Вопрос 37. Старшая Эдда
Основано на книге Гуревича «Эдда и Сага», статье «Средневековый героический эпос германских народов» его же и статье «Германо-скандинавская мифология» из энциклопедии «Мифы народов мира» его же и Метелинского. Так что если по какому-то очень спорному вопросу безапелляционно дается какое-то мнение, это мнение Гуревича.
http://asatrua.blogspot.com/2009/01/blog-post.html - тут есть краткое (очень краткое) содержание Эдды по песням.
История источника, контекст.
Песни о богах и героях, условно объединяемые названием «Старшая Эдда», сохранились в рукописи, которая датируется второй половиной XIII века. Откуда взялись сами песни, ученые не знают, в самом общем виде развитие в науке шло от романтических представлений о чрезвычайной древности и архаической природе песен, выражающих «дух народа», к трактовке их как книжных сочинений средневековых ученых-«антикваров», которые подражали старинной поэзии и стилизовали под миф свои религиозно-философские воззрения. Как бы то ни было, Гуревич считает, что начала складываться Старшая Эдда еще в конце XI – начале Х века.
Единственная рукопись Эдды была найдена в 1643 году епископом Бриньольвом Свейнссоном, который решил, что (так как в Младшей Эдде были отрывки, слово в слово повторяющие части песен Старшей Эдды) нашел он тоже Эдду (ну а как еще назвать – написано-то там одно и то же), и Снорри опирался на текст старшей Эдды при написании Младшей. Еще он приписал создание Старшей Эдды Сэмунду Мудрому, которому в принципе приписывали что попало. Но когда обнаружили, что Сэмунд ни при чем, а Старшая Эдда была составлена после Младшей, название решили не менять.
Историко-культурный контекст затерян в дебрях вопроса 22; основные моменты – отсутствие государства как такового в Исландии и очень легкий и приятный переход в христианство, когда язычество не искоренялось. Хотя сохранившаяся рукопись «Эдды» — младшая современница «Песни о Нибелунгах», эддическая поэзия отражает более раннюю стадию культурного и общественного развития. Объясняется это тем, что в Исландии и в XIII веке не были изжиты доклассовые отношения и, несмотря на принятие христианства еще в 1000 году, исландцы усвоили его сравнительно поверхностно и сохранили живую связь с идеологией языческой поры. В «Старшей Эдде» можно найти следы христианского влияния, но в целом ее дух и содержание очень от него далеки. Это скорее дух воинственных викингов, и, вероятно, к эпохе викингов, периоду широкой военной и переселенческой экспансии скандинавов (IX–XI века), восходит немалая часть эддического поэтического наследия. (доказательство Гуревича - герои песен «Эдды» не озабочены спасением души, посмертная награда — это долгая память, оставляемая героем среди людей, и пребывание павших в бою витязей в чертоге Одина, где они пируют и заняты воинскими забавами).
Эдда
Эдда написана максимально простым размером, максимально динамично и сжато (мб, из-за языка), с кучей кеннингов и хейти. Гуревич еще отмечает, что несмотря на то, что в каждой песни показан один сюжет или даже отрывок, воспринимать песни по отдельности сложно, так как они между собой связаны намеками, кеннингами и т. п. В песнях встречаются «тулы» - перечисления имен, современному читателю кажущиеся странными, но абсолютно нормальные для скандинавов, знавших историю каждого имени.
Вообще при ответе советую опираться на главный тезис Гуревича – люди средневековья были не такими, как мы, у них было другое сознание и другие системы ценностей. Это Гуревич повторял минимум по два раза в каждой работе, которую я открывала. И Абрамова на лекциях это тоже отмечала.
Эддические песни ни стилистически (меняются диалоги с монологами, трагедия с комедией, проза со стихами), ни по смыслу (какие-то песни не связаны вообще, какие-то похожи на различные вариации одного сюжета – «Речи Атли» и «Песнь об Атли», например) не составляют единства – явно до нас дошла только часть песен.
Мир Эдды.
Образ мира, выработанный мыслью народов Северной Европы, во многом зависел от образа их жизни. Скотоводы, охотники, рыбаки и мореходы, в меньшей мере земледельцы, они жили в окружении суровой и слабо освоенной ими природы, которую их богатая фантазия легко населяла враждебными силами. Центр их жизни — обособленный сельский двор. Соответственно и все мироздание моделировалось ими в виде системы усадеб. Подобно тому как вокруг их усадеб простирались невозделанные пустоши или скалы, так и весь мир мыслился ими состоящим из резко противопоставленных друг другу сфер: «срединная усадьба» (Мидгард), т. е. мир человеческий, мир культуры, окружена миром чудищ, великанов, постоянно угрожающих этому миру культуры; дикий мир хаоса именовали Утгардом (буквально: «то, что находится за оградой, вне пределов усадьбы»). Утгард в основном на северо-востоке, с севером еще связан Хель. В море плавает мировой змей, тело его опоясывает весь Мидгард. Это – горизонтальная проекция мира. В мифологической топографии народов Севера важное место занимает ясень Иггдрасиль, связывающий все эти миры. Над Мидгардом высится Асгард — твердыня богов — асов (там же Вальхалла, скандинавский рай для умерших в бою). Асгард соединен с Мидгардом мостом, образованным радугой (Биврест). Под Мидгардом – Хель, царство мертвых, умерших от болезни или старости.
Рисующиеся в песнях о богах драматические ситуации обычно возникают как результат столкновений или соприкосновений, в которые вступают разные миры, противопоставленные один другому то по вертикали, то по горизонтали. Один посещает царство мертвых — для того чтоб заставить вёльву открыть тайны грядущего, и страну великанов, где выспрашивает Вафтруднира. В мир великанов отправляются и другие боги (для добывания невесты или молота Тора). Однако песни не упоминают визитов асов или великанов в Мидгард.