Заключение

Подводя итоги рассмотрению исторических условий формирования культуры англичан, целесообразно начать с упоминания о книге Э. Макфарлейна «Культура капитализма» [57]. В ней автор сравнивает английское общество с рядом других, названных им традиционно крестьянскими, а именно, с обществами России, Индии, Китая, Латинской Америки, стран Восточной Европы.

Макфарлейн справедливо утверждает, что в последней четверти ХХ в. становится все более ясно, что Англия и часть Северо-Западной Европы всегда имели черты, которые отличали эту часть мира от других классических крестьянских обществ, известных науке [57, 3].

Историки и социологи обычно считают, что Англия была страной с преобладающим сельским населением, а значит, и крестьянским обществом. Более того, «те, кто изучает современные изменения в странах "третьего мира", рассматривают Англию как наилучшим образом документированный случай перехода от крестьянского к индустриальному обществу. Такая точка зрения все еще влиятельна, но некорректна и мифична» [57, 1]. Современная же точка зрения, появившаяся после 1975 г., состоит в том, что между Средневековьем и ранним современным периодом существует непрерывная связь, и особенности Англии не есть результат революционных преобразований XVII в.

Определение крестьянства Макфарлейн заимствует у А.В. Чаянова [58, 194—442]. Важной чертой крестьянства, считает Макфарлейн, является специфичность производственной единицы — домашнее хозяйство крестьянской семьи, которое является социоэкономической единицей, выращивающее урожай за счет физических усилий членов семьи. Главным направлением деятельности крестьянского домашнего хозяйства является обработка своей собственной земли, полосы или надела. В крестьянской экономике половина или более урожая производится такими крестьянскими домашними хозяйствами.

Чаянов указывал, что первейшей фундаментальной характеристикой фермерского хозяйства крестьян является семейная экономика. Ее организация определяется составом и размером крестьянской семьи и зависимостью потребительских запросов от числа рабочих рук. По этой причине смысл выгоды в крестьянской экономике отличается от такового в капиталистической экономике. Поэтому и капиталисти­ческая концепция выгоды не приложима к крестьянской экономике [57, 4—5]. В табл. 2 представлены общие черты крестьянских обществ России, Китая, Индии, стран Восточной и Южной Европы и Латин­ ской Америки, с одной стороны, и английского общества XVI—XVII вв. — с другой. Очевидно, что в XVI—XVII вв. Англия сильно отличалась от обычных крестьянских обществ [57, 7]. В главном точка зрения Макфарлейна правильна: культура англичан — это культура капитализма и она не претерпевала революционных преобразований в XVII в., так как перехода от феодальной формации к капиталистической не было. Переходы от монархии к республике, проректорату, опять к республике и вновь к монархии — это не явление формационной природы, а конфликт двух культур. Пояснить суть этого конфликта необходимо после ряда уточнений и дальнейшего развития идей, изложенных Макфарлейном. Начнем с определения понятий. Во-первых, название «традиционное крестьянское хозяйство», используемое Макфарлейном, неточно. На маршах Североморья тоже существовали крестьянские хозяйства, но в силу природных условий эти хозяйства были связаны только со скотоводством, а земледелие имело очень небольшое значение. Те хозяйства России, которые рассматривал Чаянов, а Макфарлейн называл «традиционно крестьянскими», были земледельческими; скотоводство у них было вспомогательным видом деятельности, позволявшим создать само­достаточное натуральное хозяйство. Таких земледельческих хозяйств действительно было много в Европе, Азии и в Латинской Америке. В этой книге вместо термина «крестьянское хозяйство» будет поэтому ис­пользоваться термин «земледельческое хозяйство», как более точный. Во-вторых, излагая идеи Чаянова, Макфарейн допускает существенную неточность. В России крестьянин во все века не имел собственной земли. Даже в первые годы советской власти земля в России была общинная, а это существенно меняло условия хозяйствования, т. е. той практической деятельности, которая формирует сознание, а с ним и культуру народа. Общинную землю нельзя было купить-продать, она перераспределялась общиной. О России речь пойдет во второй книге, а здесь необходимо отметить, что даже в тех странах, где господствовало земледельческое крестьянское хозяйство и земля покупалась и продавалась феодалами, не было того главного, что отличает капиталистическое общество от феодального, а именно, рынка земельной собственности для тех, кто землю обрабатывал.

Теперь можно изложить ряд принципиально важных положений.

Земледельческое хозяйство требовало защиты земли-кормилицы от нашествия врагов. В одиночку каждый крестьянин защитить свой надел физически не мог, таких крестьян уничтожали (так же, как первых переселенцев англосаксов в Британии VI в. уничтожали кельты), и в результате естественного отбора выжили только те люди, в культуре которых коллективная защита земли была жесткой нормой. Община была не нужна для земледелия, так как хозяйство велось каждым крестьянским хозяйством на своем наделе, но защита земли неизбежно была коллективной.

Военная организация весьма специфична: может побеждать только дисциплинированная, слаженная, подчиненная единому руководству воинская рать. Защита земли, наряду с хозяйственной деятельностью, была обязательным и жизненно важным видом деятельности земледельческих крестьянских хозяйств, формировавшим сознание людей и культуру народа. Рассмотрим это положение на примере Португалии.

Португальцы в течение четырех веков (VIII—XII вв.) после вторжения мавров жили как сжатая пружина, загнанные на крохотный участок на севере современной Португалии. Все четыре века мысль о возврате исконных земель не оставляла людей, но осуществить желаемое не удавалось из-за феодальной раздробленности и удельных междоусобиц. Португалия жила как военный лагерь в ожидании полководца, роль которого исполнил Афонсу Энрикеш. Главные последствия Реконкисты не столько в возврате португальцами исконных земель, сколько в закреплении сильного военного элемента в культуре португальцев. Военизация культуры выразилась прежде всего в том, что после окончания Реконкисты рыцарско-монашеским орденам, умевшим воевать и желавшим заниматься привычным делом во славу Португалии и короля, их полководца, нужно было найти приемлемое занятие. Выше было показано, что таким занятием стала для них торгово-колониальная экспансия, ставшая частью культуры народа.

Кроме того, военная практика требует единоначалия. Успешная Реконкиста закрепила в культуре народа полное подчинение королю, т. е. военную норму. В военном отряде действовать без команды командира смертельно опасно, поэтому в культуре португальцев элемент ожидания инициатив власти очень силен. В военном отряде дисциплина поддерживается в целях самосохранения не столько командиром, сколько самими бойцами — они контролируют друг друга, заставляют ждать команды командира, а не проявлять инициативу, которая может привести к гибели всех. Португальская культура закрепила этот элемент, доставшийся ей со времен борьбы за освобождение.

Таблица 2