. И я и клиентка были в тупике - ничего у вас не вышло, и несколько сессий прошли весьма вяло, и у Светы начала нарастать вновь отчаяние и безнадежность. И несколько дней спустя приснившийся Свете сон стал прояснять ситуацию. Сон был связан со страхом Светы повторного изнасилования и попыткой изнасилования хулиганами ее сына. И лишь работая с ее проекциями, удалось выйти на страх сексуальной агрессии к ней самой в пятилетнем возрасте, когда ее пьяный дядя (брат отца) тащил в постель ее мать, а та сопротивлялась, а Света сказала: «Он так посмотрел на меня, что я поняла, что следующей буду я...»

После выражения чувств, связанных с этим эпизодом, зуд заметно ослаб, но сохранялся в ванной перед сном. 28-30 сессии в основном были посвящены проблеме сдерживаемых сексуальных желании и фантазий Светы, ставших очень частой темой ее снов. Работа велась по линии драматизации, вербализации и осознания переживаемых Светой эмоций, связанных с ее фантазиями. В пространстве терапии, где с самым разнузданным мечтаниям можно было быть легальными, ей постепенно удалось принять и свои подавляемые чувства. Именно в этот период отмечается снижение интенсивности зуда, появление генитального сексуального возбуждения и осознания своей идентичности как взрослой 26-летней женщины. (Господи! Я вздохнул с облегчением!) Именно в этот период я услышал, наконец, слова: «Я хочу», «Я смогу», «Я есть». В этот период Света была слегка смущена «взрывом» своей «сексуальной свободы» - я предложил ей оценить это как «внутреннюю сексуальную революцию»; ее смущение от своей «разнузданности» несколько улеглось. На 8 месяц терапии секс, наконец, стал приносить Свете хоть какое-то удовольствие и возбуждение, хоть и без полноценное разрядки.

Я благодарен Свете за ее доверие и упорство, с которым она шла этой нелегкой дорогой именно в этот период. В это время в терапии был короткий 3-недельный перерыв, в течение которого она обследовалась у гинеколога - и мое удивление! - было обнаружено исчезновение фибромиомы и эрозии шейки матки. К 10 месяцам терапии щитовидная железа перестала беспокоить Свету. Постепенно на фоне этого проявила себя любопытная фигура сохраняющегося зуда в плечах Светы - на фоне явного улучшения и редукции остальных жалоб. Я предложил ей поговорить от имени рук (принять проекцию подавленного раздражения). «Руки... чешутся...» - и у Светы всплыл образ ... ее мужа Андрея. К этому времени она позволяла себе получать возбуждение и удовольствие от генитального секса, но... но какая-то мысль, какая-то обида на Андрея не позволяла ей свободно проявить себя в слиянии (оргастической конфлюенцин) с ним. В основе лежала недавняя подавленная обида, когда в разговоре с родителями Андрея (со свекровью) самолюбие Светы было глубоко уязвлено и присутствующий там Валера занял, к удивлению Светы, позицию матери. «Я буквально... подавилась слезами...». «Я хотела сказать ему: «Ты предатель!» Я нуждалась больше всего в его поддержке, и не нашла ее», - и меня поразило то, что Света сама нашла в себе силы пережить этот эпизод и сделать выбор - не ездить к родителям мужа в деревню, пока не пригласят сами. Она сама интерпретировала очень любопытно этот эпизод: «Я нашла в себе силы отделиться от своей матери, семьи... стать взрослой... а здесь пока (дословно) новой большой семьи не нашла; и в своей семье оказалась одинока в сложный момент, мой муж оказался маминым сыном. Хотя я понимаю это, сама такой была: наверное, это чувство одиночества - моя плата за свободу...

(Рабочая гипотеза: большая личностная свобода и возрастная зрелость клиентки чутко среагировали на конфлюентно-созависимые тенденции в семье мужа).

Следует отметить дифференцированность эмоций клиентки - явной тенденции отцовского переноса к свекру (поиск защиты и опоры, с осознанием этого: «Ведь по-настоящему я никогда не имела отца...») и негативный перенос на доминантную свекровь.

Однако на последней сессии Света в себе, сказав: «Я способна сама разобраться в чувствах к Андрею и его семье... Ведь я чувствую себя взрослой самостоятельной женщиной». Для меня это был критерий способности выносить боль жизни, свободно любить и выбирать, и ответить себе на вопрос: «Кто я сейчас?» Она не сомневается в своей идентичности, в направленности и силе своих чувств и сейчас секс доставляет ей удовольствие и интерес.

Проблемы зуда не существует, по мнению клиентки, обида на мужа - последнее, что мешало ей переживать полноценный оргазм. На мой взгляд, 10-месячная терапия (свыше 40 сессий) близка к завершению, и я жду следующей сессии.

P.S. Любопытно, что как только зуд перестал беспокоить мою клиентку, он внезапно появился у ее 5-летней дочери почти в тех же местах! (слава Богу, не в промежности!); 2 сессии мы работали с этим, и я посоветовал позволить Свете открыто любить Аню (дочь), то есть дать ей побольше естественного слияния - гладить и рисовать на ней цветочки зеленкой, как дочка и просила. Зуд исчез и у дочери.

Интересно - кто следующий? Может быть Андрей? Я считаю этот случай одним из самых сложных, интересных и драматичных в моей практике. Впервые я провел клиента от начала до конца в традициях и техниках Гештальта.

МАРИЯ АНДРЕЕВА

О НЕКОТРЫХ ПРОБЛЕМАХ ДЕТСКОГО ВОРОВСТВА

Воровство - та проблема, с которой встречаются все, кому приходится работать с детьми. Однако, столкнувшись с воровством в своей школе, мы поняли, что не представляем, с чем имеем дело (если решить и отодвинуть связанные с этим материальные проблемы). Более того, само столкновение оказалось столь болезненным, что было сложно это прояснять. В силу некоторых особенностей нашей школы это было аналогично шоку родителей, которые обнаруживают вора в собственном доме. И я впервые, наверное, задалась вопросом, почему же воровство так травматично для нас. Дети нарушают многие запреты, но мало что вызывает подобный шок.

Мы совершенно не представляли, как решать эту проблему. У меня не вызывает растерянности ворующий ребенок, которого приводят ко мне на терапию. Но я хорошо понимала беспомощность воспитателей и учителей, которым предстояло с этими детьми жить в обычной школьной жизни. Мы были абсолютно уверены, что наши 8 и 10-летние дети знают, что воровать нельзя. Тем не менее, они воровали. Первой реакцией был лихорадочный поиск способов воздействия, которые помогли бы остановить детей. Единственное, что было понятно - что классические методы: посадить в тюрьму, отрезать руку, выгнать с позором из школы - здесь не годились.