Глава V

Английская „политика гарантий' и Турция

Экономическая экспансия и военное усиление фашистской Германии после аншлюса и Мюнхена сопровождались значи­тельным укреплением ее политических и стратегических позиций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Непосредственная близость стран этого региона к Германии давала ей дополни­тельные возможности оказывать на них давление. Возрождение германского империализма как политического и экономического фактора в Европе сопровождалось ростом его претензий на мировое господство.

Мюнхенский сговор усилил недовольство мировой обществен­ности политикой «умиротворения» и «невмешательства». Оно достигло кульминационной точки после расчленения Чехослова­кии 15 марта 1939 г. Резкое изменение соотношения сил в Ев­ропе в пользу фашистских государств обеспокоило немалую часть правящих кругов западных держав. В их среде уже с начала 1939 г. заметно возросли опасения, что Германия может начать военный конфликт нападением на Западную Европу'.

Вместе с тем в Англии существовало глубокое беспокойство, что Германия может двинуться на юг, в сторону Балканского полуострова, выйти в район Восточного Средиземноморья и на­нести удар по ее коммуникациям на Ближнем и Среднем Во­стоке ².

Германия претендовала не только на экономическую, но и на политическую, стратегическую и военную гегемонию в Европе. Из потенциальной до того времени опасности Германия грозила превратиться в абсолютно реальную и нарушить традиционную английскую политику «равновесия сил», перечеркнув английские

4 Л. Живкова

97

усилия достигнуть с ней соглашения о «крестовом походе» про­тив СССР. Оккупация Чехословакии, проведенная без согласия западных держав, усилила опасения их правящих кругов. Английский империализм увидел в этих действиях угрозу инте­ресам империи. Продолжение политики уступок вело к потере западными державами их традиционного политического влияния и престижа и к усилению германских позиций³.

Накануне второй мировой войны Англия была поставлена перед необходимостью укрепить свои расшатавшиеся позиции на Балканском полуострове и в Восточном Средиземноморье. Открытое соглашательство с фашистскими государствами вызы­вало недовольство и компрометировало правительство Чембер-лена, угрожая привести к отставке кабинета. Поэтому англий­ское правительство было вынуждено искать новые формы для своей внешней политики и нашло их в «политике гарантий».

«Политику гарантий» нельзя рассматривать в отрыве от предшествовавшей ей политики «умиротворения» и «невмеша­тельства». Ее правильная оценка возможна лишь при рассмот­рении на фоне сложной международной обстановки того вре­мени.

В «политике гарантий», проводившейся правительством Чем-берлена накануне войны, прослеживаются три основных этапа. Они были взаимно связаны и определялись теми задачами, ко­торые ставила перед собой английская дипломатия. Резкой границы между этими этапами провести фактически невозмож- , но. Быстрое развитие событий — расчленение Чехословакии, захват Мемеля, итальянское нападение на Албанию — вынужда­ло английское правительство приспосабливаться к обстановке и принимать быстрые и конкретные решения. По существу же «политика гарантий» не представляла собой изменения в основ­ных направлениях английской политики «умиротворения».

Первый ее этап можно охарактеризовать как переход Англии к «политике гарантий». Оккупация Чехословакии и нависшая над Польшей опасность побудили английское правительство приступить к зондированию позиций стран Центральной и Юго-Восточной Европы относительно возможности образования коа­лиции под эгидой Англии и Франции. Этот этап завершился предоставлением гарантий Польше.

Одновременно Англия продолжала зондировать позиции балканских стран. После нападения Италии на Албанию начал­ся второй этап «политики гарантий», когда западные державы распространили свои гарантии на балканские страны—Грецию и Румынию. На протяжении этих двух этапов можно ясно про­следить одну из основных тенденций английской внешней поли-

98

тики — ее стремление обеспечить свои стратегические позиции в восточной части Средиземного моря и привлечь Турцию на сторону союзников.

После предоставления гарантий Греции и Румынии Англия приступила к англо-франко-турецким переговорам, которые завершились подписанием англо-турецкой декларации 12 мая 1939 г. Таким образом фактически закончился третий этап английской «политики гарантий» накануне'войны. После нача­ла войны эта декларация и аналогичная ей франко-турецкая декларация от 23 июня 1939 г. привели к подписанию трой­ственного англо-франко-турецкого договора о взаимной по­мощи.

Отмеченные три этапа «политики гарантий» следует рас­сматривать не только в их последовательности и взаимной связи, но и в связи с теми целями, которые преследовала анг­лийская дипломатия.

Недовольство политикой правительства Чемберлена в Анг­лии вело к формированию сильного общественного мнения против дальнейших уступок германским и итальянским фашист­ским агрессорам. Началась кампания за более энергичное про­тиводействие им.

После оккупации Чехословакии 15 марта 1939 г. в речи, произнесенной в английском парламенте, премьер-министр Чемберлен лишь на словах осудил действия Германии. Вместе с тем он вновь настаивал на «правильности» мюнхенской поли­тики и не сообщил о принятии каких-либо практических мер против агрессора ⁴.

Речь Чемберлена вызвала острое недовольство, которое охватило различные слои английского общества ⁵. Реакция была сильной не только среди прогрессивно настроенных слоев, либе­ральной и лейбористской оппозиции, но и охватила значитель­ную часть консервативных кругов⁶. Сразу же после речи Чем­берлена с резкой критикой правительства выступил Идеи, который предупредил, что за аннексией Чехословакии последу­ют другие акты агрессии. Подняв вопрос о создании коалицион­ного правительства с участием всех политических партий, он настаивал на том, чтобы начать решительную борьбу против агрессии и во имя этой цели добиваться сотрудничества всех миролюбивых государств⁷.

Почти вся английская печать выступила с осуждением дей­ствий Германии и единодушно расценивала их как «жестокий, грубый акт насилия»⁸.

В напряженной обстановке дальнейшего роста недовольства, грозившего вызвать отставку правительства, Чемберлен 17 мар-

4* 99

та 1939 г. был вынужден выступить с новой речью на собрании консерваторов в Бирмингеме. На этот раз премьер-министр резко осудил действия Гитлера и заявил, что не должно быть и тени сомнения в том, что Великобритания сделает все, чтобы противостоять попыткам Германии завоевать мировое господ­ство ⁹.

Чем же объяснить тот факт, что на протяжении двух дней Чемберлен произнес две речи, содержавшие прямо противопо­ложные оценки действий фашистской Германии? «Реакция не только оппозиции, но и весьма значительной части консервато­ров,— сообщал болгарский посланник в Лондоне,— проявилась быстро и приняла угрожающие размеры». Именно эта реакция, считал он, заставила Чемберлена «занять гораздо более резкую и ясную позицию в своей речи в Бирмингеме вечером 17 мар­та» ¹⁰.

По мнению Эмери, Чемберлен, произнося свою речь, «нахо­дился под впечатлением дошедших до него сведений, что на­строение палаты общин сводится к тому, что дальше продол­жать политику умиротворения невозможно»¹¹.

Для того чтобы сохранить свой кабинет в такой обстановке и успокоить общественное мнение, Чемберлену и пришлось прибегнуть к маневрированию и произнести 17 марта вторую речь. Следует, однако, подчеркнуть, что эта речь, содержавшая осуждение агрессивных действий Германии и намеки на воз­можные консультации с ее соседями и более отдаленными госу­дарствами, отличалась крайней двусмысленностью и неясностью ' в вопросе о том, какие же конкретные меры следует предпри­нять, чтобы предотвратить опасность новой агрессии.

Речь министра иностранных дел Галифакса в палате лордов 20 марта 1939 г. также создавала впечатление, что Англия решила действовать. Однако ни речь Чемберлена в Бирмингеме, ни речь Галифакса не сумели полностью успокоить обществен­ное мнение.

Правительственный кризис и обстановка, сложившаяся в Англии после оккупации Чехословакии, не были использованы до конца для организации более широкой кампании с целью отстранить от власти правительство Чемберлена. Попытки со­здания единого фронта на более широкой основе не увенчались успехом ¹².

Но дифференциация политических сил в Англии и в англий­ском правительстве на этом не прекратилась. Чемберлен и груп­пировавшиеся вокруг него Самюэль Хор, Джон Саймон, Томас Инскип и другие продолжали оставаться противниками широких военных мероприятий и обязательств на Европейском континен-

100

те. Другая часть членов правительства — Хадсон, Макдональд, лорд Чэтфилд и другие — поддерживала мысль об организации сопротивления дальнейшим попыткам посягательства против других государств ¹³.

Между тем усилившиеся слухи, что Германия готовится к новому агрессивному акту — против Румынии, создали в Англии и на Балканах тревожное положение¹⁴.

В сложной международной обстановке в Европе Румыния проводила политику непрерывного лавирования ¹⁵. Она продол­жала вести экономические переговоры с Германией под сильным нажимом со стороны последней. Одновременно румынское пра­вительство пыталось получить поддержку со стороны Англии и Франции на случай возможного германо-румынского кон­фликта ¹⁶.

17 марта 1939 г. румынский посланник в Лондоне В. Тиля информировал Галифакса об экономических требованиях, кото­рые предъявила Германия: получение права на монополию в от­ношении румынской внешней торговли и принятие мер по огра­ничению румынского промышленного производства в пользу германских интересов. Румынский посланник сообщил, что его правительство рассматривает эти требования как ультиматум ¹⁷. Подчеркнув исключительную срочность вопроса, он пытался вы­яснить, какую позицию займет Англия в случае германской агрессии против Румынии. Не будет ли для Англии легче опре­делить свою позицию, спросил Тиля, если «Польша и Румыния согласятся, что договор между ними (имеется в виду договор о взаимопомощи 1921 г.— Л. Ж.) применим и в случае германской агрессии, и если Балканская Антанта (Румыния, Югославия, Греция и Турция) провозгласит общую решимость ее членов взаимно гарантировать границы стран, входящих в этот пакт» ¹⁸. Галифакс заявил, что, прежде чем дать ответ на поставленный вопрос, английское правительство должно проконсультироваться с Польшей, Турцией, Грецией и Югославией ¹⁹.

В тот же день английское министерство иностранных дел информировало своих представителей в упомянутых странах о демарше румынского посланника и поручило им выяснить отно­шение соответствующих правительств к поднятым вопросам²⁰. Соответствующий запрос Форин офис направил и своему пред­ставителю в Советский Союз²¹.

Тем самым Англия положила начало официальному зонди­рованию позиций стран Юго-Восточной Европы относительно возможности образования политической коалиции под эгидой западных держав. Вместе с тем, уступая нажиму общественного мнения, английское правительство было вынуждено создавать

101

впечатление, что оно готово консультироваться с советским пра­вительством по вопросу о европейской безопасности.

В действительности, как показали дальнейшие события и как свидетельствуют архивные документы, правительство Чембер-лена не намеревалось создать в Европе систему коллективной безопасности с участием СССР²².

Советское правительство тотчас реагировало на дипломати­ческую акцию Англии, предложив немедленно созвать в Буха­ресте совещание представителей СССР, Англии, Франции, Поль­ши, Румынии и Турции, что «сразу же укрепило бы ее (Румы­нии.— Л. Ж-} положение». Однако правительство Чемберлена отклонило советское предложение, сославшись на то, что «та­кой акт был бы преждевременным» ^22а.

В реализации своих политических и дипломатических ком­бинаций Англия встретилась с большими трудностями. Столкну­лась она и с нежеланием балканских стран связывать себя открыто и окончательно с западными державами, не получив предварительно гарантий своей безопасности. В их поведении чувствовались неуверенность и страх, порождавшиеся географи­ческой близостью фашистской Германии и значительно усили­вавшиеся под влиянием двойственной, непоследовательной политики Англии и Франции по отношению к фашистским агрес­сорам и к самим балканским странам. В силу указанных при­чин их ответы на английский запрос от 17 марта 1939 г. об отношении к нависшей над Румынией опасности были сдержан­ны и уклончивы.

Югославия выразила свое удивление по поводу того, что румынское правительство предпринимает подобные шаги без предварительной консультации с нею и одновременно заявляет, что никакого германского ультиматума Румынии вручено не было²³. Не беря на себя никаких обязательств, принц-регент Павел ссылался на опасное положение Югославии, зажатой между Италией и Германией, и на необходимость перевооруже­ния югославской армии современной техникой²⁴. Польский ми­нистр иностранных дел Ю. Бек также высказал сомнения отно­сительно достоверности заявлений румынского посланника в Лондоне. Если эти заявления подтвердятся, сказал он, то тогда он информирует свое правительство и проконсультируется с правительством Румынии, прежде чем дать ответ²⁵.

Турецкое правительство ответило, что оно не получало никакого сообщения из Румынии, но готово изучить сделанные Англией предложения и выполнить свои обязательства по Бал­канской Антанте²⁶. Однако в тот же день турецкий министр иностранных дел напомнил, что обязательства по Балканской

102

Антанте вступают в силу в том случае, если Болгария сама или с помощью какого-либо союзника нападет на одного из ее чле­нов. В случае же, если небалканская страна нападет на члена Балканской Антанты и Болгария останется нейтральной, обяза­тельства в силу не вступают²⁷. Это заявление Сараджоглу ясно свидетельствовало, что в тот момент у Турции не было намере­ний брать на себя дополнительных обязательств сверх сущест­вовавших по Балканской Антанте.

Греция также заявляла о готовности выполнить обязательст­ва по Балканской Антанте и проконсультироваться с другими балканскими странами о возможности оказания Румынии помо­щи, выходящей за пределы этих обязательств, если она станет жертвой агрессии. Премьер-министр Греции И. Метаксас под­черкнул, что оказание Румынии военной помощи Грецией, как и Турцией, будет зависеть исключительно от позиции Югосла-

вии

28

Только Советский Союз в тот же день предложил созвать конференцию заинтересованных стран и обсудить возможные совместные действия в связи с нависшей над Румынией угрозой ²⁹.

Активная внешняя политика Советского Союза, его после­довательная борьба в защиту мира и независимости малых стран Юго-Восточной Европы заставили английское правитель­ство, прежде чем вступить на путь «политики гарантий», при­бегнуть к маневрам³⁰. Правительство Чемберлена опасалось, что политика СССР в Юго-Восточной Европе, малые государ­ства которой испытывали тревогу перед лицом растущей угрозы фашистской агрессии и могли окончательно разочароваться в политике «западных демократий», продолжавших бездейство­вать, приведет к образованию системы коллективной безопас­ности.

После категорических и неоднократных заявлений с румын­ской стороны, что никакого германского ультиматума не было, и сомнений в его существовании, выраженных рядом других стран, английское министерство иностранных дел 19 марта 1939 г. направило своим представителям в Польше, Турции, Греции и Югославии новые инструкции. В них содержалось ука­зание приостановить до дальнейших распоряжений все дейст­вия в связи с беседой Галифакса с румынским посланником Тиля, состоявшейся 17 марта 1939 г.³¹. Кроме того, одновремен­но с отклонением советских предложений английское правитель­ство выступило 21 марта с проектом декларации, кото­рую должны были подписать Англия, Франция, СССР и Поль-

ша

32

103

Правительство Чемберлена было заведомо убеждено, что Польша не подпишет подобного документа³³. Нежелание поль­ского правительства сотрудничать с Советским Союзом и его страх перед германским нападением послужили причинами отклонения Польшей английского предложения³⁴.

Те же обстоятельства заставили и румынское правительство заявить в меморандуме 20 марта 1939 г., что непосредственной угрозы агрессии против Румынии не существует. Оно считало неподходящим заключение пакта о взаимной помощи с запад­ными державами, поскольку его подписание могло бы поставить Румынию в невыгодное положение и спровоцировать герман­скую агрессию³⁵. Однако румынское правительство изъявляло желание, чтобы западные державы по своей собственной ини­циативе заявили, что гарантируют границы Румынии и будут защищать ее всеми своими силами, включая оказание ей воен­ной помощи³⁶.

Из всех балканских стран наибольшую активность англий­ская дипломатия проявила по отношению к Турции. Англия желала любой ценой обеспечить свои политические и стратеги­ческие позиции в восточной части Средиземного моря. По мне­нию английского правительства, привлечение Турции на сторону западных держав сыграло бы огромную роль в деле оказания с ее помощью сильного нажима и на другие балканские страны. 21 марта 1939 г. в беседе с турецким послом в Лондоне Арасом Галифакс интересовался позицией Турции в изменившейся меж­дународной обстановке³⁷. Арас ответил, что, прежде чем отка­заться от политики нейтралитета, турецкое правительство хоте­ло бы знать, будет ли Англия на стороне Турции и окажет ли ей прямую поддержку, если Турция подвергнется нападению со стороны Средиземного моря. В случае положительного ответа на указанные два вопроса Турция будет вместе с Англией, но, если обстоятельства не изменятся, она будет сохранять нейтра­литет. При любых обстоятельствах Турция оставит нейтральную позицию только для того, чтобы стать на сторону Англии. Гали­факс спросил, означает ли это, что после получения заверений в оказании английской помощи Турция вступит в войну даже в том случае, если Германия нападет на небалканскую страну, например на Польшу или какую-нибудь западную державу. Арас ответил положительно, но подчеркнул, что обязательства Турции будут ограничиваться только тем районом, где она смо­жет проводить операции³⁸.

Галифакс вновь проявил интерес также и к позиции Греции. Греческий посланник в Лондоне подтвердил ему, что Греция выполнит свои обязательства по Балканской Антанте, но если

104

Румыния подвергнется германскому нападению, она вновь обсу­дит свою позицию, которая в значительной степени будет зави­сеть от позиции Англии и Франции³⁹.

Из всех стран — членов Балканской Антанты наиболее скеп­тически Англия была настроена по отношению к Югославии. По мнению как английского, так и самого югославского прави­тельства, географическое положение Югославии между Герма­нией и Италией ставило ее в чрезвычайно невыгодное положе­ние и в тяжелые условия. 27 марта 1939 г. Галифакс сообщил югославскому поверенному в делах в Лондоне, что Англия пол­ностью понимает ту деликатную ситуацию, в которой находится Югославия, и не имеет в виду консультироваться с ней «таким же образом, как она консультируется с Польшей»⁴⁰. Принц Павел со своей стороны прямо заявил, что для малых стран было бы ошибкой открыто присоединяться к декларации, кото­рая могла бы спровоцировать фашистскую агрессию⁴¹.

Активизация внешней политики Англии после оккупации Чехословакии была продиктована новыми актами агрессии фашистской Германии и ее все более открытыми претензиями на мировое господство. Германская экспансия в Юго-Восточной Европе подрывала политические и стратегические позиции за­падных держав. Одновременно пассивность и нерешительность политики западных держав усиливала недовольство обществен­ного мнения как в Англии и Франции, так и в странах Восточ­ной и Юго-Восточной Европы. Английское правительство опаса­лось, что такое развитие событий может привести к образова­нию системы коллективной безопасности с участием Советского Союза. Активизация деятельности английской дипломатии ясно раскрывала тенденцию правительства Чемберлена добиться изоляции СССР и создать коалицию под эгидой западных дер­жав. Его цели отчетливо проявились в переговорах между анг­лийским и французским правительствами 21—22 марта 1939 г. об обеспечении безопасности в Европе. Вопрос о сотрудничестве с Советским Союзом был отодвинут на задний план⁴². Между тем захват гитлеровцами Мемеля (Клайпеда) и подписание 23 марта 1939 г. германо-румынского экономического догово­ра ⁴³ вызвали у мировой общественности новую волну недоволь­ства пассивностью западных держав. Малые страны Европы были крайне встревожены новыми агрессивными действиями гитлеровской Германии⁴⁴.

Сложная международная обстановка, создавшаяся на Евро­пейском континенте, накладывала отпечаток на политику бал­канских стран. Перед лицом агрессивных действий фашистских держав правительства этих стран продолжали выжидать и ла-

105

вировать. Балканские государства не были уверены в искренно­сти желаний Англии и Франции и в их практических возмож­ностях оказать этим странам помощь в защите территориальной целостности и независимости.

В беседе с французским послом в Анкаре 25 марта 1939 г. турецкий министр иностранных дел заявил об абсолютной необ­ходимости четкого определения Англией и Францией своей пози­ции относительно возможной германской агрессии в Юго-Во­сточной Европе⁴⁵. В противном случае создастся впечатление, отметил Сараджоглу, что западные державы «бросают на про­извол судьбы всю Восточную Европу вплоть до Дарданелл»⁴⁶.

Турецкий посол в Лондоне Арас в беседе с Галифаксом 31 марта 1939 г. вновь возвратился к идее создания Средизем­номорского пакта с участием Югославии, Греции, Турции, Анг­лии, Франции и Италии, который создал бы гарантию безопас­ности против возможной агрессии в районе Средиземного моря ⁴⁷.

В этой напряженной обстановке Чемберлен 31 марта 1939 г. заявил в палате общин, что Англия готова дать «гарантии» Польше на случай агрессии⁴⁸. 3 апреля Чемберлен вновь под­твердил это заявление ⁴⁹. Гарантии Польше были положительно восприняты большинством членов английского парламента и английской общественностью. Однако при общей их положи­тельной оценке в некоторых английских газетах, например в «Тайме» и изданиях крайне правого крыла консерваторов, была заметна тенденция принизить их значение и придать ограничен­ное толкование новой политической линии. «Тайме» не упускала случая подчеркнуть временный характер сделанной декларации и указать, что положение могло бы быть изменено «путем пря­мых дипломатических переговоров», в которых не исключено участие фашистской Германии⁵⁰. На следующий же день после предоставления гарантий «Тайме» поспешила заявить, что новые обязательства «не вынуждают» Великобританию защищать любую пядь нынешней территории Польши. Основной смысл сделанной декларации заключается, писала газета, не в гаран­тировании «целостности», а в гарантировании «независимо-

сти»

51

С другой стороны, прогрессивно настроенная обществен­ность и основная часть оппозиции в парламенте, положительно восприняв предоставление гарантий Польше, считали, однако, что одних гарантий недостаточно, чтобы остановить фашистскую агрессию⁵². Все громче раздавались голоса в пользу создания системы коллективной безопасности с участием СССР и других заинтересованных стран⁵³.

106

После предоставления гарантий Польше на повестку дня вновь стал выдвигаться вопрос о гарантиях балканским стра­нам. Правительство Чемберлена выразило готовность дать их Румынии при условии, что польско-румынский договор о взаи­мопомощи 1921 г. будет распространен и на случай гитлеров­ской агрессии. Англия хотела получить ответ по данному вопро­су от румынского правительства еще до приезда Бека в Лон­дон ⁵⁴. Но Румыния не согласилась на такой вариант и не желала брать на себя никаких конкретных обязательств до получения от Англии и Франции заверений об оказании ей финансовой и военной помощи ⁵⁵. Кроме того, Румыния настаи­вала на том, чтобы такие же обещания дали Турция и Гре-

ция

56

Тем временем изменение политической обстановки в Юго­славии после отставки правительства Стоядиновича повлекло за собой перемены в первоначальных планах фашистской Италии относительно раздела Албании между Италией и Югославией⁵⁷. После заверений со стороны Германии, что Адриатика состав­ляет часть «жизненного пространства» Италии⁵⁸, Муссолини 23 марта 1939 г. принял окончательное решение об оккупации Албании.

В тот же день — 23 марта — греческий посланник в Лондоне Симопулос поставил Форин офис в известность о планах Ита­лии в отношении Албании ⁵⁹. Подобные же сведения английское министерство иностранных дел получило 27 и 31 марта от своего представителя в Дурасе⁶⁰. Эти сведения были вновь подтверждены 3 и 4 апреля в сообщениях из Дураса и Рима ^б1. В беседе с Серджентом 4 апреля 1939 г. греческий посланник в Лондоне вновь заявил, что Италия намерена установить про­текторат над Албанией. Серджент ответил, что английское министерство уже получило подобные сведения. Тем не менее, сказал он, этих данных недостаточно для того, чтобы считать,, будто оккупация является «неизбежной»⁶². На деле Англия была встревожена планами Италии и слухами о ее предстоящем нападении на Албанию. Английское правительство не было убеждено в искренности многочисленных итальянских завере­ний. И хотя у него не было намерений предотвратить оккупа­цию Албании, английский флот на Средиземном море был приведен в боевую готовность. Эти действия должны были под­черкнуть решимость Англии защищать свои стратегические позиции в районе Средиземного моря. 7 апреля 1939 г. англий­ские дипломатические представители в Белграде и Афинах получили специальное указание Галифакса избегать того, что­бы создать своими действиями впечатление, будто Англия на-

107

меревается что-то предпринять в связи с событиями в Алба­нии.

Одновременно Англия интересовалась реакцией югославско­го и греческого правительств в связи с нависшей над Албанией угрозой, степенью решимости албанского правительства оказать сопротивление и обращением короля Зогу за помощью к Бал­канской Антанте, Англии и Франции⁶³. Инертность «западных демократий» лишь поощряла агрессивность Рима⁶⁴. Не опасаясь противодействия ни с какой стороны, Италия 7 апреля 1939 г. оккупировала Албанию⁶⁵.

Захват Албании выражал желание Италии играть первосте­пенную роль на Балканском полуострове. Новые стратегические позиции давали ей возможность оказывать еще больший нажим на Югославию и Грецию. Вместе с тем претензии Муссолини на превращение Средиземного моря в «закрытое итальянское море» непосредственно угрожали политическим и стратегиче­ским позициям английского империализма в этом районе⁶⁶. Кон­центрация итальянских войск в Ливии создавала угрозу напа­дения на Египет и Тунис⁶⁷. Одновременно возникла опасность нанесения ударов по Югославии, Греции и Турции⁶⁸. В апреле 1939 г. в Лондон одно за другим поступали тревожные сообще­ния о передвижении германских механизированных дивизий к западным границам рейха. Франция была чрезвычайно обеспо­коена возможностью предстоящего нападения на нее.

8 апреля 1939 г. Форин офис получил сообщение от посла Англии в Париже, что французское правительство располагает данными о дальнейших планах Италии в связи с возможным нападением на Тунис, Корфу, Египет и Гибралтар. В беседе с английским посланником в Афинах 9 апреля 1939 г. Метаксас также говорил о предстоящем итальянском нападении на остров Корфу. Он заявил, что Греция будет сопротивляться любому нападению и предпримет все необходимые для того меры⁶⁹. Отмеченные обстоятельства чрезвычайно осложнили обстановку в Юго-Восточной Европе и в районе Средиземного моря.

Сразу же после нападения на Албанию состоялось экстрен­ное заседание английского кабинета с участием лидеров оппо­зиции, на котором были обсуждены меры на случай возник­новения «чрезвычайных обстоятельств». Был созван также Имперский совет обороны. В Гибралтаре и на Мальте на­чалась активная концентрация английских военных кораб­лей ⁷⁰. Напряжение в Лондоне еще более усилилось, когда стало известно о маневрах итальянского военно-морского фло­та в западной части Средиземного моря, вблизи от Гибрал­тара.

108

Тревога, охватившая английское правительство, распростра­нилась и на Европейский континент. Мировое общественное мнение было возмущено наглыми действиями фашистских аг­рессоров. Английская печать сразу же отметила, что «присоеди­нение Албании, укрепляя положение Италии на Адриатическом море и ослабляя положение Югославии, Греции и Турции, представляет угрозу для Великобритании и Франции на Среди­земном море»^7I. Газета «Ньюс кроникл» обратилась ко всем этим странам с призывом объединиться вокруг Англии, Фран­ции, Польши и СССР, чтобы избежать судьбы Албании. «Про­шлогодние карты безнадежно устарели,— писала газета. — Не­дели, дни, даже часы представляют большую ценность»⁷².

Обеспокоены были и балканские страны⁷³. В Турции усили­лось беспокойство в связи с агрессивной политикой Италии, которая после Мюнхена считала, что ее стремление к завоева­нию новых территорий может быть удовлетворено только в рай­оне Средиземного моря⁷⁴. 10 февраля 1939 г. турецкая газета «Тан» поместила на своих страницах карту, которая была опуб­ликована 19 января в английской газете «Ньюс ревью». На карте была обозначена зона «сегодняшнего и завтрашнего итальянского влияния». Наряду с Испанией, Югославией, Гре­цией, Албанией, Сирией и Египтом она включала также значи­тельную часть турецкой территории — все юго-западное побе­режье Турции. Опубликованная карта сопровождалась статьей «Входит ли также и Турция в состав Римской империи?». Автор статьи предупреждал об огромной опасности, нависшей над средиземноморскими государствами. Этот факт, а также усилив­шаяся в итальянской прессе и в радиопередачах антитурецкая кампания привлекли большое внимание турецкой обществен­ности.

Итальянское нападение на Албанию вызвало тревогу в пра­вящих турецких кругах. Правительство Турции рассматривало его как подготовку для последующей агрессии против других балканских стран, включая Турцию. Как сообщал Галифаксу 10 апреля 1939 г. английский посол в Анкаре, турецкий министр иностранных дел сомневается в том, что у Англии имеется твердая решимость противодействовать дальнейшему развитию фашистской агрессии⁷⁵. Натчбоул-Хьюгессен ответил Сарад-жоглу, что «договоренность с Польшей и последующие перего­воры с другими странами о присоединении к пакту демократи­ческих государств о взаимной помощи наряду с вашим откро­венным высказыванием в отношении Италии убеждают меня в том, что мы пришли к концу формальностей и любое дальней­шее действие встретит сильную оппозицию»⁷⁶. В посланном на

109

следующий день, 11 апреля, сообщении Натчбоул-Хьюгессен вновь отмечал, что в Турции наблюдается сдержанность, кото­рая является, по его мнению, следствием бездействия Англии. Он указывал на высказанное турецким министром иностранных дел пожелание, чтобы Англия и Франция приняли серьезные меры против Италии в связи с ее нападением на Албанию. Са-раджоглу настаивал на том, чтобы западные державы внесли ясность в вопрос об их позиции в случае нападения на Грецию. Английский посол считал необходимым что-либо предпринять для того, чтобы убедить Турцию в решимости Англии действо­вать. Это, считал он, окажет определяющее влияние не только на последующие решения самой Турции, но и на поведение со­седних с ней балканских стран⁷⁷.

Английские правящие круги были серьезно обеспокоены позицией Турции. Любой неверный ход английской дипломатии в то время мог окончательно убить веру Турции в западные державы и привести к ее отходу от них. Такой поворот событий имел бы самые неблагоприятные последствия для английской политики в Восточном Средиземноморье, тем более что, по мне­нию английского правительства, Турция занимала ключевое положение и в отношении Румынии ⁷⁸.

Сразу же после получения донесений Натчбоул-Хьюгессена Галифакс поспешил уведомить турецкое правительство, что Англия и Франция дадут гарантии Греции на случай агрессии со стороны фашистской Италии. Но одновременно Галифакс ставил вопрос, не согласится ли Турция расширить свои дого­ворные отношения с Грецией, имея в виду нависшую над этой страной фашистскую угрозу⁷⁹. Галифакс хотел получить ответ турецкого правительства на этот вопрос прежде, чем Чемберлен заявит о предоставлении гарантий Греции. В случае положи­тельного ответа Турции английское правительство было намере­но объявить, что Турция также берет на себя аналогичные обязательства в отношении Греции. Конфиденциально Галифакс сообщал Натчбоул-Хьюгессену, что Англия и Франция решили заявить о предоставлении гарантий Греции независимо от того, какой ответ даст Турция ⁸⁰.

Сообщения болгарского посланника в Лондоне Момчилова также подтверждают страх Турции перед фашистскими держа­вами. Турция неоднократно обращала внимание Форин офис на опасность гитлеровского проникновения через Румынию в ни­зовья Дуная, на побережье Черного моря, что привело бы к созданию напряженной ситуации в районе проливов. Турецкое правительство добивалось от Англии, чтобы она не допустила полного подчинения Румынии гитлеровцам⁸¹.

ПО

Вопрос о предоставлении гарантий Румынии Англия ставила в зависимость от достижения польско-румынской договоренно­сти о взаимопомощи в случае гитлеровской агрессии. Такое условие было препятствием для получения ею английских гаран­тий и не устраивало румынские правящие круги. В беседе с постоянным заместителем министра иностранных дел Англии Кадоганом 8 апреля 1939 г. румынский посланник в Лондоне Тиля интересовался, какую реальную помощь окажут западные державы как Польше, так, возможно, и Румынии. Беседа вновь • показала двойственную линию и нежелание румынского прави­тельства принимать гарантии западных держав на условиях, которые ставила Англия⁸². В такой обстановке румынское пра­вительство направило в Лондон генерального секретаря мини­стерства иностранных дел А. Крециану для ведения переговоров с английским правительством о предоставлении Румынии гаран­тий на более выгодных условиях⁸³. Фактически Крециану был послан в Лондон с заданием убедить английское правительство дать Румынии гарантии до того, как будет заключен соответст­вующий пакт с Польшей. Архивные документы ясно показыва­ют, что Румыния продолжала колебаться и не решалась связы­вать себя договорными обязательствами с западными держава­ми. Она интересовалась позицией Турции, которая в случае войны была бы единственным (кроме Советского Союза) госу­дарством, обладающим реальной возможностью оказать ей помощь вследствие своего исключительно важного географиче­ского и стратегического положения в районе проливов^м.

В то же время румынский министр иностранных дел Г. Га-фенку убеждал английского посланника в Бухаресте не ставить вопрос о предоставлении гарантий Румынии в зависимость от распространения обязательств румыно-польского договора о взаимопомощи на случай германской агрессии. Гафенку заявлял также, что в ходе своего предстоящего визита в Берлин он по­старается получить аналогичные гарантии для Румынии и со стороны Германии, которые усилят и дополнят англо-француз­ские гарантии ⁸⁵. Из слов Гафенку было видно, что румынское правительство отнюдь не имело намерения связывать свою политику исключительно с западными державами и порывать отношения с фашистской Германией. В следующей своей беседе с английским посланником Гафенку откровенно заявил, что расширение договорных обязательств с Польшей и получение гарантий со стороны западных держав будет расценено Герма­нией как попытка ее «окружения», а это в высшей степени осложнит положение Румынии. Он придерживался мнения, что лучшим вкладом Румынии в дело мира будет, если она убедит

ill

Германию, что «для мирной и созидательной деятельности на Балканах двери открыты для всех»⁸⁶.

Несмотря на переговоры с румынским правительством, Анг­лия на этом этапе не особенно стремилась предоставлять гаран­тии Румынии. Она была больше заинтересована в том, чтобы дать гарантии Греции, а также удержать под своим влиянием Турцию и получить от нее заверения относительно оказания помощи в районе Средиземного моря. Франция же со своей стороны больший интерес проявляла к предоставлению гаран­тий таким странам, как Румыния и Югославия, где традицион­ное французское влияние было сильнее и стратегическому поло­жению которых во Франции придавали большое значение.

12 апреля 1939 г. английский посол сообщил из Парижа, что французское правительство обсуждает вопрос о предоставлении гарантий Румынии наподобие тех, которые Англия готовилась предоставить Греции⁸⁷. В тот же день французский посол в Лондоне заявил Галифаксу, что Франция более заинтересована в гарантировании Румынии, чем Греции, где у Англии больше интересов. Он отметил желательность предварительного согла­сования деклараций, которые должны быть опубликованы Анг­лией и Францией 13 апреля. Галифакс ответил, что, прежде чем давать гарантии Румынии, английское правительство должно убедиться в твердой позиции Турции и получить ее согласие об оказании помощи в случае войны в районе Средиземного моря. До выяснения позиции турецкого правительства он предлагал поэтому не делать заявления по поводу Румынии⁸⁸.

В тот же день, 12 апреля 1939 г., французское правительство направило в Лондон меморандум, в котором официально требо­вало предоставить гарантии не только Греции, но и Румынии. В меморандуме подчеркивалось, что это внесет согласованность в действия двух западных держав, поскольку Франция твердо решила объявить о своих гарантиях Румынии в тот же день, когда Англия объявит о гарантиях Греции⁸⁹. Галифакс вновь сообщил французскому правительству те соображения, которые побуждают Англию воздержаться от такого шага, причем отме­тил, что это помешает более тесному сближению Польши и Тур­ции. Он особо подчеркнул, что Турция занимает ключевую по­зицию на Балканах и ее привлечение на сторону западных держав представляет исключительную важность. Румыния, по мнению Галифакса, не подвергается угрозе германского нападе­ния, и поэтому в данный момент более целесообразно консоли­дировать силы против итальянской агрессии в Средиземноморье. Лучше будет, подчеркивал он, если Франция откажется от свое­го намерения предоставить гарантии Румынии⁹⁰.

112

Но вопреки настойчивым английским внушениям Франция не собиралась откладывать такую акцию. Даладье заявил англий­скому послу в Париже, что, по французским сведениям, и Тур­ция могла бы дать гарантии Румынии, если бы последняя официально получила их от Англии и Франции. По его мнению, именно Румыния занимает ключевое положение на Балканах и нуждается в защите со стороны обеих западных держав. Со своей же стороны Франция готова дать гарантии Греции, хотя эта страна не имеет для нее первостепенного значения⁹¹.

13 апреля 1939 г. турецкое правительство ответило на по­сланный два дня назад английский запрос. В ответе говорилось, что в настоящий момент Турция не готова расширять свои договорные обязательства в отношении Греции. С формальной стороны турецкое правительство объясняло свою позицию тем, что такое решение может быть принято только Великим Нацио­нальным собранием⁹². На деле же Турция не желала официаль­но связывать себя с западными державами до получения от них гарантий своей собственной безопасности⁹³.

Тем временем английское правительство, опасаясь дальней­ших агрессивных действий фашистских держав и не зная, где они нанесут следующий удар, спешило обеспечить свои страте­гические позиции в Восточном Средиземноморье. Привлечение Турции на сторону союзников оставалось для него первостепен­ной задачей. 12 апреля 1939 г. Галифакс сообщил английскому послу в Анкаре, что Англия готова оказать «прямую и косвен­ную» помощь Турции в случае угрозы ее безопасности со сторо­ны Италии в районе Средиземного моря. В свою очередь анг­лийское правительство желало получить от Турции ответное обязательство по оказанию помощи, если Англия будет вовлече­на в войну с Италией⁹⁴.

Турецкое правительство было чрезвычайно удивлено тем фактом, что Англия выражала готовность оказать помощь Тур­ции только в случае итальянской агрессии, и вообще не ставило вопроса о гарантиях против возможной угрозы со стороны Гер­мании⁹⁵.

Под нажимом Франции цравительство Чемберлена согласи­лось предоставить гарантии одновременно и Греции и Румы­нии ⁹⁶. Изменение английской позиции дало возможность Форин офис связать гарантии Румынии с турецким запросом об обе­спечении безопасности Турции в случае германской угрозы. Га­лифакс поручил Натчбоул-Хьюгессену сообщить турецкому пра­вительству, что Англия готова дать Турции гарантии и на слу­чай германской агрессии, если та в свою очередь согласна га­рантировать Румынию. Кроме того, Галифакс указал, что вза-

113

мен Англия ожидает также аналогичных обязательств и со стороны Турции на случай германской агрессии⁹⁷.

Англия надеялась добиться объединения всех балканских стран, и с этой точки зрения, как подчеркивал Галифакс в те­леграмме Натчбоул-Хьюгессену, для нее большое значение име­ла позиция Болгарии. Поэтому Англия запрашивала мнение турецкого правительства, какие шаги можно было бы предпри­нять для обеспечения участия Болгарии в общебалканской коа­лиции, а если это окажется невозможным, то для обеспечения ее нейтралитета⁹⁸.

13 апреля 1939 г. Натчбоул-Хьюгессен сообщил в Лондон, что турецкий министр иностранных дел предложил Софии и Бухаресту свое содействие в решении спорных вопросов, сущест­вующих между двумя странами. Идея Сараджоглу заключалась в присоединении Болгарии к Балканской Антанте и обеспечении «внешних гарантий» балканских стран. Это приведет, но его мнению, к образованию «солидного блока к югу от Дуная» и усилит сопротивление германскому нажиму⁹⁹.

Английское министерство иностранных дел считало, что из всех балканских стран Турция имеет наибольшее влияние на болгарское правительство, поскольку у Болгарии нет к ней тер­риториальных претензий. Форин офис не исключал возможности разрешения территориальных споров между Румынией и Болга­рией при содействии Турции, что могло привести к присоедине­нию Болгарии к общебалканской коалиции. Но при всех обстоя­тельствах, по мнению английского МИД, за Болгарией следова­ло пристально наблюдать. Англия считала, что «правительство царя Бориса» во главе с Г. Кьосеивановым не располагает сильными позициями в стране, однако любой вариант его заме­ны привел бы к усилению позиций проитальянских и прогер­манских элементов ^шо.

В канун объявления английских гарантий балканским стра­нам Форин офис продолжал считать, что положение Югославии остается весьма неблагоприятным и она чувствует себя «бес­сильной и беспомощной перед лицом двух диктаторских держав, расположенных на ее границах». Нападение на Албанию только усилило югославские подозрения по отношению к Италии и чув­ство страха за будущее, что в свою очередь укрепило ее жела­ние сохранять нейтралитет. Английский посланник в Белграде сообщал, что при сложившемся положении Югославия надеется только на то, что Германия и Италия все еще не достигли согла­шения о ее судьбе и что «все еще есть основания надеяться, что германское нападение на Югославию приведет к расколу оси». В такой ситуации, писал английский посланник, югославское

правительство заняло выжидательную позицию и надеется на то, что «что-нибудь изменится» ¹⁰¹.

12 апреля 1939 г. Англия сообщила греческому правительст­ву о своем решении предоставить Греции гарантии на случай возможной итальянской агрессии ¹⁰². Метаксас выразил в ответ благодарность за «великодушное отношение к Греции». Одно­временно он настойчиво подчеркивал, что не следует оставлять впечатления, что гарантии появились на свет в результате пред­варительного соглашения с Грецией¹⁰³. Несмотря на согласие принять гарантии со стороны западных держав, Греция испыты­вала постоянный страх перед Италией и не желала открыто связывать себя с Англией и Францией.

В такой напряженной международной обстановке Англия и Франция объявили 13 апреля 1939 г., не получив еще оконча­тельного ответа турецкого правительства, о предоставлении Гре­ции и Румынии своих односторонних гарантий. Следует под­черкнуть, что предоставление малым странам Юго-Восточной Европы гарантий практически не имело реального значения, ибо обещание оказать военную помощь этим странам в случае фашистского нападения на них не подкреплялось заключением военных конвенций.

Как отмечал в книге «Большая стратегия» Дж. Батлер, не­смотря на предоставление гарантий со стороны западных дер­жав, «было совершенно ясно, что последние не смогут оказать Румынии никакой непосредственной помощи из-за ее географи­ческого положения» ¹⁰⁴.

Ллойд Джордж также подчеркивал в беседе с Майским по поводу предоставления Англией и Францией гарантий Румынии и Польше: «...но что можем мы сделать для них в случае напа­дения Гитлера? Почти ничего. Географически эти две страны расположены так, что рукой до них дотянуться нельзя. Даже снабжать их вооружением и боеприпасами можно только через советскую территорию» ¹⁰⁵.

Каковы же были действительные причины, заставившие за­падные страны, и в первую очередь Англию, перейти к политике гарантий и распространить ее на Грецию и Румынию? В своих мемуарах Майский объективно и логично вскрывает основные мотивы, которыми руководствовалось английское правитель­ство ¹⁰⁶.

Прежде всего следует отметить давление английского и ми­рового общественного мнения. Для того чтобы сохранить у власти свое правительство, Чемберлен вынужден был предпри­нять известные шаги с целью смягчения недовольства. В то же время военное и экономическое укрепление фашистской Герма-

114

115.

нии сопровождалось усилением ее претензий на гегемонию в Ев­ропе и на мировое господство, что вызывало беспокойство в правящих кругах западных держав.

В стенограмме совещания английского Комитета имперской обороны 17 апреля 1939 г. подчеркивалось, что расчленение гитлеровцами Чехословакии и нападение Италии на Албанию су­щественно изменили обстановку в Европе, поставив Англию перед опасностью установления германо-итальянского политиче­ского господства на континенте. По мнению комитета, Германия и Италия могли достигнуть своих целей либо с помощью пря­мой агрессии, либо косвенным путем, подорвав независимость интересовавших их стран методами экономической экспансии и разжиганием внутренней межнациональной розни. «Их цель состоит в том, чтобы нейтрализовать или поставить восточно-ев­ропейские и балканские страны в экономическую и политичес­кую зависимость, низведя их до положения протекторатов и вас­салов» ^ш7. Английские правящие круги пытались теперь как-то модифицировать свой прежний курс «невмешательства» и «уми­ротворения» и перейти к «новому политическому курсу», про­водимому прежним правительством Чемберлена ¹⁰⁸.

В действительности Англия стремилась ограничить свои ус­тупки в ходе переговоров, которые непрерывно вела с Германи­ей и Италией, и оказать известное «психологическое воздейст­вие» на фашистские державы с тем, чтобы воспрепятствовать последним свести к нулю английское влияние в Юго-Восточной , Европе. Германский посол в Лондоне Дирксен в своих донесе­ниях ясно указывал на то, что Англия, укрепив свои позиции в Центральной и Юго-Восточной Европе, надеется создать тем самым более 'благоприятные условия для достижения соглаше­ния с Германией. «Англия,—• писал он,— хочет посредством во­оружений и приобретения союзников укрепиться и сравняться с осью, но в то же время она хочет попытаться путем перегово­ров прийти к полюбовному соглашению с Германий...»¹⁰⁹. Именно в этом заключался так называемый «принцип двусто­ронней политики Англии или политики двойного действия» ^1Ш. Активизация внешней политики Советского Союза и его пос­ледовательный курс на создание действенной системы коллек­тивной безопасности, которая одна лишь могла бы пресечь дальнейшую фашистскую агрессию, также сыграла решаюшую роль в переходе английского правительства к «политике гаран­тий.

«Политика гарантий» не была случайным или изолирован­ным явлением в традиционной политике английского империа­лизма. Факты ясно свидетельствуют о заранее продуманных и

Л16

целенаправленных действиях. Быстрое развитие международных событий накануне войны заставляло английское правительство ' принимать конкретные решения в соответствии с менявшейся обстановкой. По существу же, основные тенденции английской политики «невмешательства» и «умиротворения» остались неза­тронутыми. Лишь объективные обстоятельства заставили прави­тельство Чемберлена несколько обновить формы своего внешне­политического курса. Необходимость этого диктовалась также тем обстоятельством, что на протяжении многих веков своей истории Англия впервые была поставлена перед реальной угро­зой нападения на Британские острова.

Но и перейдя к «политике гарантий», Англия продолжала преследовать вполне определенные цели. На первом месте сре­ди них стояло стремление продолжать политику изоляции Со­ветского Союза, которая накануне войны достигла своего апо­гея в мюнхенском сговоре. Правительство Чемберлена стреми­лось сорвать усилия, направленные на создание системы кол­лективной безопасности с участием Советского Союза. Предос­тавив гарантии отдельным странам Центральной и Юго-Восточ­ной Европы, оно как бы демонстрировало Германии и Италии, что не имеет намерения вести борьбу против фашистской агрес­сии вообще, а защищает лишь определенные районы Европы, которые имеют важное стратегическое значение для интересов Британской империи. Английское правительство как бы указы­вало, в каком направлении фашистская агрессия не встретила бы противодействия со стороны западных держав, указывало, чем именно эти державы готовы пожертвовать (например, При­балтикой) ради дальнейшего развития фашистской агрессии на Восток, против Советского Союза.

В стенограмме заседания английского Комитета имперской обороны 17 апреля 1939 г. отмечалось также, что в оборони­тельной коалиции, которую Англия стремилась создать в Евро­пе под своей эгидой, ключевые места занимают Польша и Тур­ция. «Если Польша будет на нашей стороне, то Германия столкнется с необходимостью вести войну на два фронта, чего она сейчас не в состоянии выдержать. Если к нам примкнет Турция, мы будем иметь свободный проход через проливы и в случае нападения Германии и Италии сможем в сотрудничестве с ней оборонять проливы до тех пор, пока будем в состоянии это делать» ^ш. Позиция Комитета ясно показывает, что, оказав­шись перед угрозой войны с фашистскими державами, англий­ское правительство было обеспокоено главным образом обеспе­чением решающих стратегических пунктов своей обороны. Сре­ди них основными были Польша и Турция.

117

Представляет интерес также оценка Комитетом имперской обороны положения Румынии. «Не исключено,— говорилось в стенограмме того же заседания,— что угроза для Румынии яв­ляется более близкой, чем угроза для Польши, поскольку одна из важнейших германских целей состоит в захвате румынских нефтяных промыслов, ибо без них в настоящее время у нее нет никаких надежд вести большую войну дольше, чем в течение нескольких месяцев» "². Однако, несмотря на то что положение Румынии оценивалось как наиболее опасное, а вопрос о предос­тавлении ей гарантий был поставлен сразу же после оккупации Чехословакии, Англия согласилась дать ей гарантии лишь под давлением Франции, Турции и самой Румынии. В отношении же Турции Англия проявила исключительную дипломатическую ак­тивность. Здесь она стремилась ускорить, насколько возможно, переговоры о заключении, договора о взаимопомощи.

Если сравнить условия предоставления Англией гарантий Румынии и Греции с теми, которые были предложены Турции, то различие в политических целях английского правительства по отношению к этим странам станет совершенно ясным. Гаран­тии, данные Румынии и Греции, были односторонними. Что же касается Турции, то Англия была готова предоставить ей га­рантии против итальянской и германской агрессии только при условии получения взаимных обязательств с ее стороны. Англия настаивала также на том, чтобы Турция заявила о предоставле­нии ею гарантий Румынии и Греции. Особенность подхода к Турции объяснялась желанием английского правительства обес­печить главным образом свои стратегические позиции в восточ­ной части Средиземного моря и в районе проливов. Вторым фактором была надежда Англии на то, что от Турции она полу­чит большую военную помощь, чем от любой другой балканской страны.

Учитывая характер англо-турецких отношений в 30-е годы, английское правительство имело основания полагать, что в Тур­ции его политика быстрее встретит поддержку. Основные усло­вия, выдвинутые Англией в отношении Турции в начале перио­да «политики гарантий», сохранили свой характер и на после­дующем этапе, когда между двумя странами начались перегово­ры о заключении договора о взаимопомощи.

Выявление целей английской «политики гарантий» дает воз­можность охарактеризовать фактически всю политику прави­тельства Чемберлена накануне второй мировой войны. Ее суть заключалась не в отходе от традиционной политики «равновесия сил» и не в отказе от политики уступок фашистским державам. «Политика гарантий» была маневром, преследовавшим цель

укрепить расшатавшиеся политические и стратегические позиции английского империализма в Центральной и Юго-Восточной Ев­ропе, оградить Британскую империю на случай войны с гитле­ровской Германией и фашистской Италией. Предоставляя «га­рантии» ряду малых стран Европы, Англия пеклась не о нацио­нальной независимости этих стран, а об интересах британского империализма. Продолжая, по существу, все ту же политику «умиротворения» фашистских агрессоров, английские правящие круги лишь стремились с помощью «гарантий» всего-навсего по­казать Гитлеру и Муссолини предел возможных уступок. «Га­рантии» намеревалось использовать как средство давления в достижении соглашения с державами «оси». Вместе с тем они лишний раз засвидетельствовали провал традиционной англий­ской политики поддержания «равновесия сил» в Европе.

Вынужденная в силу ряда обстоятельств демонстрировать свою решимость оказать сопротивление дальнейшему развитию «фашистской агрессии, Англия использовала «политику гаран­тий», чтобы иметь возможность в течение определенного време­ни скрывать свои истинные намерения. На деле же английская политика продолжала сохранять всю свою непоследовательность и двойственность. Распространяя «политику гарантий» на бал­канские страны, английские правящие круги рассчитывали об­разовать под эгидой Англии политический блок, который можно было бы использовать и в качестве преграды на пути фашист­ской агрессии на Ближнем и Среднем Востоке, и как плацдарм (в случае соглашения с фашистскими державами) для нападе­ния на Советский Союз.

При реализации своих дипломатических планов правитель­ство Чемберлена столкнулось с тем фактом, что Греция и Ру­мыния и после получения гарантий по-прежнему проводили по­литику выжидания и лавирования. Они не стремились ни от­крыто связывать себя с западными державами, ни порывать своих отношений с фашистскими государствами. Их политика затрудняла, а иногда и просто приводила к срыву дипломати­ческих планов западных держав. Английское правительство так и не смогло дать себе отчет в том, что политика «умиротворе­ния» фашистских агрессоров, проводившаяся в течение продол­жительного времени Англией и Францией за счет малых евро­пейских стран, вселяла в правящие круги этих стран неуверен­ность в решимости западных держав в критический момент дей­ствительно оказать им помощь.

118