6.Отличие былины от сказки

Былина и сказка представляют собой разные виды народного творчества. Мы неоднократно имели случай убедиться, что эпос обладает свойствами, сразу отличающими его от всех других видов народной поэзии, и в том числе от сказки. Сказка и былина охватывают разные области народной культуры, отвечают разным эстетическим потребностям. Лучше многих других разницу между сказкой и эпосом определил В. Г. Белинский. Белинский пишет: «Есть большая разница между поэмою или рапсодом и между сказкою. В поэме поэт как бы уважает свой предмет, ставит его выше себя и хочет в других возбудить к нему благоговение; в сказке поэт себе на уме: цель его — занять праздное внимание, рассеять скуку, позабавить других. Отсюда происходит большая разница в тоне того и другого рода произведений: в первом — важность, увлечение, иногда возвышающееся до пафоса, отсутствие иронии, а тем более — пошлых шуток; в основании второго всегда заметна задняя мысль; заметно, что рассказчик сам не верит тому, что рассказывает, и внутренне смеется над собственным рассказом. Это особенно относится к русским сказкам».

Это определение Белинского следует признать чрезвычайно тонким и проницательным. Сказка определяется тем, что ее эстетика основана на вымысле, нарочито подчеркнутом именно как вымысел. В этом вся прелесть сказки. М. Горький подчеркивал значение ее как «выдумки». Сам народ определяет это поговоркой: «Сказка — складка, песня — быль». В действительность происходящих в сказке событий не верят, и они никогда не выдаются за действительность. Из этого проистекает добродушный юмор, легкая насмешка, столь характерная, как отметил Белинский, именно для русской сказки. Это, конечно, не значит, что сказка оторвана от действительности. В ней вымысел именно как вымысел определяется исторической действительностью, и задача исследователя сказки состоит в том, чтобы эту связь установить. Юмор и насмешка, свойственные сказке, делают ее прекрасным средством сатиры.

В эпосе отношение к изображаемому иное. Если спросить певца, верит ли он в то, о чем поет, большинство из певцов ответит непоколебимой уверенностью в действительности воспеваемых событий. «Песня — быль». Самое слово «былина» выдает это отношение, равно как и слово «старина», которым народ обозначает былины и которое означает, что все, о чем поется, действительно было, хотя и в глубокую старину.

7. В списке этот вопрос обозначен знаком вопроса так что я не знаю что вам сказать ребята ахаххаха

8.Сказы и легенды как жанры фольклора

Легенда – прозаический эпический жанр, рассказ о событиях и лицах, повествование о прошлом. Она нередко начинается словами «Давно было ...», «Когда-то ...», «Дело было в старину...». Легенды по своей структуре представляют собой вид «небольших повестей» с неустойчивым текстом и свободной формой. Неустойчивость текста обусловливает значительную импровизацию, которая, в свою очередь, ведет к неустойчивости текста: эти явления взаимосвязаны. С этим связана и возможность контаминации эпизодов и мотивов различных легенд. Свободная форма легенд характеризуется тем, что эпизоды и мотивы, в отличие, например, от сказочного твердого порядка чередования, могут более свободно следовать друг за другом. Кроме того, легенды не имеют постоянных начальных и конечных формул, какими отличаются сказки.

Легенды – сюжетный жанр. Но их сюжеты обычно не развернуты в сложное повествование, а малоэпизодичны, часто одноэпизодичны. В первом случае связь эпизодов образует развитие действия, во втором – в центре рассказа один эпизод. Сюжетность подчеркивается развязкой, в которой отмечается перелом в ходе событий : «Ан вышло не так», неожиданность: «Мужик не знал, куды и собирать-то». Как вывод нередко приводится нравоучение: «Грех великий обижать матушку Пятницу» или результат событий.

Событиям, о которых повествуется в легендах, приписывается достоверность. Рассказчик и слушатели обычно верили в действительность того, о чем рассказывалось. Однако события и действия персонажей легенд явно вымышлены. Более того, в них немало фантастического. Важный элемент сюжетов в легендах – чудесное или даже чудо, совершаемое лицами, обладающими способностью волшебства.

Состав сюжетов и персонажей легенд своеобразен. Сюжеты нередко взяты из Библии: сотворение мира, конец мира, Адам и Ева, чудесные явления ... Персонажами часто выступают Христос или святые.

Всё это давало основу для определения легенд как рассказов с христианским религиозным содержанием. В. Я. Пропп определяет их следующим образом: «...Рассказы, содержание которых напрямую связано с христианской религией». А. Н. Афанасьев связывает легенды с «христианскими представлениями», но указывает, что «языческая старина служила обильным материалом для народной поэзии». Он даже отмечает, что в легендах содержатся явные следы дохристианских представлений: то, что заимствуется в легенде, например, из библейской истории, «подчиняется произволу народной фантазии, видоизменяется сообразно её требованиям и даже связывается с теми преданиями и поверьями, которые уцелели от эпохи доисторической и которые, по-видимому, так противоположны началам христианского учения».

А. Н. Афанасьев высказал также мысль о том, что в русских легендах отразилось двоеверие, т.е. соединение языческих и христианских элементов.

Определение жанра предполагает отграничение его от других близких ему жанров. К таким жанрам относятся и жанры письменности, и жанры фольклора. С жанрами письменности, например с житиями святых и апокрифами, легенды связывают сходные мотивы; к фольклорным жанрам легенды близки по структуре.

Значительной части легенд, как и житиям святых, свойственны религиозно-христианский характер, образ святого, тема творимого им чуда. С апокрифами, в которых отвергается каноническое толкование библейских событий и персонажей и утверждается народное их понимание, легенды роднят тема борьбы бога и дьявола и тема сотворения человека, созданного, по апокрифическим сказаниям, и богом и дьяволом: дьявол сотворил его тело, а бог вдохнул в него душу. Особенно важно то, что и в апокрифах, и в легендах утверждается, что власти земные не от бога, а оот дьявола, поэтому они враждебны простому народу. Наконец, и в апокрифах, и в легендах рисуется образ «доброго бога», милостивого к людям, к беднякам.

Легенды имеют сходные моменты и с так называемыми духовными стихами, которые возникли в народном творчестве под влиянием религиозной литературы. Бытовали духовные стихи главным образом среди старообрядцев и сектантов. А. Н. Афанасьев в свой сборник легенд вводит и духовный стих «Егорий храбрый» - о христианском святом Георгии-победоносце. В. Я. Пропп сопоставляет духовные стихи и легенды, в которых есть образ Смерти, например, стих об Анике-войне, существующий и в стихотворной форме и в прозаическом пересказе. Аника сражается со смертью, но побежден ею. Подобные сюжеты есть и в легендах, например в легенде «Солдат и смерть». Однако легенда отличается от духовного стиха тем, что в ней отражаются народные воззрения, в ней нет страха человека перед смертью, «смерть воспринимается как закон жизни». Кроме того, в легендах нередко осмеиваются религиозные догмы, пародируются мотивы религиозной литературы. В названной легенде солдат за примерное поведение и верную службу после смерти попадает в рай. Но райская жизнь не по нему: там не дают ни водки, ни табаку. Он просит отправить его в ад. Однако там черти готовят ему страшные муки. Перехитрив чертей, солдат бежит из ада. Здесь ясно осмеяние религиозных представлений об аде и рае, острота которого «увеличивается оттого, что народ для более яркого обличения пользуется образами, созданными самой церковью».

От преданий легенды отличает то, что в основу повествования положено фантастическое явление, тогда как в преданиях обычно есть реальная основа.

Со сказкой легенда сходна в ряде особенностей: в прозаической форме, некоторых сюжетах и мотивах, особенно фантастических. Они используют начальные формулы сказки, главным образом волшебной. Так, легенда «Пиво и хлеб» начинается словами «В некотором царстве, в некотором государстве жил был богатый крестьянин». Подобное начало в легендах «Золотое стремя», «Марко богатый» и других. Часто встречается формула «жили-были», «жил-был», например, в легендах «Солдат и смерть», «Пустынник и дьявол», «Кумова кровать», «Грех», «Горький пьяница». Обычны также начала: «один старик», «один солдат».

Отличие легенды от сказки в том, что сюжет сказки строится обычно на «чудесах», а легенды на «чуде», которое совершает святой или «дух» - домовой. Сказка – жанр твёрдой формы, имеющий определенные структурные особенности, а легенда – жанр свободной формы, он может заимствовать у сказки структурные особенности, как устойчивые начала, но сам их не имеет. В сказке действуют обычно простые смертные – мужик, барин, поп, а в легенде к ним присоединяются ещё и святые.

2. Классификация легенд и состав сюжетов.

Русские народные легенды неоднородны по темам, сюжетам и персонажам. Естественно, что с их тематикой связаны и особенности сюжетов, и особенности персонажей. Это даёт возможность положить в основу классификации легенд их тематику.

Русские народные легенды можно разделить на следующие тематические группы.

Легенды о сотворении миры, о происхождении солнца, месяца, луны, звёзд, земли и неба. Они чаще всего связаны с библейскими мотивами, но токуют их иначе. Кроме того, в такого типа легендах есть немало языческих элементов.

Легенды о животных, где рассказывается не только о происхождении животных, птиц и рыб, но и объясняется происхождение их особенностей: почему у зайца передние ноги коротки? Почему собака и кошка всегда ссорятся?

Легенды о Боге, Христе, святых, их хождение по земле, по аду и раю, об их помощи любдям, прежде всего труженикам и бедным.

Легенды о наказании злых и прощении грешников. В них рассказывается о том, как злой человек отказал в помощи несчастному или путешественнику и был за это наказан, а добрый, помогавший им, был вознаграждён. Подобные сюжеты есть и в сказках, например о злой дочери мачехи и о доброй падчерице.

Легенды, в которых выражены ожидания и чаяния народные. Их называют социально-утопическими легендами. К ним относятся рассказы о далёкой счастливой стране, о царе который избавит народ от тсраданий.

Легенды с семейными мотивами, в которых повествование строится на отношениях жены и мужа, сына и матери, брата и сестры. Но эти отношения связываются с религиозными или суеверными понятиями. В легенде «Непрошенный сын» проклятие матерью сына приводит к гибели их обоих. В легенде «Муж и жена» супруги забывают в поле ребёнка, а когда возвращаются за ним, видят, что его нянчит леший.

В легендах, как и в сказках, зло всегда наказывается.

Особо стоят легенды с сатирическими мотивами. Именно они более всего близки к социально-бытовым сказкам. Эти легенды имеют определённый социальный характер. В них обычно действуют бедные крестьяне, землепашцы, которым всегда помогают святые и даже силы природы. В легенде «Чудо на мельнице» бедному крестьянину выпало счастье: он хорошо отнёсся к нищему (это был Христос) и поэтому из небольшого количества зерна намолол много муки. Святым, который часто помогает мужику-земледельцу, в легендах является Николай-чудотворец. В народе существовал культ этого святого.

По типу пафоса легенды делят на религиозные и социальные.

3. Идейно-художественные особенности легенд.

Идейно-художественная сущность легенд состоит в том, что в них выражено народное понимание действительности, народное толкование изображаемых событий и персонажей. Вместе с тем в легендах имеет место глубокое осознание социальной психологии других общественных групп. Так, в известной легенде о бедняке, ставшем богачом, подчеркнуто резкое изменение его психологии, его отношение к людям, особенно к беднякам: он становится жадным и безжалостным.

В легендах высказываются религиозные поучения, однако они имеют явно социальный характер: святые и силы природы помогают не барину, попу или купцу, а мужику. В этом состоит суть поучений: крестьянин трудолюбив, честен, человеколюбив. В таких легендах всегдла присутствует социальная антитеза: противопоставление мужика его обирателям и угнетателям.

Идейная сторона легенд проявляется в том, что в них оценка событий и лиц даётся с крестьянсокй точки зрения. Важной особенностью идейной стороны легенд служит сатира, которая носит социальный, в том числе антицерковный характер, когда оправдывается убийство человека, стоящего над крестьянами, например, человек, совершивший грех в легенде «Грех и покаяние» и подобных легендах, никак не может искупить свой грех длительным трудом, но убив барина, попа, купца или разбойника, грехи ему тотчас же прощаются.

Легенда является произведением искусства устного слова. Как и сказки, легенды нередко рассказываются подлинными мастерами слова. В легендах видно мастерство построения сюжета или эпизода, которые раскрывают и основную мысль произведения, и сущность характеров персонажей. Художественное мастерство проявляется и в том, что фантастика и юмор становятся в ней средствами острого обличения. Легенды жили в фольклоре, пока в народе держались суеверные или религиозные представления.

Хотя русские легенды имеют много сходных с другими народами сюжетов, перешедших в русский фольклор из сербских, румынских, венгерских, немецких легенд, однако большая часть русских народных легенд самобытна; в них отразились представления русских людей, черты их быта, традиции русского устного поэтического творчества.

Ска́зка — жанр литературного творчества:

1) Сказка фольклорная — эпический жанр письменного и устного народного творчества: прозаический устный рассказ о вымышленных событиях в фольклоре разных народов[1]. Вид повествовательного, в основном прозаического фольклора (сказочная проза), включающий в себя разножанровые произведения, тексты которых опираются на вымысел. Сказочный фольклор противостоит «достоверному» фольклорному повествованию (несказочная проза) (см. миф, былина, историческая песня, духовные стихи, легенда, демонологические рассказы, сказ, предание, быличка).

2) Сказка литературная — эпический жанр: ориентированное на вымысел произведение, тесно связанное с народной сказкой, но, в отличие от нее, принадлежащее конкретному автору, не бытовавшее до публикации в устной форме и не имевшее вариантов[2]. Литературная сказка либо подражает фольклорной (литературная сказка, написанная в народнопоэтическом стиле), либо создаёт дидактическое произведение (см. дидактическая литература) на основе нефольклорных сюжетов. Фольклорная сказка исторически предшествует литературной.

Слово «сказка» засвидетельствовано в письменных источниках не ранее XVII века. От слова «каза́ть»[3]. Имело значение: перечень, список, точное описание. Современное значение приобретает с XVII—XIX века. Ранее использовалось слово баснь, до XI века — кощуна[источник не указан 1106 дней].

Слово «сказка» предполагает, что о нём узнают, «что это такое» и узнают, «для чего» она, сказка, нужна. Сказка целевым назначением нужна для подсознательного или сознательного обучения ребёнка в семье правилам и цели жизни, необходимости защиты своего «ареала» и достойного отношения к другим общинам. Примечательно, что и сага, и сказка несут в себе колоссальную информационную составляющую, передаваемую из поколения в поколение, вера в которую зиждется на уважении к своим предкам.

Фольклорная сказка, в основе которой лежит традиционный сюжет, относится к прозаическому фольклору (сказочная проза). Миф, потеряв свои функции, стал сказкой. Первоначально сказка, выделившаяся из мифа, противостояла мифу как:

Профанное — сакральному. Миф связан с ритуалом, поэтому миф, в определённое время и в определённом месте, раскрывает посвящённым тайные знания;

Нестрогая достоверность — строгой достоверности. Уход сказки от этнографичности мифа привело к тому, что художественная сторона мифа вышла на первый план в сказке. Сказка «заинтересовалась» увлекательностью сюжета. Историчность (квазиисторичность) мифа стала неактуальной для сказки. События сказки происходят вне географической приуроченности в рамках сказочной географии.

Фольклорная сказка имеет свою специфическую поэтику, в установлении которой настаивал Никифоров, А. И. и Пропп, Владимир Яковлевич. Тексты данного жанра, строятся с помощью установленных традицией клише:

Сказочные формулы — ритмизованные прозаические фразы:

«Жили-были…», «В некотором царстве, в некотором государстве…» — сказочные инициалы, зачины;

«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» — срединные формулы;

«И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало», «Сказка — ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок», — сказочная концовка, финал;

«Общие места» — кочующие из текста в текст разных сказочных сюжетов целые эпизоды:

Приход Ивана-царевича к Бабе-Яге, где проза перемежается с ритмизованными местами:

Клишированное описание портрета — «Баба-Яга, костяная нога»;

Клишированные формульные вопросы-ответы — «куда путь-дорогу держишь», «встань ко мне лицом, к лесу задом», и т. д.;

Клишированное описание места действия: «на калиновом мосту, на реке смородиновой»;

Клишированное описание действий: перемещение героя на «ковре-самолёте»;

Общефольклорные эпитеты: «красна девица», «добрый молодец».

Фольклорная сказка отвечает трём требованиям фольклорной бытийности (общефольклорные признаки):

Устность.

Коллективность.

Анонимность.

Сюжет фольклорной сказки, в отличие от сюжета литературной сказки, существует во множестве текстов, в которых допускается некоторая степень импровизации исполнителя сказочного материала. Тексты фольклорной сказки противостоят друг другу по степени схожести-несхожести как вариант-вариации. В сказковедении ставится проблема авантекста, разрешение которой решает вопрос о творческом мастерстве исполнителя сказочного фольклора, ведь он не запоминает текст сказки целиком, а порождает текст на глазах у слушателей, восстанавливая конструктивные элементы текста, — тематические (мотивы) и стилистические («общие места», формулы и пр.). Сказитель хранил в памяти сказочные сюжеты целиком или в форме единиц сюжета, т. н. мотива, и воспроизводил в исполняемой сказке. Сказковедение перечислило все обнаруженные сказочные сюжеты, собрав их в составленные указатели. Некоторые сказочные сюжеты встречаются в одном тексте (контаминация сюжетов). Сказитель, для придания эпического замедления, использовал приём утроения действия в сказке. В сказковедении идёт постоянный поиск метода полного описания структуры текста ф. с. Для удобного описания текста исследователи выделяют, помимо композиционно-сюжетного и стилистического уровней текста, ещё идейно-тематический и образный уровни. В архаические времена (распад первобытно-общинного строя) ф. с. напоминала миф (мифологическая сказка или миф-сказка), однако и поздняя классичесская сказка сохранила реликты мифологического сознания. Задача фольклористики, как междисциплинарной науки, стоящей на границе лингвистики, литературоведения, этнографии, вскрыть в тексте эти реликты.

Классификация фольклорной сказки

Фольклорная сказка включает несколько жанров (по другой классификации - жанровых разновидностей одного жанра сказки). В науке о сказке существует проблема классификации сказочных жанров. В «Сравнительном Указателе Сюжетов: Восточнославянская сказка», созданном на основе указателя Аарне, в котором систематизирована европейская, а потом, в последующих редакциях, Стита Томпсона (Thompson Stith) (см. Указатель сюжетов фольклорной сказки), сказка народов мира, представлены следующие жанры сказочного фольклора:

Сказки о животных, растениях, неживой природе и предметах.

Волшебные сказки.

Легендарные сказки.

Новеллистические (бытовые) сказки.

Сказки об одураченном чёрте.

Анекдоты.

Небылицы.

Кумулятивные сказки.

Докучные сказки.

Многие фольклористы (В. Я. Пропп, Э. В. Померанцева, Ю. И. Юдин, Т. В. Зуева) различают в составе жанра «Бытовые сказки» две жанровых разновидности: новеллистические и анекдотические сказки. Анекдотические сказки вбирают в себя сюжеты из группы «Сказки об одураченном чёрте», многие сюжеты, отнесённые к анекдотам, некоторые сюжеты, включённые в раздел новеллистические сказки, и некоторые сюжеты, причисленные к волшебным сказкам.

В повествовательном фольклоре не всегда можно провести чёткую границу между жанрами. Так, легендарная сказка может совмещать признаки сказки и легенды, а прозаические переделки былин могут быть отнесены в особую жанровую группу «Богатырская сказка». Изменение отношения к действительности носителей фольклора изменяет принадлежность повествования к тому или иному фольклорному жанру

9.русская обрядовая поэзия

Все фольклорные произведения можно разделить на две части: обрядовые и необрядовые. В последней окажутся былины, сказки, пословицы, поговорки, загадки, значительная часть песен, а в обрядовой — все остальные жанры и формы фольклора, исполнение и содержание которых самым непосредственным образом связаны с каким-либо народным обрядом. Таковы, например,«родильные» песни, исполнявшиеся при рождении ребенка, или же заговоры, заклинания, которые тоже являются своеобразным обрядом.

А самая классическая и совершенная форма обрядовой поэзии — русская свадьба: своеобразная народная драма, где у каждого из «действующих лиц» — невесты, жениха, свахи, свата, дружек, родителей — свои «роли», создававшиеся народом веками. Огромной художественной силой обладает и другой народный обряд похорон, так же состоявший из целого цикла причитаний, плачей. Сохранившиеся плачи Ирины Федосовой и другие их образцы относятся к высшим достижениям народной поэзии.

Обрядовая поэзия — это и целый цикл песен, связанных с так называемыми календарными народными праздниками. Таковы колядки, сопровождавшие новогодние святочные гуляния (они описаны в повести Н. В. Гоголя «Ночь перед рождеством»), подблюдные песни, песни семицкие, веснянки. И даже знаменитая песня «А мы просо сеяли...» тоже из обрядовых, только хороводных.

Свадебный обряд в каждом районе России имеет свои особенности. Поэтому приведенные ниже тексты лишь в самой общей форме передают содержание и последовательность песен и причитаний русской свадьбы.

ОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ. — Под этим термином разумеется тот раздел устной поэзии

(фольклор, см.), который связан с традиционными обрядами. На ранних ступенях исторической жизни человеческого общества О. п. играла весьма видную роль, а в области искусства занимала господствующее положение. По миновании самых начальных стадий человеческого общежития, пережив период безрелигиозности, а в поэзии стадию самого примитивного песенного творчества, почти целиком подчинявшего импровизируемый, неустойчивый словесный текст музыкальному ритму, подсказанному ритмом коллективных физических работ, человечество, надо думать, уже на стадии дородовой коммуны выработало О. п. Последняя отражала установившиеся социальные отношения, отливавшиеся в форму традиционных обычаев. Анимистические и тотемистические воззрения неизбежно вели к возникновению традиционных обрядов, т. е. религиозных церемоний, усложнявшихся по мере усложнения самих социальных отношений, поло-возрастной диференциации, с постепенным сосредоточением власти и преимущества в руках старейшин. С утверждением родового строя, сопровождавшегося усилением религии, одного из самых мощных средств эксплоатации в первобытном обществе, О. п. достигла огромного развития.

При этом большое место в общественной и религиозной практике заняла одна из ранних форм религиозного сознания — магия, основывавшаяся на представлении первобытно думающего человека, что будто бы изображением сходного можно вызвать желаемое явление (так наз. магия симильная) либо прикосновением одного предмета к другому можно передать от одного другому их свойства (магия прикосновения). Магия, переводимая постепенно в разряд «тайн», служила закреплению авторитета родовых старейшин и выраставшей в их среде касты жрецов, магов, чародеев, колдунов, шаманов, искусно использовавших магию и соединенные с нею обряды в целях своей власти над массами.

Магический религиозный обряд, связанный обычно с процессами материального производства и вообще с практическими интересами жизни (войной, принятием в род новых членов, переходом членов родовой коммуны из одной возрастной группы в другую), являлся одним из наиболее ярких проявлений так наз. синкретизма (см.). Магический обряд представлял собой соединение реально-бытовых элементов с недиференцированными формами художественного творчества, из к-рых, с дальнейшим усложнением хозяйственной и социальной жизни человечества, впоследствии выработались виды искусства — музыка, танец, различные роды поэзии — эпос, лирика, драма.

10. взаимовлияние фольклора и литературы

Взаимодействие литературы с фольклором - не односторонний процесс (это обычно опускается современными исследователями). Наблюдения над современным фольклором показывают, что не только устное народное творчество влияет на литературу, но и литература - на фольклор. В каких формах отражается это влияние, что берет фольклор из литературы - вопрос совершенно неизученный и новый. Задача данной статьи - показать двуединость процесса взаимодействия русской литературы с фольклором в ХХ веке, классифицировав основные пути их взаимовлияния.

Говоря о воплощении традиций народного творчества, его художественных моделей, образов и приемов, надо иметь в виду, что далеко не всегда использование опыта фольклора является актом осознанного заимствования. Часто художник подсознательно интуитивно воплощает в своем произведении ту или иную фольклорную модель, наследованную им "генетически". Воспринятая как часть культуры народа, она становится органической составляющей художественного мира писателя. И чем более скрытым и неосознанным является это наследование, тем важнее его выявление и характеристика.

При обращении к художественному опыту русской литературы ХХ века представляется возможным выделить несколько основных типов фольклорного заимствования.

1. Структурное заимствование из фольклора имеет место, когда писатель (осознанно или неосознанно)применяет в своем произведении ту или иную структурную модель фольклора. Например, при описании проделок свиты Воланда в романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита" использована структура народной былички - "свидетельского показания" о встрече с нечистой силой - лешим, домовым, русалкой и т.д. Их типичная функция в быличке - "показаться", "водить", "напугать" / превращение обычного в необычное /. Так и в романе М.Булгакова нечистый водит Ивана Бездомного по Москве, заставляя совершать необъяснимые поступки, повергая на грань сумасшествия и т.д. Но есть и существенное отличие - появление и действия нечистой силы в быличке чаще всего безмотивны - у Булгакова это наказание за недостойное поведение. То же и в других эпизодах романа.

2. Мотивное заимствование предполагает использование в художественной литературе отдельных мотивов фольклора. Например, традиционный для народной волшебной сказки и детской страшилки мотив запрета - непременного его нарушения и кары за это неоднократно использовался как во взрослой, так и в детской литературе: от "Воробьишки" М.Горького до "Царь-рыбы" В.Астафьева. Во "взрослой" литературе этот мотив чаще всего трансформируется в запрет морального характера - нарушение его героем становится основой нравственного конфликта и предпосылкой для моральных выводов. Сказочный мотив путешествия и решения трудной задачи - композиционная основа романа А.Платонова "Чевенгур" и т.д.

3. Образное заимствование .выражается в двух основных формах. Первая - это явственное перенесение фольклорного образа в художественное произведение, например, Смерть в произведениях М.Горького, А.Твардовского, А.Кима и др. Вторая форма образного заимствования - более сложный путь ассоциативно-образного наследования, когда создаваемый писателем образ лишь ассоциируется с народным, имея фольклорный подтекст /например, былинно-сказочные ассоциации в образах Степана Копенкина и его коня Пролетарская Сила из "Чевенгура" А.Платонова/.

4. Особо следует выделить заимствование художественных приемов и средств устного народного творчества. Тропы фольклора ныне стали традиционными для литературы и чаще всего не осознаются как фольклорные в контексте художественного произведения. Тем не менее необходимо подчеркнуть фольклорное происхождение таких приемов, как постоянный эпитет и инверсия, анафора и антитеза, синтаксический и психологический параллелизм и многих, многих других.

Рассмотрение основных типов фольклорных заимствований логически подводит к выводу о том, что они воплощают тягу к чудесному, необычному, стремление к обобщению и осмыслению действительности с позиций традиционных нравственных категорий и форм художественного мышления.

Второй, не менее важный, но гораздо менее изученный аспект проблемы взаимодействия русской литературы с фольклором - это влияние художественной литературы на устное народное творчество. Что из созданного русской литературой XX века зафиксировано народным сознанием, отражено фольклором? На фоне угасающей общефольклорной традиции наиболее живым и мобильным представляется современный детский фольклор, еще сохраняющий многое из того, что уже утрачено взрослой аудиторией. Интенсивная собирательская деятельность, проводимая в течение последнего десятилетия студентами Ярославского педагогического университета под руководством автора статьи, позволяет сделать интересные, на наш взгляд, наблюдения над интерпретацией сюжетов и образов русской литературы ХХ века в современном детском фольклоре и прийти к соответствующим выводам.

Собранный фольклорный материал дает основания выделить следующие типы литературного заимствования в современном фольклоре:

1. Прямое (осознанное или неосознанное, цитирование литературного произведения. Например, многие стихи родоначальника "черного юмора" в детской литературе поэта Олега Григорьева функционируют в качестве фольклорных "садистских стишков"- одного из распространеннейших ныне жанров современного фольклора:

Прохоров Сазон

Воробьев кормил.

Бросил им батон -

Десять штук убил.

(При фольклоризации, естественно, упрощается имя героя, но суть остается той же).

2. Цитирование с фольклорным продолжением, продиктованным спецификой жанра:

Ехали медведи на велосипеде,

А за ними кот задом наперед,

А за ним комарики

На воздушном шарике.

Раз, два, три,

А за ними - ты!

- в этой детской считалке к начальным строчкам "Тараканища" К.Чуковского добавлено типичное для данного жанра окончание с указанием на водящего.

3. Осовременивание классического сюжета, хрестоматийно известных строчек включением новых бытовых реалий с целью создания комизма:

Муха по полю пошла,

Муха ваучер нашла...

4. Пародирование литературного произведения как реакция на чрезмерный дидактизм (особенно характерно для детских "садистских стишков"):

Наша Таня громко плачет,

По головке мячик скачет.

Это шуточки отца,

Мячик сделан из свинца.

5. Элементы пародии присутствуют и при переделке литературного текста, весьма часто встречающейся в современном детском фольклоре:

Дело было вечером,

Делать было нечего,

Чистили картошку,

Ударили Сережку...

Голубой вагон разбился вдребезги,

Шапокляк повисла на суку,

Дядя Гена улетел в Америку,

Чебурашка плавает в тазу.

Чем старше возраст ребенка, тем прихотливее реорганизация литературного произведения, порой доходящая до остроумной словесной игры:

В кузне травел сидечик,

Огур как совсемечик (2 р.),

Былененький он зел.

Средставьте прибе (2 р. ),

Былененький он зел (по стихотворению Н.Носова "В траве сидел кузнечик" из сказки "Приключения Незнайки и его друзей")

6. Образы литературного происхождения заимствуются почти всеми жанрами современного детского фольклора (анекдот, песенка-переделка, страшилка, "садистский стишок", дразнилка и т.д.), но частотность их употребления и интерпретация весьма различны.

Несомненными лидерами в детском анекдоте выступают образы литературно-кинематографического происхождения, знакомые детям прежде всего по мультфильмам, а затем уже по книгам. Это явление подталкивает к выводу о том, что ныне оказывает наибольшее влияние на сознание и воображение ребенка, что формирует его. Прочное первенство в образно-сюжетном составе детского анекдота принадлежит анекдотам про Чебурашку и крокодила Гену, знакомых по мультфильмам и сказкам Э.Успенского. Фольклорные тексты с большой степенью точности передают характеры этих персонажей, особенности их взаимоотношений, при этом Гене отводится традиционная роль взрослого-резонера, а Чебурашке - простодушно-хитрого ребенка:

Чебурашка приходит к Гене и говорит:

- Гена, там человеки яму закапывают.

- Не человеки, а люди.

- Ну, тогда один людь в яму упал.

Помимо комизма характеров и ситуаций, такие произведения также часто используют прием пародии, умело пародируя ситуации в детской среде или "воспитательные моменты" со стороны взрослых. Детский анекдот смело нарушает жанрово-тематические границы заимствования, сводя в одном сюжете самых разных персонажей (например, фольклорного колобка и литературно-кинематографического Чебурашку). Традиции "черного юмора" и "садистского фольклора" находят отражение в анекдотах не только про Чебурашку и крокодила Гену, но и в других анекдотах литературно-кинематогра-фического происхождения (например, про Удава, Мартышку и др. персонажей сказок Г.Остера). Изредка образы Чебурашки, Буратино и др. героев детской художественной прозы используются и в самих "садистских стишках", но чаще это делается именно в анекдоте. (Помимо названных, следует упомянуть анекдоты про Незнайку, построенные на приеме путаницы и довольно далеко отходящие от литературного первоисточника).

Одно из самых интересных явлений современного фольклора - параллелизм ситуаций и образов. Так, несомненна параллель в традиционных парах Чебурашка - крокодил Гена и ... Василий Иванович и Петька (не менее популярная пара литературно-кинематографического происхождения, ныне ставшая достоянием как взрослого, так и детского фольклора). То же можно сказать и об образе Штирлица: из литературного первоисточника, повести Ю.Семенова, он заимствован кинематографом, а из кинематографа - сначала взрослым, а затем и детским фольклором. Это образное заимствование происходит, прежде всего, в целой серии анекдотов, отличающейся высокой степенью абстрактного мышления, виртуозным использованием каламбура:

Штирлиц склонился над картой. Его рвало на родину.

Из окна дуло. Штирлиц подошел к окну, и дуло исчезло...

(Персонажи Ю.Семенова проникают и в другие жанры современного фольклора, например, в песенки-переделки:

Пусть бегут неуклюже

Штирлиц, Борман по лужам...)

Существуют и фольклорные дразнилки, обращенные... к литературным персонажам.

Произведения школьной программы, за очень редким исключением (например, загадка про Мересьева, намеренно резко снижающая героический образ: "По лесу ползет, шишку сосет"), не получили отражения в фольклоре.

Весь приведенный материал позволяет увидеть, насколько разнообразной, а порой и неожиданной является интерпретация сюжетов и образов русской литературы в современном фольклоре. Приоритет отдается тем произведениям, которые знакомы с раннего детства, а также имеют кино-, теле- или мультипликационное наглядное воплощение. Фольклор усиливает комедийное наполнение сюжета и образа, комизм становится более прямым и явным, что связано с особенностями народной смеховой культуры и законами устного народного творчества. Прямое цитирование литературного произведения, цитирование с фольклорным продолжением, осовременивание классического сюжета и его пародирование и переделка имеют место, когда за основу берется поэтическое художественное произведение. Чаще всего такие типы литературных заимствований используются в детском и крайне редко во взрослом фольклоре.

Из прозаических литературных произведений в фольклор перекочевывают преимущественно образы героев, т.е. происходит образное заимствование из литературы в фольклор. Такой тип фольклоризации наиболее часто встречается в детском и взрослом анекдоте и в др. жанрах уже только детского устного творчества.

Подводя итоги сказанному, попытаемся дать единую классификацию:

Типы фольклорных заимствований в русской литературе ХХ века

Типы литературных заимствований в современном фольклоре

Структурное заимствование

Мотивное заимствование

Образное заимствование

Использование художественных приемов и средств фольклора

Прямое цитирование

Цитирование с фольклорным продолжением

Переделка литературного текста, его пародирование и осовременивание

Образное заимствование

Итак, сопоставив основные типы заимствования из фольклора в литературу и из литературы в фольклор, мы увидим, что заимствование идет в основном разными путями. Обусловлено это, на наш взгляд, различной спецификой этих двух видов художественного творчества, развивающихся по своим законам.

Лишь один тип заимствования является общим и для литературы, и для фольклора - в обоих случаях имеет место образное заимствование, что весьма симптоматично как для литературы, так и для фольклора.

В этом сходстве наследования художественного приема, во взаимообмене образами, а также в специфичности развития как русской литературы ХХ в., так и современного фольклора - залог их дальнейшего развития и взаимообогащения.