3. Поступок: мотив и деяние

Выбор поступка. По мере усложнения нравственных отношений между людьми в процессе исторического

развития стали обнаруживаться известные, подчас весьма значительные, несовпадения мотива и реального последствия морального выбора. Оказалось, что один и тот же мотив приводит к различным последствиям и, напротив, разные мотивы способны вызвать тождественные результаты. Возникло тревожное сомнение: должна ли нравственная ценность мотива совпадать с такой же ценностью

' Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 133.

155

последствий поступка? Возник вопрос: возможно ли по ценности одного из этих элементов поступка выносить суждение о ценности другого? И чему в случае их расхождения отдать предпочтение — мотиву или последствиям действия?!

Если практические трудности проблемы заключаются в фактах несоответствия мотивов н последствий (в форме доведения до абсурда такое несоответствие отражено в известной басне о медведе, с самыми добрыми намерениями убивающем муху на лбу хозяина с помощью огромной дубины), то теоретические содержатся в противоречивых представлениях о сущности поступка и соотношении его структурных элементов. При решении этой проблемы в истории этики сложились две альтернативные позиции.

Сторонники так называемой консеквенциальной этики (к ней относятся утилитаризм, гедонизм, эвдемонизм и некоторые теории интуитивизма) полагали, что единственный критерий нравственной ценности поступка всецело заключен в его реальных социальных последствиях. Обычно они указывали на то, что мотивы поступка слабоуловимы, что в стимуляции поступка участвуют, переплетаясь, различные качественно неоднородные мотивы, а практика регуляции поведения слишком часто приносит подтверждение поговорке о «благих намерениях», которыми «вымощена дорога в ад». Защитники второй точки зрения (так называемая теория «доброй воли», «моральной доброты») исходили из того, что критерий ценности поступка заключен исключительно в характере его мотивов, и тем самым отрицали моральную ценность социально полезных действий, совершенных случайно, вопреки направленности воли личности. Моральными они считали лишь те мотивы, в которых обнаруживалось самоподчинение долгу, «категорическому императиву» или аскетическим установкам.

Эти альтернативные точки зрения вытекали не только из различного понимания морали, природы добра и зла, структуры поступка. В конечном счете они обусловливались особенностями нравственной жизни в условиях классово антагонистических формаций. Когда действительность противоречит идеалам, когда моральные нормы воспринимаются как «не свои», чуждые, извне навязываемые правила, когда постоянно сталкиваются обязанности человека и гражданина, веления закона и совести, тогда требование руководствоваться нравственными мотивами и достигать при этом социально полезных последствий представляется противоречивым и невыполнимым.

В рамках немарксистской этики предпринимались и попытки найти гармонию поступка, но они терпели неудачу, поскольку предлагаемые абстрактные решения не считались с объективными, конкретно-социальными условиями разрешения проблемы, с

156

необходимостью изменения самой человеческой жизнедеятельности, что вело к сохранению и воспроизведению все тех же крайностей «консеквенциализма» и теории «моральной доброты».

Для преодоления долгого соперничества этих метафизических концепций необходимо было по-новому рассмотреть природу морального выбора. Научное понимание соотношения мотива, действия и последствий в марксистской этике исходит из того, что цель морали — регуляция поведения имеет специфическое условие — сознательное, добровольное служение добру. Самополагание долга, убежденное стремление к добру — необходимая характеристика поведения. Этим и объясняется исключительно важное значение мотива в структуре поступка, причем нравственным мотивом коммунистическая мораль считает стремление к общественному интересу, выражающему требование исторической необходимости.

Принципиальное значение для решения проблемы соотношения мотива и последствий имеет отказ от сведения морального выбора к акту только духовной деятельности, предшествующей действию и его последствиям и предопределяющей его. Моральным является как выбор в конкретной моральной ситуации, так и выбор «замысла жизни», «линии поведения» в целом. Такой подход позволяет избежать противопоставления поступка и практического деяния и представить поступок как целостное явление, как систему определенным образом организованных, находящихся в диалектическом единстве элементов: мотивов, целей, средств, деяний, последствий и т. д.

Каково же соотношение элементов поступка? Чтобы понять это, требуется в первую очередь определить место и роль мотива в структуре поступка, так как в зависимости от того, включается ли мотив в структуру поступка или выносится за его рамки, решается и вопрос о ценности мотива и ценности последствий поступка. Мотив (от лат. moveo — приводить в движение, толкать) в обыденном словоупотреблении чаще всего понимают как силу, побуждающую к поступку. При этом мотив обычно не отличают от других понятий, характеризующих фактор действия, — стимула, намерения, цели. Однако отождествление всей этой группы родственных понятий, относящихся к внутренней, идеальной стороне поступка, приводит к затушевыванию специфической роли мотива.

В самом деле, мотив, конечно, стимулирует деятельность, но вместе с тем далеко не каждый стимул становится мотивом. Далее, если мотив есть основание поступка, то намерение — итоговая характеристика всей духовной стороны морального решения, в том числе и выбора при борьбе различных мотивов. Что касается цели, то следует учитывать, что мотив есть «оправдательно-объяснительное целеполагание»: он может определять и постановку цели, а

157

также выбор соответствующих средств. Цель в этом случае является реализацией мотива. Она указывает на то, что предстоит сделать, тогда как мотив говорит о том, во имя чего надлежит стремиться именно к данной, а не иной цели. При нравственной оценке поступка очень важно учитывать, что характер и направленность целей и мотивов могут как совпадать, так и различаться. Так, стремление к участию в общественной работе мы вправе расценивать как морально-положительную деятельность (при условии, конечно, положительной направленности самой активности, ее соответствия потребностям общественного развития). Однако мотивы, побуждающие личность к этой цели, могут быть как положительными (стремление бороться с недостатками, участвовать в коллективной выработке решений по управлению общественными делами, желание помочь товарищам и т. п.), так и отрицательными (карьеристские устремления, тщеславие, властолюбие).

В чем же сущность моральной мотивации? Мотив — внутреннее, субъективно-личностное побуждение к поступку, заинтересованность в его совершении. Но побуждения могут быть и неосознанными, быть просто влечениями, на основе которых происходят непроизвольные действия, вынужденные реакции на какие-то внешние события (скажем, действие, вызванное испугом). Мотив — это осознанное личностью побуждение, причем в такой степени, что оно превращается в цель деятельности. При этом нравственно-положительный мотив обусловливает действие, продиктованное стремлением выполнить социальную обязанность (которую личность сама считает для себя обязательной) даже в тех случаях, если давление внешних событий принуждает к уклонению от этих обязанностей, и сделать это независимо от ожидаемых санкций, то есть исполнить долг свободно и добровольно.

Осознанность побуждения в качестве решающего признака моральной мотивации не следует понимать так, будто он присущ любой ситуации морального выбора. Известно, что наряду с проблемными моральными ситуациями, где неизбежна рационально-осознанная мотивация, существует стереотипная, шаблонная моральная деятельность. В последней мотив выступает в специфической форме автоматизированного побуждения, обобщенного и закрепленного в привычке, воплощающей нравственный опыт личности по рациональному разрешению проблемных ситуаций. Именно поэтому поступок может мотивироваться как убеждением, осознанием долга, так и моральным чувством, склонностью.

Широкий диапазон потребностей и интересов личности определяет разнообразие и многосторонность мотивации действий. В ее мотивационном спектре присутствуют основные и второстепенные, глубокие и поверхностные, однородные и неоднородные побужде-

158

ния, не говоря уже о том, что по содержанию они могут быть нравственными и безнравственными, возвышенными и низменными. В конфликтных ситуациях, а тем более в критические, переломные моменты жизни личность отдает предпочтение ведущим, главенствующим мотивам, подчиняющим себе все остальные ее побуждения или сдвигающим их в сторону. В прямой зависимости от нравственного содержания мотива, особенно стержневого, определяется и мера ответственности (вины) личности за свой поступок: она возрастает (отягчается), если негативный по последствиям поступок имел в основании антигуманные или эгоистические побуждения, и она смягчается, если таким основанием были мотивы сочувствия, жалости и т. п. В. И. Ленин указывал на различие (в «личном смысле») оценки аморальных поступков, совершенных «по слабости» и «по умыслу» '.

В некоторых случаях возможно даже оправдание подобного поступка (проступка), если при его свершении не было обнаружено злого умысла, преднамеренности или же если внешняя (объективная) сторона поступка оказалась зависимой от неблагополучного стечения обстоятельств и притом сама личность не проявила безответственности. В других случаях, напротив, возможно оценить даже и предметно неосуществленные мотивы и цели как способы потенциального существования добра и зла, поскольку мотивы, цели, средства и результаты внутренне связаны друг с другом, стремятся к единству, а значит, осуществлению тех или иных мотивов воспрепятствовали какие-то независимые от воли человека обстоятельства.

Связь мотива с целью и — через применяемое средство — с последствиями поступка позволяет определить значение мотива в общей структуре поступка: нравственный мотив — условие нравственности поступка. Вне нравственного мотива нет и поступка, есть в лучшем случае действие-операция, внешне соответствующее какой-либо норме.

В то же время это необходимое условие еще не дает гарантии нравственной ценности поступка, не является условием достаточным. Огромную роль в поступке имеет «операционная» сторона — само действие, средства, зависимые не только от мотивов, но и от объективных факторов. Именно эту зависимость имел в виду В. И. Ленин, когда говорил об ограниченности оценки поведения только по мотивам, поскольку такая оценка не учитывает объективной, от мотивов независимой обстановки, которая и определяет судьбу мотивов 2. Соответствие мотива и результата — тре-

' См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 40, с. 131, 132.

2 См. там же, т. 23, с. 335.

159

бование морального выбора, ибо нравственность регулирует все структурные компоненты поступка и потому задает не только ценностные ориентиры, по и условия — ситуацию, средства, волевые усилия и т. д. Условием адекватности реализации мотивов является целостность поступка, единство мотива и последствий мотива рованного действия.

Возможное соотношение мотива и последствий в поступке можно представить с помощью следующей схемы (отвлекаясь, разумеется, от других элементов поступка и количественной характеристики этого соотношения):

нравственный мотив — последствия полезны,

нравственный мотив — последствия вредны,

аморальный мотив — последствия полезны,

аморальный мотив — последствия вредны.

Целостным, гармоничным поступком, заслуживающим положительной нравственной оценки, является первый вариант. С учетом вышеуказанных обстоятельств иногда возможна положительная оценка второго варианта поступка. Точнее говорить в этом случае о поступках подобного рода не как о противоречии неморальных результатов и нравственного мотива, а как о рассогласованности ценности мотива и полезности последствий действия. Иначе вместо целостного представления о структуре поступка можно воспроизвести метафизическую дилемму мотива и последствий. Гармония поступка возможна, таким образом, лишь в том случае, когда мотив и последствия действия рассматриваются в отдельности как необходимые, а вместе — как необходимые и достаточные.

«Линия поведения». Всесторонность анализа того или иного поступка возможна лишь тогда, когда он рассматривается не изолированно, а сквозь призму оценки всего поведения личности, его направленности, морального облика человека в целом. Единство мотива и деяния достигается, закрепляется и обнаруживается не столько в одиночном поведенческом акте, сколько в целой серии поступков, скрепленных в систему, выстроенных в «линию поведения». Трудно судить о характере мотивов на основании только последствий отдельного поступка, ибо возможны случаи, в которых вне зависимости от последствий само согласное с нормой действие заслуживает нравственного одобрения. Например, при пожаре некто бросился в пылающее здание, намереваясь спасти оставшихся в нем людей, но не сумел все же достигнуть цели и при этом сам пострадал. «Нулевой результат тем не менее не препятствует положительной нравственной оценке поступка, потому что данное действие подкрепило авторитет и силу нравственной нормы, а возвышенный мотив

160

обрел в нем доказательную, предметную форму. Результативность отдельного поступка подчиняется, таким образом, результативности поддержки нормы, социальной целесообразности как общей установке, ценностной ориентации в широком смысле.

Последствия даже целой группы поступков не всегда удается однозначно оценить, сопоставляя с нормами морали. Дело в том, что, с одной стороны, довольно часто поведение личности оказывается непоследовательным, содержит в моральном плане противоречащие друг другу поступки. А с другой стороны, сама «линия поведения» может быть осмыслена и оценена лишь в сопоставлении с переменами в общественной морали. Поэтому возможны ситуации, когда вопрос о последствиях должен рассматриваться в плане отдаленных результатов. Именно с этой точки зрения В. И. Ленин оценивал деятельность Н. Г. Чернышевского. Если кто-нибудь решит, что Чернышевский разбил себе жизнь, попав в Сибирь, и ничего не добился, то независимо от того, наивный это человек, невежественный и темный, или откровенный реакционер, в такой оценке деятельности Чернышевского проявляется неспособность понять значение поступков отдельного революционера «в связи с общей цепью революционных событий», отмечал В. И. Ленин. Правильная оценка тех «внешне бесполезных, часто бесплодных» жертв, которые принес революционер, невозможна, если в стороне остается «содержание его деятельности и связь его деятельности с предыдущими и последующими революционерами...» '. Разумеется, однако, что оценка поступка на основе анализа всей «линии поведения», его генеральной направленности не должна истолковываться в духе абсолютизации тех ситуаций, в которых нравственно-положительный мотив оказался невоплощенным в конкретном результате. Поэтому в основе принципа «линии поведения» лежит положение о совпадении нравственного и целесообразного как в стратегическом, так и в тактическом плане.

Следует учитывать, что существуют такие поступки, которые можно считать узловыми, решающими во всей «линии поведения» человека. Это, например, героические поступки, в которых как в капле воды отражается весь нравственный опыт, добытый человеком на жизненном пути (вспомним биографию Алексея Маресьева). Это и поворотные в судьбе человека поступки, означающие кардинальную смену всей прежней линии его поведения, смену его общей ценностной ориентации. Таким поступком был переход одного из героев романа А. Н. Толстого «Хождение по мукам», Рощина, в Красную Армию, на сторону революционного народа — поступок, как бы подытоживший долгие и мучительные его нравственные искания.

' Ленин В. И. Полн. Собр. соч., т. 38, с. 336.

161

И все же именно «линия поведения» служит более полным критерием всестороннего анализа нравственной ценности отдельных поступков, и в данном смысле справедливо гегелевское положение, что «ряд поступков субъекта — это и есть он». Но такая линия и сама является выражением «ряда» поступков: «прошлый выбор» оказывает реальное (хотя и преодолимое) воздействие на последующий выбор поступков. Подход с позиции «линии поведения» дает возможность определить «слабое звено» в поступках личности, выявить необходимость либо исправления отдельных поступков, либо изменения самой «линии поведения».

Таким образом, целостное представление о конкретном поступке как системе элементов (мотив, цель, средства, деяния, последствия) и подход к этому поступку как отдельному звену в цепи, в «ряде поступков», в определенной «линии поведения» — необходимое условие для того, чтобы правильно представить соотношение мотива и последствий.

«Есть книга «В мире мудрых слов», а вот бы книгу «В мире мудрых поступков»!» — мечтает герой романа Ю. Медведева «Свадебный марш». Обманчивое стремление, если за ним стоит надежда найти готовые «рецепты» на все случаи жизни. Стремление верное, если за ним — осознанная потребность сформировать культуру морального выбора на основе нравственной культуры общества, достичь такого ее уровня, который можно назвать мудростью.

А что такое мудрый поступок? Отличается ли он чем-нибудь от поступка правильного? «У правильного поступка могут быть варианты, а у мудрого не могут. Мудрый поступок единственно верный», — рассуждает герой той же книги. В этих словах удачно схвачена основная черта нравственной мудрости личности — оптимальность поступка, оптимальность во всех его структурных элементах: на уровне сознания и на уровне поведения, на этапе принятия морального решения и на этапе его исполнения. Нравственная мудрость — высший идеал помыслов, чувств и действия человека, аккумулированные в качествах личности готовность, воля и умение, воплотившиеся в благородной целеустремленности выбора и его эффективной реализации.

Мудрость выбора — качество сознания и поведения, обеспечивающее действительную ценность активной жизненной позиции личности, определяющее надежность ее нравственной деятельности. Единство знаний, убеждения и действия в поступке — требование к моральному выбору, ставшее особенно актуальным в связи с задачами нравственного воспитания в условиях развитого социализма.

162