Тема 13. Теория институциональных изменений

Вопрос о том, как возникают и изменяются институты, является одним из основных, часто обсуждаемых и при этом не имеющим окончательного решения. Экономическая теория институтов не может быть полной, если в ее рамках не объясняются сам процесс институциональных изменений, его условия и последствия. В предыдущих главах мы уже рассматривали отдельные аспекты институциональной динамики (например, соотношение между формальными правилами и неформальными нормами). Но, учитывая важность данного вопроса, необходимо на нем остановиться специально.

Институциональные изменения представляют собой, прежде всего, изменения в правилах поведения: в появлении новых с соответствующими механизмами их соблюдения и исчезновении старых действовавших правил или изменение какого-то одного или несколько их компонентов, меняющих экономическую деятельность. По мнению Д.Норта, изменения обычно состоят из адаптаций в рамках допускаемых возможностей к комплексу правил, норм и принуждений, которые образуют институциональную систему.¹

Для того, чтобы понять, почему, как, куда и для чего существуют и развиваются институты, почему одни "живучи", а другие нет необходимо разобраться в причинах приводящих к их возникновению и развитию. Основной причиной по утверждению Т. Т. Веблена, является несоответствие между уже сложившимися институтами и изменившимися условиями внешней среды.¹

Таким образом, институциональные изменения могут происходить в результате технического прогресса, войн, эпидемий, появления новых рынков и т.п., то есть процессов, в результате которых становятся "невыгодными" определенные организационные и институциональные взаимодействия, успешно функционировавшие ранее. И тогда одна из сторон, вступивших в контрактные отношения, будет прилагать усилия к реструктурированию контракта – политического или экономического.²

Субъектами институциональных изменений выступают организации, индивидуальные предприниматели. Источниками изменений Д. Норт называет меняющиеся относительные цены или предпочтения и идеологию, под которой он понимает субъективные модели, через призму которых люди воспринимают и оценивают окружающий мир. Это может происходить следующим образом: изменение относительных цен побуждает участников рынка пересмотреть контракты, что в свою очередь, начинает оказывать давление на правила более высокого уровня, корректируя их. Одновременно изменение цен ведет к сдвигам в шкале предпочтений, подтачивая стабильность прежних традиций и привычек.¹

Таким образом, модель, сформулированная Д. Нортом и опубликованная в 1990г., предполагает следующую логику институциональных изменений:

1) изменение в уровне знаний ведет к появлению новых технологий;

2) новые технологии меняют относительные уровни цен на ресурсы;

3) новые уровни цен создают стимулы у владельцев потенциально возрастающих в стоимости ресурсов к трансформации прав собственности на них;

4) новые уровни цен ведут также к появлению правил, позволяющих максимизировать ценность использования таких прав;

5) при этом, трансакционные издержки на политическом рынке не равны нулю, что препятствует реализации всех эффективных институциональных изменений.

Эта базовая схема институциональных изменений была впоследствии дополнена другими исследователями, следующими моментами, которые позволили более полно объяснять наблюдаемые изменения и точнее прогнозировать их направления. Прежде всего, это возможность возникновения индуцированных институциональных изменений, когда внешние факторы меняются в одной сфере, а институциональные изменения появляются в другой; возможность появления эффекта безбилетника, связанную с тем, что институты во многом схожи с общественными благами; необходимость учета момента, когда выгоды от возможного институционального изменения будут получать одни экономические агенты, а издержки на его осуществление должны нести другие, что может препятствовать его реализации.

Это означает, что в рамках данной схемы получают объяснения не только эффективные (улучшающие условия создания стоимости), но и неэффективные институциональные изменения. Примером таких институциональных изменений выступают, прежде всего, административные барьеры.¹

Каким способом происходят институциональные изменения?

Идет ли речь о формальных или неформальных правилах, выделяют три основных способа их возникновения: - институциональные инновации (изобретения), импорт институтов и преобразование существующих институтов.

Институциональные инновации связаны с разработкой совершенно новых правил. Как и всякие другие изобретения, они достаточно редки. В основном заимствуются, перерабатываются и используются готовые образцы.

Важную роль (особенно в периоды реформ) играет импорт институтов. Основными источниками институциональных образцов являются: прошлый опыт данного сообщества, опыт других сообществ и, наконец, модельные теоретические построения, не привязанные напрямую к практическому опыту.¹ Новые правила могут заимствоваться добровольно – в силу их внешней привлекательности, могут навязываться силой или "завозится" на живых носителях, выполняющих своего рода "миссионерскую" функцию. Например, путем военных завоеваний (акции НАТО в Югославии, Ираке) или через предоставление международных кредитов в обмен на реформы (деятельность МВФ в России и других странах), или передача западного управленческого опыта представителями иностранных фирм, которые обучают местный персонал. Основная проблема, которая здесь возникает – это проблема приспособления институционального образца к местным условиям, встраивание его в уже существующие порядки. Большое значение здесь имеет вопрос взаимоотношения старых и новых институтов, на котором мы остановимся подробнее ниже.

Классификации институциональных изменений. Можно говорить о следующих классификациях институциональных изменений:

- дискретные и инкрементные, с точки зрения деления норм и правил на формальные и неформальные;

- спонтанные и целенаправленные, с точки зрения осознанности действий;

- внешние (экзогенные) и внутренние (эндогенные), с позиции использования внешних и внутренних стимулов, факторов изменений;

- искусственные, естественные, с точки зрения происхождения;

- эволюционные и революционные, с точки зрения типа и способа изменения.

Наиболее сложным для понимания является введенное Д. Нортом разделение институциональных изменений на дискретные и инкрементные. "Под дискретными изменениями я понимаю радикальные изменения в формальных правилах. Обычно они происходят в результате завоевания или революции…. Инкрементные изменения означают, что участники акта обмена пересматривают свои контрактные отношения с тем, чтобы получить некоторый потенциальный выигрыш от торговли (по крайней мере, для одной из сторон обмена). Такой пересмотр может происходить в очень широком диапазоне… Непрерывное приращение изменений возможно в таком институциональном контексте, который допускает новые сделки и компромиссы между игроками".¹ Рассматривая данный вопрос, Норт отмечает важную особенность институциональных изменений: "Она состоит в том, что эти изменения имеют почти исключительно инкрементный характер. Так, рассматривая арендное право эпохи феодализма и майората, мы видим, что оно развивалось путем постепенного изменения рамок, заключавших в себе взаимодействие меняющихся в течение веков формальных и неформальных ограничений и механизмов, обеспечивающих соблюдение правил.

Соглашение между землевладельцем и крепостным отражало почти полное господство первого над вторым; но периферийные изменения в институциональной системе вследствие сокращения численности населения в XIV веке изменили соотношение сил в пользу крепостных. Это постепенно привело к тому, что землевладельцы стали сдавать крепостным участки в аренду, появились копихолды (арендные права, зафиксированные в копии протокола федерального суда.- Прим. пер.) и, в конце концов, — обычная аренда за плату. Изменения, которые преобразовали феодальную структуру, в течение длительного времени переплетались с изменениями в других сферах (например, в военной технике). Обычаи феодального поместья испытывали постепенную эрозию, одновременно происходили и формальные юридические изменения (такие, как принятие Статута о завещаниях). Важно отметить, что эти изменения явились суммой буквально тысяч конкретных малых изменений в соглашениях между землевладельцами и крепостными, которые в совокупности и привели к фундаментальным институциональным сдвигам".¹

Таким образом, Д. Норт фактически определяет дискретные институциональные изменения как прерывистые изменения в формальных нормах и правилах, а инкрементные – как непрерывные, постепенные изменения институциональных соглашений, неформальных норм и правил.

Важным для характеристики реально происходящих институциональных изменений является их деление на спонтанные и целенаправленные. Спонтанными называются такие институциональные изменения, которые возникают, осуществляются и распространяются, без чьего-либо предварительного замысла или плана. Целенаправленные институциональные изменения, напротив, возникают и распространяются в большем или меньшем соответствии с некоторым осознанно разработанным планом. В данном случае, субъектами изменений могут выступать на макроэкономическом уровне орган исполнительной или законодательной власти, хозяйственная олигархия; на микроэкономическом – руководство фирмы, общественной организации и т.п.. Причем может быть использован широкий арсенал средств "внедрения"- от манипулирования интересами участников рынка до средств административного принуждения. Данная деятельность касается не только формальных, но и неформальных норм и правил. Например, советская партийная элита не только уничтожала частную собственность как правовую форму хозяйствования, но и пыталась искоренить элементы частнособственнической психологии и поведения.

С точки зрения, реально осуществляемой институциональной динамики в чистом виде данные процессы вряд ли существуют. Они реализуются в виде смешанного механизма, сочетающего целенаправленные и спонтанные действия. Например, новое правило появляется спонтанно, а распространяется сознательно, целенаправленно.

Для анализа институциональной динамики большое значение имеет характер зависимости между старыми и новыми институтами. Д. Норт выделил три типа отношений:¹ первый - path dependence – глубокая связь, сильная зависимость новых институтов от старых, когда новое возникает по образцу и подобию старого или старые и новые правила существуют параллельно. Например, религиозные нормы соблюдаются верующими параллельно гражданским правилам.

Второй - path determinacy – менее сильная зависимость, оставляющая место для совершенно новых институтов, когда, например, привычные неформальные нормы закрепляются в форме новых законов и контрактов. Вариант распространения новых неформальных правил с их последующей формализацией в законе описан перуанским экономистом Э. Де Сото. Он на конкретных примерах показывает, как люди осуществляют незаконный захват земли и, создавая неформальные организации, добиваются легализации незаконного жилищного строительства. Формализовать неформальные практики оказывается намного легче, чем их ликвидировать. Такой подход приносит пользу людям с низким уровнем доходов, уберегает город от превращения в сплошные трущобы, способствует становлению и укреплению частной собственности.¹

Наконец третий - path indeterminacy, и path independence – отсутствие явной связи между старыми и новыми институтами. В данном случае, может произойти: во- первых, вытеснение привычных неформальных норм новыми формальными правилами. Например, перевод крестьян на натуральный и денежный оброк сопровождался отмиранием института барщины. Во – вторых, новые формальные правила могут не укорениться, что приведет к их исчезновению, старые нормы окажутся более "живучими". Например, введение в 1654 г. в обращение медных денег с принудительным обменным курсом эквивалентным серебряным привело к медному бунту: крестьяне отказывались платить налоги серебряными деньгами, а получать за работу и продукты медными, что привело к изъятию медных денег из обращения. В – третьих, возможно возникновение некого симбиоза старого и нового, появление новых институтов. Например, введение в 1992 году в России прогрессивной системы налогообложения, как в большинстве развитых стран Европы и добиться полного сбора налогов привело к повальному уходу от налогообложения, появлению "серых" схем, позволяющих обойти закон. В свою очередь, повсеместное использование серых схем привело к их институционализации.¹

Первые два типа отношений имеют эволюционный характер, так как институциональные изменения происходят незаметно, посредством соблюдения преемственности от старых институтов к новым. Возникающие неформальные практики постепенно закрепляются как общепризнанные в формальных институтах. В отличие от эволюции биологической, в социальной эволюции навыки, умения, знания и опыт не передаются по наследству, а усваиваются, приобретаются, наследуются в ходе обучения в социальных организациях и группах. Если в биологической эволюции происходит наследование признаков родителей, то в социальной – опыта традиций социальных коллективов и общества в целом. Эволюционные изменения характерны в основном для стран с развитой рыночной экономикой.

Третий вид зависимости имеет революционный характер, когда не подразумевается следование предыдущей траектории развития, происходит коренная ломка привычек, традиций, способов жизни и мышления. Обычно проявляются при экзогенном заимствовании институтов, или их "импорте".

Изучая особенности изменения формальных и неформальных правил, Д. Норт отмечает, что "неформальные ограничения меняются иными темпами, чем формальные правила" и "наиболее распространенное объяснение (их изменений) опирается в основном на эволюционную теорию, хотя и с дополнительным уточнением о том, что благоприобретенные характеристики передаются через механизмы культуры", а изменения в формальных правилах "обычно происходят в результате завоевания или революции".¹

Первые два типа зависимости (эволюционный путь изменений) разрабатывались в рамках концепции эволюционного рационализма (Й. Шумпетер, Ф. Хайек), которая позднее развивалась в рамках эволюционной теории институтов Д. Норта, Р. Нельсона и С. Уинтера, институционализма Дж. Ходжсона и др., российскими неоинституционалистами – С. Кирдиной, Р. Нуреевым, А. Нестаренко и др. Революционный путь изменений менее популярен и разработан, возросший интерес к нему в последнее время связан в основном с трансформационными процессами в постсоциалистических странах, что нашло отражение в работах А. Олейника, С. Сухарева, В. Полтеровича и др.

Скорость институциональных изменений зависит от того, насколько быстро будет расти число людей, использующих данный институт. Чем быстрее будет осознана необходимость и выгода от соблюдения определенного набора правил, тем быстрее они будут институционализированы. Институционализация – это закрепление в отношениях между индивидами определенных правил и норм, которая связана с возрастающей частотой их использования для всё большей части членов общества.

Механизмы институциональных изменений. Многие экономисты убеждены в том, что механизмы рынка предоставляют возможность для отбора тех институтов, которые повышают экономическую эффективность распределения ресурсов. И хотя признается возможность ошибочных моделей поведения по причине провалов рынка, вследствие отбора, который напоминает дарвиновский, естественный отбор, "с течением времени неэффективные институты отмирают, а эффективные - выживают, и поэтому происходит постепенное развитие более эффективных форм экономической, политической и социальной организации".¹ Почему же упорно существуют и воспроизводятся неэффективные правила?

Различные институциональные изменения проходят разные траектории своего развития. Под траекторией мы понимаем последовательность изменений, которые проходит в процессе трансформации, исследуемый институт. Например, постепенное изменение некоторого обычая, к примеру, обычая кражи невесты у кавказских народов, когда из жестких правил поведения, имеющих большое значение, он трансформируется в необязательный, "мягкий" ритуал, а позже может исчезнуть окончательно.

Исходя из классификации институциональных изменений как дискретных и инкрементных, можно выделить два типа траекторий изменения институтов:

1) траектории, формируемые инкрементными изменениями (пример выше), и

2) траектории, содержащие определенные "разрывы", скачки или "институциональные шоки", означающие, что существование данного института закончено, а его функции в экономике будет выполнять другой (или другие).¹

Исследователями было замечено, что в обоих случаях, происходящие изменения имеют не произвольный характер, а подчиняются определенной закономерности, которая получила название зависимость от траектории предшествующего развития (path dependence). Суть этой зависимости в том, что изменения, которые происходят в экономике не произвольны, а определяемы сложившимися ранее условиями, которые в свою очередь, возникли как следствия более ранних аналогичных ситуаций. "Как только развитию задается определенная траектория, она закрепляется системой побочных эффектов, опытом, который накапливается организациями, и исторически обусловленными субъективными моделями решения проблем".¹ Организации и другие участники рынка в обычной деятельности не склонны к принятию кардинальных решений. Это объясняется следующими причинами:

- прошлыми вложениями в специфические активы (specific assets),

- институциональной и структурной инерцией,

- стремлением избегать очевидного риска, с которым связано любое новое дело.

Впервые понятие зависимости от траектории предшествующего развития было использовано Полом Дэвидом в статье "Клио и экономическая теория эффекта QWERTY" для характеристики особенностей изменений в производственных технологиях. Клио — муза истории. Пол Дэвид обнаружил крайне интересные явления в истории технологий. Первое из этих явлений он назвал QWERTY или QWERTY-номикой. Данный набор букв соответствует первым шести клавишам верхнего регистра стандартной клавиатуры английской пишущей машинки. С точки зрения эргономики, это очень неудачное расположение клавиш. Частота употребления никак с этим не связана. Так получилось потому, что в конце XIX века в Лондоне фирма, производящая пишущие машинки, разместила свою рекламу, написала свое название на клавиатуре. Фирмы давно нет, с пишущими машинками тоже проблема, а слово осталось. Целый ряд методик обучения, привычек и прочего удерживает технически неправильное решение.

Аналогичный пример из статьи П. Дэвида о ширине железнодорожного полотна. Вывод, к которому пришли технологи в конце ХХ века - правильная ширина железнодорожного полотна только в одной стране мира — у нас. Но весь мир не сменит колею и не перейдет на российскую ширину. Скорее, произойдет обратное, потому что возникает масса строительных проблем, проблем с оснащением и так далее. Эффект QWERTY, то есть эффект, когда закрепляется ошибочное решение давних лет, продолжают применяться не самые эффективные технологии, в целом порождает феномен блокировки (замыкания)(lock - in) альтернативных путей технологического развития.

Понятие эффекта блокировки было использовано Д. Нортом для объяснения ситуаций, когда эффективное институциональное изменение не реализуется на практике, например, благодаря деятельности государства, с помощью принятия законов, указов и т.п. Когда сделанный стратегический выбор одного из вариантов (который мог быть случаен) не дает осуществиться другим возможным вариантам. Например, выбор фирмой какой-либо корпоративной информационной системы, наряду с полученными выгодами, ставит ее в зависимость от этой системы. Переход на другую технологию связан с новыми материальными затратами, затратами времени на переобучение персонала и т.п..

Способы блокировки потенциально эффективных институциональных изменений достаточно разнообразны: от идеологических обоснований недопустимости изменений со ссылками на национальные традиции и т.п. до прямого подкупа властей, в чьей компетенции находится осуществление данного изменения. Возможности блокировки потенциально эффективных институциональных изменений особенно велики у государства

Чтобы выявить влияние государства на процесс формирования институтов, обратимся к его определению с точки зрения неоинституциональной теории. В соответствии с подходом, предложенным Д.Нортом, государство - организация со сравнительными преимуществами реализации насилия, распространяющимися на географический район, границы которого устанавливаются его способностью облагать налогом подданных. Поэтому государство может способствовать созданию, как эффективных рыночных институтов, так и наоборот, создавать институциональную структуру, которая не позволяет проявиться преимуществам конкурентного порядка из-за монопольной власти и других факторов, ведущих к росту трансакционных издержек. В этой связи Д. Норт приводит следующий пример неэффективных прав собственности: "В своей книге 1981 года я пересмотрел аргументацию, выдвинутую в 1973-м, введя поправку на очевидную устойчивость неэффективных прав собственности. Неэффективности существовали вследствие того, что правители стремились избежать конфликтов с влиятельными избирателями и не вводили в действие эффективных прав собственности, которые противоречили интересам последних. Другая причина могла состоять в том, что издержки надзора, исчисления и сбора налогов, возможно, порождали такую ситуацию, при которой менее эффективные права собственности приносили большие налоговые сборы, чем эффективные".¹

Так как неэффективные институты, введенные государством, в конечном счете, приводят к повышению его издержек, уменьшению доходов и в результате к, ослаблению, то государство сталкивается с необходимостью проведения экономических реформ, замены используемых правил на эффективные.

Таким образом, несмотря на эффект зависимости от траектории предшествующего развития и эффект блокировки, которые усложняют взаимоотношения между формальными и неформальными правилами, основным фактором, объясняющим институциональные изменения, выступает эффективность. Возникает закономерный вопрос: что мы понимаем под эффективностью институциональных изменений и как ее определять?

Большинство экономистов определяют эффективность институтов опосредовано, как они влияют на экономические показатели, например соотношение издержек и выгод, снижение издержек, экономический рост. Как утверждал в своей статье Х. Демсетц, " права собственности развиваются для того, чтобы интернализовать экстерналии, тогда, когда выгоды от интернализации становятся больше, чем издержки на нее. Возрастающая интернализация в основном является результатом изменений в экономических ценностях, тех изменений, которые возникают из развития новых технологий и открытия новых рынков и с которыми плохо согласованы старые права собственности... При данных предпочтениях сообщества... возникновение новых правомочий собственности, частных или государственных, будет ответом на изменения в технологиях и относительных ценах"¹. Зачастую декларативные высказывания экономистов и политиков о целях и необходимости проведения той или иной политики не согласуются с возможностями экономического механизма реализовать их, так как необходимо определить цену, которую платит общество при проведении регулирующих рыночный механизм мероприятий. И только в том случае, когда можно доказать, что положительные эффекты перекроют социальные издержки, предлагаемые вариативно определенные меры могут быть рекомендованы для практического применения. Иными словами предполагалось, что вновь возникающие институты обеспечивают большую экономическую эффективность, способствуют созданию стоимости.

Если же говорить о непосредственном измерении эффективности хозяйственных институтов, то основная роль как на микро- так и на макроуровне отводится экономии трансакционных издержек. Предполагается, что эффективные институты – это институты, уменьшающие трансакционные затраты. Напомним, что трансакционные издержки – это издержки, связанные с присвоением, спецификацией и защитой прав собственности, установлением и поддержанием правил обмена. Проблемы, которые здесь возникают, связаны с тем, что отдельные элементы трансакционных издержек неизмеримы в принципе или несоизмеримы между собой. Например, установление деловых неформальных связей с представителями органов государственной власти вызывает дополнительные расходы (которые не фиксируются в отчетах и договорах), но экономит средства при решении бюрократических вопросов. Снижение определенных элементов трансакционных затрат (например, расходов на информацию) нежелательно, а повышение затрат (например, на рекламу) может принести дополнительный доход. Важно и то, что эффективным оказывается то, что считается таковым в социальном контексте, с точки зрения социальной справедливости, политической привлекательности, т.е. эффективность – социальная конструкция.¹ Функционирование институтов определяется родом их деятельности, культурными традициями и многими другими факторами, в числе которых эффективность является далеко не определяющим параметром. Перемены чаще происходят с ними потому, что меняются те ценности, которые обусловливают их существование, или они сами становятся несовместимыми с другими ценностями и институтами, но никак не по соображениям эффективности. Это означает, что для анализа эффективности институциональных изменений вместе с анализом издержек и выгод, трансакционных затрат, связанных с введением и соблюдением новых правил, требуется рассмотрение их политического и социокультурного вклада, а также способов восприятия и интерпретации действующих правил самими участниками рынка.

При институциональных изменениях, импорте новых и преобразовании существующих институтов нередко возникает разрыв между старыми и новыми правилами, институциональная инерция и даже замыкание на первоначально избранном пути. В этих условиях существует реальная возможность установления институционального равновесия при не самом эффективном с точки зрения затрат выборе правил. По определению Д. Норта, институциональное равновесие – это такая ситуация, в которой при данном соотношении сил игроков и данном наборе контрактных отношений, образующих экономический обмен, ни один из игроков не считает для себя выгодным тратить ресурсы на реструктуризацию соглашений.¹

Таким образом, институциональное равновесие, согласно Норту, представляет собой исходное состояние всякого институционального изменения. Это означает, что у участников рынка может не оказаться стимулов к изменению правил игры, хотя в долгосрочной перспективе они могут нести убытки. Причинами могут выступать низкий уровень доверия, возникающая проблема "безбилетника", когда никто не хочет быть первым и брать на себя дополнительные издержки, не будучи уверенным, что все остальные за ним последуют, неадекватность деловых стратегий сложившейся ситуации. Рассмотренный выше эффект блокировки представляет собой пример "замыкания" участников рынка на неэффективных правилах вследствие создания отдельными выгодополучателями отрицательных стимулов для остальных участников к изменению действующих правил.

Институциональная динамика не сводится только к возникновению новых и вытеснению старых правил. Институциональные изменения практически непрерывно происходят и в развитых и в развивающих странах, не говоря уже о странах с переходной экономикой. Одни из них оказывают позитивное воздействие на развитие экономики, другие, напротив, способствуют стагнации, а третьи, несмотря на замыслы реформаторов, вообще не влияют на экономическое поведение. Какой вид приобретут основные институты в результате трансформации предугадать довольно сложно, так как любая институциональная система обладает огромным многообразием неформальных норм и отношений, которые предусмотреть и учесть в формальных рамках весьма проблематично. Но как заметил Д. Норт, несмотря на непредсказуемость конкретных краткосрочных тенденций развития, общее направление развития в долгосрочной перспективе является более предсказуемым и с трудом поддается возвращению вспять.¹

Литература