PakharL_I_Kurs_lektsiy_po_sotsialnoy_filosofii_Ch_1

В этой работе Жан Парижский в значительной мере следует учениям Аристотеля и св. Фомы Аквинского. Политическое сообщество уходит своими корнями в человеческую природу, созданную Богом, и существовало задолго до установления Христом Церкви. Оно – естественное установление

идля оправдания своего существования не нуждается в Церкви. Гражданское правление, поскольку оно необходимо для сохранения и благополучия политического общества, также является естественным установлением. Ни своим существованием, ни своим оправданием оно не обязано церкви. Следовательно, хотя король, будучи христианином и исполняя обязанности христианина, подчиняется духовной власти папы, именно как король он независим. Государство как таковое не имеет отношения к сверхприродной цели человека, явленной Христом. Оно преследует естественные цели. И в этой области оно автономно.

Что касается церкви, то всеобщность в принципе принадлежит к ее сущности. Человек имеет одну конечную сверхприродную цель, и церковь, заинтересованная в достижении человеком этой цели, выполняет вселенскую миссию. Богооткровенная истина одинакова для всех и не изменяется в зависимости от различий между людьми. В случае государства однако ситуация иная. Государство есть установление естественное, а не сверхприродное. И естественные различия – географические, климатические

иэтнические – обуславливают разнообразие политических обществ, приспособленных к разным обстоятельствам.

Сточки зрения Жана Парижского верховная власть даруемая Богом остается у народа. Правда, получив власть, король вправе требовать от подданных подчинения. Однако это зависит от его стараний выполнить наказ народа – создавать, сохранять и поддерживать условия необходимые в естественном порядке вещей для добродетельной жизни. Если король пренебрегает своими обязанностями народ вправе низложить его. Так же и папа, будучи выбираем, может быть низложен общим собранием кардиналов.

Вслед за Аристотелем Марсилий Падуанский исходит из общего представления о государстве как о самодостаточном сообществе, которое изначально возникло ради обеспечения жизни, но целью своей ставит содействие добродетельной жизни. При этом церковь определяется как часть государства, а церковные иерархи находятся в подчинении правителя.

Марсилий разрабатывает теорию естественного закона. Он различает два типа таких законов. Первый тип естественных законов, это те, которые имеют силу у всех народов и обязательный характер которых считается само собой разумеющимся. Второй тип естественных законов, - это веление справедливого разума, касательно человеческих поступков. И естественный закон в этом смысле слова включает и божественный закон. Марсилий определяет закон в строгом смысле слова как наставительно и принудительно правило, которое подкрепляется санкциями, применяемыми в этой жизни. Поэтому он склонен считать, что собственно законом является только закон государства, а нравственный закон, закон Христа не есть закон в строгом смысле слова. Не является законом и закон церкви. Как замечает

71

Марсилий они скорее сродни предписаниям врача. Эти законы могут быть обеспечены мирскими санкциями, однако делаться это должно лишь с разрешения и согласно воле государства. Марсилий считает, что в случае столкновения между божественным и человеческими законами, следует подчиняться первому. Но решать вопрос совместим ли гражданский закон с божественным относится к компетенции государства.

Согласно Марсилию, первичной, производящей причиной права является народ, или, по крайней мере, наиболее значимая часть народа. Этой части не нужно быть большинством. Но она должна законным образом представлять народ. Это может быть, например, комитет или комиссия, которые формулируют законы и передают их на рассмотрение правителю. Таким образом Марсилий подчиняет исполнительную власть законодательной. По его мнению это подчинение находит наилучшее выражение в практике избрания каждого правителя или правительства. Что касается задач церкви, поскольку речь идет о делах мира сего, то она состоит не более чем в служении сообществу посредством создания моральных и духовных условий, которые способствуют деятельности государства.

2 Социально философские взгляды Николо Макиавелли,

С Николо Макиавелли (1469—1527) начинается новая эпоха политического мышления. Политическая мысль стремится отделиться от спекулятивного мышления, этики и религии, принимая в качестве методологического принцип спецификации предмета исследования, который должен изучаться, по выражению Телезия: iuxta propria principia — т.е. автономно, не будучи причастным к другим областям, и, освободившись от методологической нагруженности, мог стать пригодным для политического исследования. Позицию Макиавелли можно выразить формулой "политика для политики", которая собирательно и гибко выражает не что иное, как концепцию автономии.

Естественно, этот резкий поворот от гуманизма объясняется, по большому счету, новой политической ситуацией, сложившейся во Флоренции и в Италии в целом. Кризис моральных ценностей привел к разрыву между тем, что "есть" (вещи, как они реально существуют) и тем, что "должно быть" (вещи, как они должны были быть, если сообразовываться с моральными ценностями). Но возводился этот разрыв в принцип и помещался в основу нового видения фактов политики.

Моменты мысли Макиавелли таковы: а) политический реализм, который тесно связан с антропологическим пессимизмом; б) новая концепция "добродетели" государя, эффективно управляющего государством и со знанием дела противостоящего "судьбе"; наконец, с) "возвращение к началам", как условие восстановления и обновления политической жизни.

Что касается политического реализма, то в основополагающей XV главе "Государя" (написанного в 1513, но опубликованного только в 1531, спустя 5 лет после смерти автора) тематизируется принцип, "правды в

72

обстоянии вещей как они есть", и оставляется без внимания то, что "должно было быть". Вот точные слова Макиавелли: "Теперь остается рассмотреть, как государь должен вести себя по отношению к подданным и союзникам. Зная, что об этом писали многие, я опасаюсь, как бы меня не сочли самонадеянным за то, что избрав тот же предмет, в толковании его я более всего расхожусь с другими. Но, имея намерение написать нечто полезное для людей понимающих, я предпочел следовать правде не воображаемой, а действительной — в отличие от тех многих, кто изобразил республики и государства, каких в действительности никто не знавал и не видывал. Ибо расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует, скорее, во вред себе, нежели на благо, так как желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением, смотря по надобности" (цит. по: Макиавелли Н. Изб. соч. М., 1982,

стр. 344—345).

Макиавелли смог прямо сказать, что монарх может оказаться в таких условиях, что должен будет применять методы крайне жестокие и бесчеловечные. Крайнее зло требует крайних мер, потому следует избегать, в любом случае, половинчатости и компромиссов, которые ничему не послужат, а напротив только крайне вредны.

Вот образец жесткой трезвости в "Рассуждениях на первые десять книг Тита Ливия", (написанных в 1513—1519 и опубликованные в 1532): "Когда кто-нибудь становится государем какой-нибудь страны, или города, особенно не имея там прочной опоры, и не склоняется ни к монархическому, ни к республиканскому гражданскому строю, то для него самое надежное средство удержать власть — это, поскольку он является новым государем, переделать в этом государстве все по-новому: создать в городах новые правительства под новыми наименованиями, с новыми полномочиями и новыми людьми; сделать богатых бедными, а бедных богатыми, как поступил Давид, став царем: "алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем", а кроме того — построить новые города и разрушить построенные, переселить жителей из одного места в другое, — словом, не оставить в этой стране ничего нетронутого. Так, чтобы в ней не осталось ни здания, ни учреждения, ни состояния, ни богатства, которое не было бы обязано ему своим существованием. Он должен взять себе за образец Филиппа Македонского, отца Александра, который именно таким образом из незначительного царя стал государем всей Греции. Писавший о нем автор говорит, что он перегонял жителей из страны в страну подобно тому, как пастухи перегоняют свои стада. Меры эти до крайности жестоки и враждебны всякому образу жизни, не только что христианскому, но и вообще человеческому. Их должно избегать всякому: лучше жить частной жизнью, нежели сделаться монархом ценой гибели множества людей. Тем не менее, тому, кто не желает избрать вышеозначенный путь добра, надобно

73

погрязнуть во зле. Но люди избирают некие средние пути, являющиеся самыми губительными, ибо они не умеют быть ни совсем дурными, ни совсем хорошими [... ]" (цит. по: Макиавелли Н. Избр. соч. М., 1982, стр. 422).

Эти самые горькие рассуждения связаны с пессимистическим видением человека. Согласно Макиавелли, человек сам по себе ни хорош, ни плох, но, скорее, склонен к тому, чтобы быть плохим. Следовательно, политик не может полагаться на положительное в человеке, но должен принимать преобладание отрицательного и действовать в соответствии с этим. Поэтому не нужно бояться показаться устрашающим, следует принять необходимые меры, чтобы держать в страхе. Конечно, идеальный государь должен быть в одно и то же время и обожаемым и внушающим страх. Но эти две вещи трудно совместимы, и потому, государь выбирает самый эффективный из способов управления государством.

Такие достоинства государя названы Макиавелли "добродетелью". Разумеется, политическая "добродетель" Макиавелли совсем не та, что "добродетель" в христианском смысле. Он использует этот термин, который в древнегреческой традиции звучал как arete в натуралистическом понимании без спиритуализованного представления об arete как о "благоразумии", свойственного Платону, Аристотелю, Сократу. В частности, оно ближе к понятию arete, которое было у некоторой части софистов.

Не раз это понятие всплывает у гуманистов, но Макиавелли выводит из него все крайние следствия.

Л.Фирпо описал это очень хорошо: "Добродетель это сила и здоровье, хитрость и энергия, возможность предвидеть, планировать, принуждать; она есть сильнейшая воля, ставящая плотину полному разливу событий, которая дает правило — увы! всегда частичное, как древний хаос, который строит с неодолимым напором порядок в пределах мира, но ведет к обвалу и распаду. Людьми управляют малодушие, неверность, алчность, безумие; непостоянство в намерениях; невыдержанность, необязательность, неумение страдать ради достижения цели; едва только палка или плеть выпадают из руки повелителя, тотчас же порядок нарушается, подданные его бросают, отворачиваются, предают. В духе традиции средневековой христианской политики грешный человек, в массе своей презирающий все святое, целиком отдан в распоряжение гражданских властей, меча и суровой наказующей длани монарха ".

И эта добродетель знает, как противостоять судьбе. Для гуманистов тема противопоставления "свободы" и "судьбы" была очень важной, как и для Макиавелли. Многие полагали, что судьба движет событиями и потому бесполезно напрягаться, стремиться противостоять ей, и лучше было бы прекратить попытки бороться с ней. И Макиавелли стремиться приспособиться к этому мнению. Но решение проблемы в следующем: одна половина всего человеческого зависит от судьбы, другая — от добродетелей и свободы. Вот образ, ставший чрезвычайно известным (типичный образец мышления того времени): "...фортуна не постоянна, а человек упорствует в

74

своем образе действий, поэтому, пока между ними согласие, человек пребывает в благополучии, когда же наступает разлад, благополучию приходит конец. Ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать — таким она поддастся скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина — подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают " (цит по: Макиавелли Н. Избр. соч. М., 1982, стр. 375).

Политическим идеалом Макиавелли все же не был принцип, им описанный, который скорее был продиктован необходимостью исторического момента, а республика, основанная на свободе и добрых обычаях. И описывая эту республику, он толкует в новом смысле ту же концепцию "добродетели", в частности, когда обсуждает старый воп-| рос о том, полагался ли римский народ, завоевывая господство, на I судьбу более, нежели на добродетели, и отмечает, без тени сомнения, [ что "добродетель важнее чем судьба в завоеваниях империи".

3. Социально-философские взгляды Жана Бодена.

Главный труд Жана Бодена «Шесть книг о государстве». Но книга “Метод облегченного изучения теории” стала первым знаменитым его произведением. Здесь были высказаны основы того, что впоследствии было высказано в главной его работе. Однако, было бы неверным сказать, что “Шесть книг ...” явились развитием “Метода ...”. Основная идея “Метода ...” заключается в том, что качества человека во многом зависят от тех природных условий, в которых он проживает. Эта теория, называемая теорией географического детерминизма, пережила свой расцвет еще в эпоху античности. Поэтому не случайно, что Жан Боден так часто цитирует Платона.

В своей работе Жан Боден не только обуславливает особенности народов климатическими и другими географическими условиями, но и делает выводы о роли этих факторов в политическом устройстве государств, находящихся в различных точках Земного шара (и даже в сравнительно недавно открытой Америке!). Он пишет об особенностях развития науки на севере и на юге, на западе и востоке. Наконец, он приходит к определенным выводам о роли различных государств в жизни Европы в период рабовладельческого и феодального строя. При этом он не ограничивается государствами Европы, но переносит свой интерес и на государства Передней Азии и Ближнего Востока.

Вот образец его рассуждений: “ Мы избегнем заблуждения древних, если разделим на три равные части всю область, простирающуюся от экватора до полюса и содержащую 90 градусов. Тридцать градусов мы предоставим жаре, тридцать холоду и еще тридцать градусов оставим для района умеренного, где можно жить счастливо в свое удовольствие , за исключением нескольких местностей , какими являются суровые для жизни людей районы...” Точно так же и “под тропиками ... можно найти районы, где

75

богатство почвы таково, что жители не ощущаю тяжкой суровости климата.” “Точно так же дело обстоит и в южном полушарии,”- продолжает он.

Оперируя историческими данными (главным образом, отсылая читателя к античной истории), Боден делает определенные выводы относительно закономерностей исторического развития цивилизаций.

“Сила внутреннего тепла делает таким образом более сильными и крепкими тех, кто находится на севере, чем тех, кто пребывает на юге. Поэтому величайшие империи всегда распространялись на юг и почти никогда не расширялись с юга на север.”

“Так как тело и дух наделены противоположными свойствам , то чем сильнее первое , тем слабее второй,”- продолжает он.

“Очевидно, что насколько дух владеет южанами, настолько тело владеет скифами (скифами Боден называет северян , хотя собственно скифы находились к югу от нас).Но существует третья раса людей , обладающих благороднейшей способностью , умением подчиняться и приказывать , людей , обладающих достаточной силой , чтобы не поддаться хитрости южан

,и надлежащей мудростью , чтобы справиться с грубой силой готов.”

“Об этом в конце концов выносит свой приговор история, показыва , как гунны , готы , вандалы сумели быть достаточно храбрыми , чтобы завладеть Европой, Азией и Африкой, но не обладали мудростью чтобы удержать завоеванное. Напротив, те, которые знали, как обзавестись рассудительными людьми, встретившись с народами, способными к политической жизни, умели в течение очень длительного времени хранить свои империи.”

Далее Жан Боден несколько наивно объясняет почему северяне отличаются от южан или жителей средней зоны.

“Людей севера стремительно влечет к жестокости. Что касается южан, то они скупы или, скорее , бережливы и скаредны.”

“Народы юга благодаря длительной привычке к созерцанию, которая подобает черной желчи, оказались творцами самых достопримечательных наук - физики, математики, религии, и астрономии.”

Черная желчь, которая по Гиппократу является жидкостью меланхолии, по Бодену приводит к развитию абстрактных наук.

“Северяне по причине обилия крови и жидкости, коими ум их был настолько подавлен что мог обнаруживаться лишь с трудом, самопроизвольно стремились ко всему, что очевидно - механике, металлургии, ремеслу, книгопечатанию.”

“От жителей же средней зоны происходят установления, законы, обычаи, право, торговля, хозяйство, красноречие, диалектика, политика. Эти районы дали величайших полководцев, лучших законодателей, справедливейших судей, проницательных юристов, прославленных ораторов, способных купцов, знаменитых актеров и писателей.”

К странам средней зоны Боден причисляет Грецию, Рим, Италию, Францию.

76

Боден определяет и моральные устои представителей различных стран. Так добродетелью северян он считает военную доблесть, южан - благочестие и религиозность, а жителей средней зоны - благоразумие.

Уже в этом произведении более всего Бодена занимают способы организации государства. Он считал, что самое сильное государство образуют жители севера. Но, тем не менее, оно менее устойчиво, чем государство средней зоны, ибо государство средней зоны - есть государство разума, а его граждане более склонны к труду. В южном же государстве церковь угнетает здравый смысл, и люди ленивы, пассивны.

Географический детерминизм Жана Бодена - очень тонкая теория. Одно неосторожное движение может привести к опасным философским выводам. На основе географического детерминизма родились шовинистические теории XIX - XX веков. Но с другой стороны географический детерминизм может помочь вернее строить дипломатические и личные отношения с представителями иностранного государства. С помощью концепции географического детерминизма мы можем точнее предсказать влияние определенных факторов на политическое и социальное состояние государства. Можно сказать, что Жан Боден создал с одной стороны первую геополитическую модель нового времени, а с другой - впервые вывел зависимость духовной жизни человека и целой нации и условий их существования.

”Шесть книг о государстве” - главное произведение Жана Бодена.В этом труде Жан Боден рассматривал происхождение государства, его связь с правовыми нормами, классифицировал эти нормы по происхождению. Важную часть работы составляли исследования по устройству управления как центрального, так и на местах. При этом он ссылался не только на исторические источники, но и работы Платона (“Государство”), Ксенофонта (“Киропедия”), Цицерона, Макиавелли, Мора (“Утопия...”). В огромном количестве использовались античные и особенно средневековые работы по толкованию римского права.

Итак, что же, по мнению Бодена есть государство и какими признаками оно обладает.

“Государство есть осуществление суверенной властью справедливого управления многими семьями и тем, что находится в их общем владении”- писал Боден. “Как судно - лишь бесформенный кусок дерева, если лишить его всех форм, таких, как борт, нос корабля, корма, штурвал, так и Государство - ничто без той суверенной власти, которая скрепляет всех их членов и позволяет всем семействам и позволяет всем семействам и коллегиям стать единым телом. Если продолжить уподобление судну, то как оно может быть частично покалечено или полностью уничтожено, так и народ, хотя и со своей территорией может быть разметан по всему миру, и даже полностью истреблен; в действительности не население формирует государство, но союз народа под одной единственной суверенной властью. В общем, суверенитет - истинный фундамент, основа , на которую опирается вся структура Государства, и от нее зависят все судебные ведомства, законы

77

и распоряжения; оно является единственным обязательством, которое связывает семейства, тела, коллегии, частные лица в единственное совершенное тело, именно которое и называется Государство.”

Неотъемлемым свойством государства является суверенитет. Суверенитет - это право суверена управлять делами государства независимо от каких-либо прочих субъектов. Суверен - носитель суверенитета. Сувереном может быть и один человек, и коллегия, и целая нация, или совокупность граждан государства.

Суверенитет обладает по Бодену пятью свойствами :

1)Суверенитет един и неделим - он не может быть разделен между королем и народом, несколькими различными организациями, и не может поочередно осуществляться ими.

2)Суверенная власть постоянна - ее нельзя передать на время или на других условиях какому-либо лицу.

3)Суверенная власть неограниченна и надзаконна - ни один человеческий закон не может ограничивать суверенитет.

4)Суверенная власть подчиняется только божественным и естественным законам, но не религиозным догмам.

5)Суверенитет может принадлежать либо одному человеку, либо меньшинству населения страны, либо всем дееспособным людям. Но ни в коем случае не допустимо посягательство на суверенитет со стороны папского престола.

Жан Боден выделял три способа происхождения государства. Первый - обычный. Семья постепенно превращается в род. Затем старейшины получают власть по неписаным законам, наконец это фиксируется “на бумаге”. Таким способом происходили государства в эпоху зарождения Древнего Мира и варварские государства на рубеже Древнего Мира и Средних веков.

Следующий способ - общественный договор. Это идеальный способ. Так обычно из слабых родов складываются могущественные королевства и империи. Так появлялись новые государства в расцвет Древнего Мира (в Греции и в момент образования единого Римского государства, а также и в других случаях), а также в средний период Средних Веков.

Наконец, третий способ - это распад крупных государств. Он характерен для последнего периода Древнего Мира и для средневековой раздробленности.

По этому поводу Боден пишет. “Но и те и другие государства учреждаются по принуждению сильнейших или же в результате согласия одних людей добровольно передать в подчинение других людей всю свою свободу целиком, с тем, чтобы эти последние ею распоряжались, опираясь на суверенную власть, либо безо всяких законов, либо на основе определенных законов и на определенных условиях.”

Что касается личных пристрастий Бодена, то он считал лучшим государственным устройством абсолютную монархию. Она обеспечивает

78

выполнение воли монарха в любом случае кроме тех, которые противоречат естественным или божественным законам.

Ограниченная монархия или аристократия приводят к тому, что суверенитет более не сосредотачивается в одном лице. В результате работа такого государства будет менее эффективна. Аристократия подвержена постоянным раздорам партий и борьбе честолюбий, она не сможет справиться с мятежами, если их поднимет народ, отстраненный от власти.

Демократия - худший способ осуществления суверенитета. Народ в целом не способен прийти к правильным решениям и иметь здравые суждения.

В области государственного управления Жан Боден придерживался двух следующих взглядов. Во первых, он считал войны вредными (в отличие от Макиавелли), а профессиональных военных - главными источниками этих войн. Однако, он считал, что выбор профессиональной армии - это выбор меньшего из двух зол. “Пусть ратным делом занимаются военные, а остальные утратят право носить оружие. Иначе земледельцы и ремесленники будут предаваться разбою, что они нынче и делают, забросив поля и мастерские. Они не обладают никаким боевым опытом и после первого же столкновения с неприятелем изменяют знамени, разбегаются, приводя в замешательство всю армию. Что бы там не утверждал Т. Мор в своем сочинении, этих ремесленников и вскормленных нуждой домоседов умудренные полководцы древности считали совершенно непригодными к войне”.

Интересно его мнение об общей собственности и имущественном равенстве. “Среди причин, вызывающих восстания и перемены в государствах, главная - чрезмерное богатство небольшого числа подданных и крайняя бедность большинства населения. Бесчисленные рассказы об этом убеждают, что те, кто толкует о многих причинах недовольства государством, всегда пользуются первым же представившимся случаем, чтобы лишить богачей их имущества. В древности подобные бунты вспыхивали чаще, чем теперь, ибо тогда на одного свободного приходилось 30-40 рабов. Платон называл богатство и бедность застарелыми язвами государства, ибо они несут голодающим не только лишения, но и позор - самый страшный и опасный из всех недугов. Чтобы избавиться от этих болезней они домогаются равенства, которое многие расхваливают, называя матерью мирного содружества подданных. Напротив, неравенство объявляют источником вражды, мятежей, раздоров и предубеждений, так как тот, кто имеет больше другого и читает себя обладателем крупного состояния, желает возвыситься в почестях, наслаждениях, удовольствиях, удобствах, одежде; он требует поклонения бедняков, которых презирает и попирает. Неимущие, прозябая в нужде, голоде, нищете и безысходности, испытывают жгучую зависть и жаждут стать такими же или еще более значительными персонами, как богачи. Вот почему многие законодатели античности наделяли подданных равными владениями. В своем сочинении незабвенный канцлер Англии Т. Мор утверждал, что жизнь в условиях общности имуществ -

79

единственный путь спасения; вступить на него невозможно там, где господствует собственность”.

Однако, такой путь неприемлем для Бодена, который пишет: ”Я рассматриваю... как заблуждение мысль, будто природа пожелала, чтобы все люди были равны”. ”Можно сказать, что имущественное равенство гибельно для государств. У них нет более прочного основания и более надежной опоры, чем доверие подданных друг другу, которое покоится на взаимных обязательствах, вытекающих из правового соглашения. Без такого доверия немыслимы ни устойчивость сообществ, ни торжество справедливости. Если обязательства признаны недействительными, а годовые контракты и долги отменены, то нельзя ждать ничего иного, кроме полного разрушения государства, ибо утрачиваются, какие бы то ни были узы, связывающие одного человека с другим. В дальнейшем всеобщее упразднение взаимной зависимости очень часто вредит беднякам и до крайности разоряет их. Обездоленные вдовы, сироты, мелкий люд не имеют никакого состояния за исключением незначительной ренты. С отменой долгов они теряют и то немногое, чем располагают”.

Труд “Шесть книг о Государстве” стал одним из значительных памятников философской и социально-политической мысли эпохи Возрождения. При этом было бы ошибочным считать, что теперь этот памятник потерял для нас научное значение. Как ни странно, но более, чем за четыре века концепция суверенитета почти не изменилась. До сих пор человечество не сумело придумать ничего принципиально нового в этой области.

Конечно, социально-политические взгляды Жана Бодена имеют для нас более важное значение, чем мировоззренческие, но все же и об этом стоит сказать. Жан Боден жил в период расцвета эпохи Возрождения. Поэтому было бы странным, если бы он не сочувствовал современным ему космологическим и прочим натуралистическим идеям. И действительно, среди прочих произведений Бодена мы можем найти и такие, в которых Боден популяризирует идеи Галилея и других астрономов и естествоиспытателей. В отличие от своих современников Боден смело разоблачает сущность религии. Одним из знаменитейших его произведений является “Беседа семерых” (Colloquium heptaplomeres”). Это произведение долгое время ходило исключительно в рукописном варианте, так как было не просто запрещено церковью, но подвергалось жесточайшему преследованию, как представителей официальной церкви, так и светских общественных деятелей. Это была своего рода бомба, взорвавшая фундамент господства церкви.

Нам известно, что в разное время Боден был поклонником разных религий, а его эрудиция была необычайно широка. Это позволило ему создать “Беседу семерых”, в которой шестеро собеседников являются представителями различных религий, а седьмой является символом всеобщей естественной религии. Он не только показывает, что по своей сущности все религии подобны и могут быть заменены единой общей религией, но и

80