Глава II.

1. Сербия.

17 апреля 1941 г., спустя 11 дней после немецкого вторжения, югославская королевская армия капитулировала. Столь быстрая капитуляция была обусловлена слабостью югославской армии и сепаратистскими тенденциями, активно развившимися в Югославии перед войной. В бывших областях Югославии – Хорватии, Словении и Македонии – немецкое вторжение восприняли в целом положительно. Местные сепаратисты надеялись с помощью чужеземцев избавиться от гегемонии Сербии. Однако немцы и их союзники не спешили давать автономию областям Югославии. Лишь хорватские сепаратисты добились образования Независимого государства Хорватия (НГХ).⁶⁸

Реакция на войну в Сербии была неоднозначной, но вот развал югославского государства вызвал справедливое возмущение. 19 апреля 1941 г. полковник югославского генерального штаба Драголюб (Дража) Михайлович отказался признать капитуляцию и объявил войну оккупантам. Так родилось движение четников. Четники объявили о своей верности бежавшему в Великобританию королю Петру II. С конца августа 1941 г. четники стали нападать на войска стран «Оси». Вслед за четниками на борьбу с «Осью» поднялись коммунистические партизаны Иосипа Броза Тито. Вскоре началась кровавая вражда между четниками и партизанами, позже переросшая в полномасштабную войну.

Часть сербов была настроена на сотрудничество с немцами. 1 мая 1941г. оккупантами в Белграде было создано "правительство" Милана Ачимовича. 21 мая 1941 г. было официально образовано Независимое государство Сербия.⁶⁹ 29 августа 1941 г. ему на смену пришло так называемое правительство Сербии во главе с бывшим генералом югославской армии, являвшимся некоторое время и военным министром, Миланом Недичем⁷⁰. Его власть распространялась на территорию вновь созданного образования, охватывавшего Сербию в границах до 1912 г. Оккупанты хотели создать видимость самостоятельности Сербии под эгидой Германии, сформировать "сербские вооруженные силы" и задушить коммунистических партизан руками сербов. Но, как сообщал командующий германскими войсками в Сербии, правительство М.Недича было не в состоянии подавить повстанческое движение, даже несмотря на сотрудничество с вооруженными отрядами сербских фашистов во главе с Д.Летичем и позднее - с четниками Д.Михайловича, сторонниками воссоздания королевской Югославии.

М.Недич был противником югославизма и сторонником великосербской идеи. Конечной целью его политики было создание "Великой Сербии" как крестьянского государства. Экономической и социальной основой этого государства должна была стать задруга. Естественно, эти планы не должны были противоречить замыслам Гитлера и не могли осуществиться без помощи Германии.

В концентрированном виде его взгляды изложены в написанном им вместе со своим братом Милутином сочинении "Сербы и сербские земли. Этнографические проблемы сербской нации".⁷¹ На основании этого "исследования" Миланом Недичем в 1941 г. был составлен меморандум, направленный верховному коменданту Сербии германскому генералу Бадеру и министру иностранных дел Германии И.фон Риббентропу. В нем М.Недич ходатайствовал перед германскими властями о расширении границ оккупированной Сербии и присоединении к ней территорий, на которых проживало более или менее значительное сербское меньшинство путем обмена территорий с НДХ А.Павелича. Тем самым он выступал за интегрирование сербов на одной территории и в едином государственном образовании, даже под властью оккупационных войск. Свою позицию он обосновывал тем, что по отношению к сербам, значительная часть которых проживала вне границ Сербии, совершаются преступления и тем, что в Сербию ежедневно прибывают тысячи беженцев со всех концов оккупированной Югославии. Это ухудшало и без того 10 катастрофическое положение в экономике Сербии⁷².

Перечислив области погибшей в апреле 1941 г. Югославии, где проживали сербы - Воеводина, Срем, Славония, Хорватия, Далмация, Босния и Герцеговина - Милан Недич подсчитал, что вне границ Сербии проживают 2.337.936 сербов, т.е. более 31% населения⁷³. Он полагал, что тяжелые последствия разъединения сербского народа были ликвидированы "формированием интегрального единства сербско-хорватского народа, что во многих случаях сербское меньшинство превратилось в югославянское большинство". Но в 1939 г. от этой "формулы" отказались, а в государстве НДХ после его провозглашения в апреле 1941 г. началось истребление сербов.

М.Недич предложил свое решение проблемы: определить территорию, "принадлежащую" сербской нации, добиться переселения на нее всех сербов, остающихся вне Сербии, и выселения оттуда "инородных элементов, проживающих ныне на территориях, которые должны принадлежать сербской нации". При этом автор исходил из того, что за редким исключением все православные по вероисповеданию являются сербами, а все католики - хорватами.

На первом этапе предполагалось присоединение к Сербии части Боснии и Герцеговины, затем - Срема и части Далмации; а на третьем этапе - территорий, из которых прибыло наибольшее количество беженцев. План предусматривал также проведение новых границ, в связи с чем планировалось переселение католиков из Герцеговины, из Боснии, Далмации и Срема - всего 771168 чел. На их место должны были переселиться сербы из тех же областей и Хорватии общим числом 750263 чел. Во многом это было проявлением старых сербско-хорватских противоречий относительно границ, а также взаимных претензий на территорию Боснии и Герцеговины. Такое решение, полагал М.Недич, приведет к "действительному объединению" к "созданию условий для интегрального освобождения сербской нации". Но эти устремления М.Недича противоречили и интересам Германии и ее союзников, и интересам НДХ А.Павелича.

Позднее М.Недич выдвинул идею создания федерации Сербии, Черногории и Санджака. На пост президента он предлагал свою кандидатуру. Предполагалось, что это будет экономическая и финансовая уния. Исполнительные органы и вооруженные силы должны были остаться под контролем центра. Но и этот план не получили одобрения Берлина.

Противоречия М.Недича с А.Павеличем касались и этнотерриториальных проблем (оба стремились к созданию крупных этнически чистых государств), и соперничества за влияние на германские и итальянские власти. Это не мешало, впрочем, установить между двумя образованиями некое подобие дипломатических отношений, и в Белграде почти до самого конца обоих режимов просуществовало консульство НДХ.⁷⁴

М.Недич и его сторонники не были фашистами в строгом смысле слова; они были экстремистски настроенными сербскими этническими националистами, которые пошли для осуществления своих национально-государственных целей и для борьбы с коммунистами на сотрудничество с оккупантами. Недич и его сторонники использовали также некоторые идеи и помощь сербского фашиста Димитрие Летича.

В своей статье "Отечество" сербский поклонник идей Гитлера и Муссолини, ставший опорой правительству М.Недича, Д.Летич писал об отличиях идеологии своего движения "Збор" от гитлеризма и итальянского фашизма: "Збор" возник спонтанно в условиях наших общественно-политических трудностей без влияния чужих решений, методов и опыта, в отличие от фашизма, который основывается на чисто языческой концепции Древнего Рима и древних германцев: фашизм - это обожествление государства, а гитлеризм - это обожествление расы... Для славян наряду с государством и раса имеет большое значение. Мы против парламентаризма, но не против парламента; мы не против полного и реального участия представителей нации в законодательном процессе и наблюдении за деятельностью правительства... Нынешний парламентаризм во всем мире создает запутанную систему безответственности власти. В противовес этому наша позиция: абсолютная и реальная власть и такая же ответственность". Забегая немного вперед скажем, что Д.Михайлович и его сторонники выступали оппонентами Д.Летича не из-за его крайнего национализма, а из-за его негативного отношения к парламентской демократии, "последовательное осуществление" принципов которой они на словах считали "необходимым во всех областях государственного управления".⁷⁵

М.Недич искал поддержки и у сербской православной церкви (СПЦ). Первое время не мог найти с ней общего языка, ибо ее верхи поддержали движение Дражи Михайловича. Да и германские власти считали ее одним из своих наиболее серьезных противников. М.Недич требовал, чтобы СПЦ поддержала своим авторитетом политику "мира и порядка", проводившуюся его администрацией. Впоследствии сближение произошло, и сербская православная церковь, и М.Недич совместно протестовали против преступлений в отношении сербов, прежде всего на территории НДХ.⁷⁶

М.Недич и его противник на сербском политическом пространстве Д.Михайлович были великосербскими националистами, занимавшими высокие посты и в королевской Югославии. Различия между ними состояли в том, что первый предполагал для создания Великой Сербии опереться на германские штыки, другой, в борьбе за восстановление централистской "старой" Югославии, разделенной по этнотерриториальному принципу, первоначально исходил из идей сопротивления оккупантам.

Были даже попытки наладить сотрудничество с партизанами Й.Броза Тито в рамках единого освободительного движения. Осенью 1941 г. по инициативе Верховного штаба партизанских сил состоялись две встречи Й.Броза Тито и Д.Михайловича. Однако сотрудничество двух антинацистски и югославистски ориентированных сил умерло, не родившись. Политические противоречия между "михайловичев цами" и "титовцами", как и, вероятно, личные амбиции обоих лидеров, сказались почти сразу; в том числе, они по-разному представляли себе будущее восстановленного югославского государства. Четники неожиданно напали на партизан и превратились в их непримиримых врагов. "С коммунистами-партизанами не может быть никакого сотрудничества, так как они борются против династии, за осуществление социальной революции, что никогда не может быть нашей целью, а мы - единственно и исключительно только солдаты и борцы за короля и отечество",- говорилось в инструкции Д.Михайловича от 20 декабря 1941. Для борьбы с коммунистическими партизанами Д.Михайлович вступил в контакт с созданной германским оккупационным командованием администрацией - "правительством национального спасения" М.Недича, стал сотрудничать с германскими и итальянскими оккупационными властями.⁷⁷

После капитуляции югославской армии ее бывший полковник Д.Михайлович и его сторонники скрывались в районе Равной Горы. От имени эмигрировавшего в Лондон правительства короля Петра II они начали устанавливать связи с монархистами и представителями кругов, ориентированных на Англию и США, формировать вооруженные отряды четников. Они окончательно были объединены под командованием Д.Михайловича, ставшего военным министром лондонского правительства и генералом, в конце 1941 - начале 1942 г.

Главными составляющими идеологии движения четников были великосербский гегемонизм и шовинизм, борьба против хорватов вплоть до их истребления, религиозный фанатизм. В их представлении вся территория Югославии считалась "Великой Сербией", за исключением районов с подавляющим большинством хорватского населения. Их целью было восстановление монархии и довоенного социального и политического строя, а идеалом - создание "Великой Сербии" в рамках "Великой Югославии" и обеспечение, таким образом, доминирующего положения Сербии на Балканах.

Идеологом движения Дражи Михайловича стал Стеван Мольевич. Его перу принадлежит известный труд под названием "Гомогенная Сербия", написанный в июне 1941 г. В нем прямо говорилось, что "первым и главным долгом сербов является создание и организация гомогенной Сербии, которая охватила бы всю сербскую этническую территорию, и обеспечение этой Сербии необходимых транспортных коммуникаций и экономического пространства, которое обеспечило бы ей свободное хозяйственное, политическое и культурное развитие на все времена".⁷⁸ Под такими требованиями для своей нации и государства вполне могли бы подписаться и идеологи германского фашизма.

Добиться этой цели, по мнению С.Мольевича, можно было исключительно путем обмена сербского и хорватского населения. Это, считал идеолог четничества, должно было бы не только улучшить отношения между двумя народами, но и "отвести угрозу повторения ужасных преступлений во время прошлой (т.е. Первой мировой - С.Р.) войны на территориях, где сербы и хорваты проживают вперемежку, и где хорваты и мусульмане приступили к планомерному истреблению сербов".

Программа четников, в частности, предусматривала создание однородной в этническом отношении Сербии, территория которой охватила бы всю их этническую территорию, где бы они только ни проживали, будучи даже в абсолютном меньшинстве. В этом отношении программа С.Мольевича практически не отличалась от планов братьев Недичей. "Нация превыше всего и сербствo должно быть важнее любой идеологии",- считали четники.- Через сербство мы должны идти к югославянству".⁷⁹

С.Мольевич главной ошибкой устройства государства, возникшего в 1918 г., полагал отсутствие в нем фиксированных границ собственно Сербии. По его проекту Сербия должна охватывать территории, завоеванные в Балканских войнах, Черногорию, часть Герцеговины, северную часть Албании, северную Далмацию, "сербскую часть" Лики, Кордуна, часть Славонии. Выдвигая эти требования, которые добровольно не могли быть приняты ни одним из соседних сербам народов, С.Мольевич всерьез полагал, что Сербия, "верная своему прошлому и своей миссии на Балканах и в будущем останется носителем югославянской идеи, первейшим поборником балканской солидарности и принципу британского государственного деятеля XIX в. У.Ю.Гладстона "Балканы - балканским народам". "Время требует объединения небольших государств в более крупные образования, союзы и блоки, а от сербов этого требуют и их друзья". С.Мольевич резко отзывался о хорватах, словенцах и мусульманах-босняках, которые "вознамерились получить от Югославии все, ничего ей не отдавая".

Восстановленная Югославия, согласно его плану, должна была стать федеративным государством, состоящим из трех образований - Сербия, Хорватия и Словения. Когда же все сербские области окажутся в составе единой гомогенной Сербии, тогда, считал Мольевич, можно будет думать и о более тесном сближении с болгарами. Интересно, что о "сближении" с болгарами в рамках Балканской федерации, о которой говорили южнославянские социал-демократы, думал и вождь партизан-коммунистов Йосип Броз Тито.

Считая, что "общественным устройством Югославии, основанном на неограниченном либерализме, в межвоенное время сильные злоупотребляли в ущерб слабым, и индивидуумы - в ущерб общности", С.Мольевич предлагал заложить в фундамент общественного устройства обновленной Сербии следующие принципы: "труд должен быть основой, целью и смыслом жизни каждого человека, и он должен быть вознагражден соответственно его качеству и количеству"; "капитал является средством, при помощи которого сербская нация осуществляет свою историческую миссию в области национальной обороны, национальной экономики и национальной культуры, а также обеспечивает свое национальное существование; но носителем капитала и капитализма должно быть в первую очередь государство". "Частный капитал также является национальной собственностью и должен находиться под защитой и под контролем государства для того, чтобы он также служил борьбе народа и общества". В резолюции молодежной организации четников провозглашалось требование перехода банков, промышленности и торговли в собственность государства, которое должно находиться в руках четников.⁸⁰

Признавая, что "государство должно создать каждому гражданину возможность трудиться и зарабатывать", что "свобода личности и личного имущества должна каждому гражданину быть гарантирована законом", С.Мольевич добавлял:"только этой свободой нельзя злоупотреблять и использовать ее во вред ни другому человеку, ни обществу". Такой же подход демонстрировал он и в вопросе о свободе идей, религии и печати. Печать, по его мнению, должна служить нации и государству, а также "развитию общественной нравственности". Под этими словами вполне мог бы подписаться и Й.Броз.

Что касается взаимоотношений государства и церкви, то, по мнению, С.Мольевича, в Сербии церковь как организация могла получить признание и помощь. По отношению же к иностранным церквам она должна быть полностью независима, поскольку имеет собственного главу. Политические партии не должны иметь право создаваться на религиозной основе.

Сам генерал Дража Михайлович, возглавивший в Сербии антикоммунистическое сопротивление иностранной оккупации, также не был чужд попыток сформулировать идеологию своего движения. Хотя генерал не считал сербов, хорватов и словенцев одной национальностью, но присущий ему сербский этнический национализм противоречил его внешне демократическим, расчитанным на Лондон и Вашингтон декларациям. Он был противником планов Й.Броза Тито создать федерацию по этно-территориальному принципу со смешанным населением, обвиняя его в антисербских намерениях. Он считал, что осуществление этих планов привело бы к разделу сербского народа на четыре федеральных образования.⁸¹

Свои планы Д.Михайлович определил еще в декабре 1941 г. Исходя из того, что югославское государство "все еще находится в состоянии войны с нашими исконными врагами - немцами и итальянцами", что в этой "гигантской борьбе мы не одиноки и нас поддерживают наши союзники - Америка, Англия, Россия и Китай и все силы демократии", генерал считал, что главными целями его движения должны быть: "борьба за свободу всей нашей нации под скипетром Его Величества короля Петра II"; создание Великой Югославии и внутри ее - этнически чистой Великой Сербии, охватывавшей [собственно] Сербию, [а также] Черногорию, Боснию и Герцеговину, Срем, Банат и Бачку; борьба за вовлечение в нашу государственную жизнь всех еще не освобожденных от итальянцев и немцев славянских территорий (Триест - Горица - Истрия и Корушка), а также Болгарии и северной Албании со Скадром; очистка государственной территории от всех национальных меньшинств и инонациональных элементов; создание непосредственной границы между Сербией и Черногорией, а также между Сербией и Словенией путем очистки Санджака от мусульманского населения и Боснии от мусульман и хорватов; расселение черногорцев в областях, "очищенных от национальных меньшинств и инонациональных элементов".⁸²

Замышляемый как альтернатива заседаниям "титовского" Антифашистского веча национального освобождения Югославии (АВНОЮ), Светосавский конгресс сторонников Д.Михайловича (25-28 января 1944 г.) провозгласил следующие цели и принципы четнического движения: "Югославия должна быть федеративным государством и конституционной монархией... Прочность будущей Югославии будет гарантироваться созданием сербского образования в рамках государственного сообщества, которое на принципах демократии объединит весь сербский народ на территориях его проживания. То же самое произойдет и с хорватами, и со словенцами. В рамках этих государственных образований необходимо предоставить народу возможность удовлетворять свои особые региональные экономические, социальные и другие интересы путем широкого народного самоуправления".⁸³Предполагалось, что во вновь созданном государстве этнические территории должны совпадать с границами федеральных образований.

Руководитель сербского антигерманского и антикоммунистического сопротивления во время второй мировой войны генерал Д.Михайлович весьма критически относился к роли Москвы на Балканах. 8 марта 1943 г. генерал Д.Михайлович направил "Ответ Славянскому комитету в Москве". Это письмо было вызвано тем, что в передачах лондонского радио на сербском языке, содержавших воззвания Славянского комитета, "адресованные малым славянским народам", наряду с выражением восхищения их борьбой, утверждалось, что "известные реакционные силы мешают этой борьбе". Исходя из негативной позиции, занятой Москвой по отношению к четническому движению, Д.Михайлович принял это на свой счет. Отвечая на эти обвинения, он писал: "Наш народ оставшийся твердым и непоколебимым в своих чувствах по отношению к матери-России.., потрясен непониманием нашей реальности".⁸⁴

Убежденный антикоммунист, вынужденный по политическим соображениям положительно отзываться об Октябрьской революции, генерал писал: "Великую русскую революцию сербский народ с самого начала правильно воспринял как стихийное возмездие.., понимая, что она, как и все революции, несла на себе и печать ужаса, и печать величия. Наш народ понимает, - продолжал он, - что мирные революции могут произойти в странах, где без русской революции еще долго пришлось бы ожидать нового мировоззрения, которое вскрывает и осуждает неравенство в обществе и в соответствии с которым обществом должна управлять человечность, а не материальный интерес; понятно, что эти изменения, благодаря жертвам русской революции, непременно будут происходить не в одной стране до тех пор, пока не родится новый, более справедливый мир"...

Пытаясь примирить традиционное представление о "матери России" с советской реальностью, руководитель антикоммунистического сербского сопротивления писал: "Малые славянские народы, ветви славянского дерева, должны быть сколь горды, столь и благодарны матери-России за ту боль, которую только она и могла перенести во имя рождения нового мира, и славянин, который не способен этого почувствовать это, не славянин, а выродок.... Наши русские братья, конечно, должны понять причины нашего поражения в 1941 г. Наряду с предательством своих братьев, о котором свидетельствует и сам хорватский изменник (речь идет о мятеже хорватских частей и провозглашении НДХ 10 апреля 1941 г., т.е. еще до официальной капитуляции Югославии - С.Р.), отвагу нашего народа сокрушило и предательство тех, к кому сегодня столь благосклонна Москва... В бесстыдство ужасных [преступлений], совершенных коммунистами под руководством Тито, было бы невозможно поверить, если бы не существовали неопровержимые документы...

Лучше, чем кому бы то ни было, русским братьям известно, что в момент всякой революции в мутной воде всегда плавают разные инородцы, - продолжал Д.Михайлович.- Эти подозрительные инородцы начали с измены родине, что стало причиной незаслуженного поражения нашего народа, по разумению которого нет преступления страшнее, чем поднять оружие против своего отечества... Их деятельность неизбежно должна была привести к гражданской войне. Страна превратилась в арену жестокой борьбы и насилия. Жертвами становились самые лучшие и благородные".

Своими выпадами против "инородцев" (под которыми прежде всего он подразумевал хорватов и евреев, что видно не только из нападок на И. Броза Тито, но и из откровенно антисемитского пассажа с упоминанием имен Льва Троцкого и югославского коммуниста Моше Пьяде) генерал Михайлович, вольно или невольно, наносил оскорбление и самому И.Сталину, которого даже не упомянул среди вождей революции и руководителя СССР. Только так можно истолковать нижеследующие слова: "Почему же Славянский комитет в Москве с такой легкостью и быстротой сбился с пути и встал на сторону горстки инородцев против столь ему близкого и верного народа... А кроме того, считают ли наши русские братья нормальным, чтобы самым близким ему народом руководили инородцы? Было ли то же самое с великим русским народом? Нам кажется, что нет. Великую русскую революцию возглавил русский Владимир Ильич Ленин. Эта революция знала, кто и, возможно, куда ее ведет".

Говоря об отношениях между сербами и СССР, который он воспринимал как Россию, Д.Михайлович без всякого почтения писал: "Правда состоит в том, что сербскому народу очень хорошо известны интересы его великих русских братьев. С точки зрения их интересов было понятно, что, начав войну, Россия призвала порабощенные народы к вооруженному восстанию против оккупантов для того, чтобы сковать их силы и истощить их тылы. Но с другой стороны, разве не понятно, что порабощенные народы, восприняв этот призыв и исходя из своих нынешних и будущих национальных интересов, сохранили свое право самим принимать решение о моменте начала вооруженной борьбы против оккупантов. Это право невозможно оспорить, поскольку в истории нет примеров того, чтобы один народ жертвовал всем вплоть до самоубийства ради интересов какого-то другого народа или ради каких-то общечеловеческих интересов, которые одновременно не совпадали бы с интересами данного народа". Под этими словами мог бы подписаться после советско-югославского конфликта 1948 г. и непримиримый враг и победитель Д.Михайловича Й.Броз Тито.

В конце своей отповеди Славянскому комитету, противореча сам себе, Д.Михайлович утверждал: "Тем, кто неизвестно откуда принес идею презрении к отчизне, тем, кто не имеет со славянством ничего общего, ближе не идея освобождения от ненавистного гитлеризма, а напротив, гитлеровская идея крови, которую он навязал своему собственному народу. Не имея ничего против интернациональной солидарности, наш народ всем сердцем привержен идее нации, поскольку интернационалистское осознание солидарности во имя человечества, если оно навязывается силой, не может победить национальное чувство и сознание общей судьбы..." Но "идея нации" в трактовке самого Д.Михайловича и его идеолога С.Мольевича вполне соответствовала "идее крови", которую воспринял также и непримиримый враг великосербского национализма вождь великохорватского движения усташей А.Павелич. Идейное и психологичекое родство этих двух людей и этих двух движений подтверждает тот факт, что они объединяли свои усилия в борьбе против коммунистов Й.Броза Тито.

Но даже после этого письма, в одном из своих воззваний, распространенных летом 1944 г. по Сербии, Д.Михайлович подчеркивал, что "Советский Союз, подобно Англии и США, является в этой войне нашим союзником....В договорах, заключенных Англией и Чехословакией с Советским Союзом провозглашается, что он не будет вмешиваться в их внутренние дела. В связи с этим Советское правительство сделало заявление, которое относится ко всем странам. Нет никаких причин исключительно у нас оспаривать право на самоопределение в выборе нашего внутреннего режима. Наша антититовская позиция не является препятствием дружественных и союзнических отношений для развития между нами и Советским Союзом. С русским народом, являющимся главным носителем власти в Советском Союзе, нас, (сербов - С.Р.) связывают традиции славянской взаимности, культурного влияния и дружественных политических отношений. Во всей своей истории сербский народ стоял рядом со своей великой защитницей Россией свой великой защитницей, и он никогда не сделает ни шага в сторону от этой позиции".⁸⁵

Политическая реальность, однако, оказалась иной. Ни дипломатические заигрывания, ни резкие выпады, ни заявления, что "весь народ Югославии сохранит верность свободе и демократии" и вместе с США, Великобританией и СССР будет бороться вплоть "до полной победы над нацизмом, фашизмом и всеми разновидностями тирании и диктатуры", не могли, естественно, изменить позицию Москвы, уже давно сделавшей ставку на партизан-коммунистов И.Броза Тито. Не помогли и адресованные Вашингтону и Лондону заверения Д.Михайловича в том, что его движение считает Атлантическую хартию "идейной основой борьбы за принципы национальной и социальной справедливости всех народов и всех общественных слоев".⁸⁶

Враждебность СССР и ослабление поддержки Лондона неизбежно привело Д.Михайловича в 1944 г. во имя сохранения своей политической жизни и физического существования к поиску иных союзников на антикоммунистической основе. Логикой развития событий он оказался на одной стороне с оккупантами и их сербскими, а также русскими приспешниками, которые также "всем сердцем были привержены "идее нации" и "идее крови". Непосредственный участник событий конца войны священник, близкий к командовавшему Русской освободительной армии генералу А.А.Власову, А.Киселев свидетельствует, что "зимой 1944-1945 гг. иностранные представители в III Рейхе (Ватикан, Сербия, Испания) установили контакт с его Комитетом освобождения народов России". Более того, он утверждает даже, что "последним и единственно возможным реальным шагом спасения Германии был договор с национальными силами России, с генералом Власовым..., с сербскими частями Летича и с армией генерала Недича". В другом месте тот же автор по понятным причинам выражает сожаление, что не осуществился план "продвижения на соединение с казаками (120 тыс.), Русским корпусом (20-25 тыс.) или с Дражей Михайловичем".⁸⁷

Но все эти планы, даже если бы они осуществились, не могли изменить общего хода второй мировой войны и развития событий на территории Югославии. Белградская операция Советской армии и частей Народно-освободительной армии Югославии Й.Броза Тито поставила точку в политической карьере и сербских откровенных коллаборационистов, и колебавшихся между Сопротивлением и сотрудничеством "михайловичевцев". 1946 г. стал для них роковым: М.Недич в тюрьме покончил с собой, а Д.Михайлович по приговору суда был казнен.