Глава 1. Социальная обусловленность доведения до самоубийства

1.1. Религиозно-философская оценка самоубийства

По данным Всемирной организации здравоохранения, в мире ежегодно совершается от 500 до 600 тыс. самоубийств, и 7 миллионов попыток самоубийства¹. В России соответственно 70 и 300 тыс.² Самоубийство в нашей стране стоит на четвертом - пятом месте среди причин смертности трудоспособного населения и сохраняет тенденцию к росту.

Суицид - намеренное лишение себя жизни (от латинского sui - самого, caedere - убивать). На протяжении человеческой истории, проблему самоубийства решали в начале с технологических, позже с философских, и нравственных позиций.

В ходе исторического развития, в зависимости от соответствующего этапа формирования общества и преобладавших в нем социальных, идеологических и этнокультурных представлений, взгляды на сущность добровольного ухода человека из жизни существенно менялись, как и его моральная оценка (грех, преступление, норма, героизм). С глубокой древности, отношение к суициду, его причины и технология тесным образом были связаны с тем, как то или иное общество, социальная группа, этническая общность или культура той или иной нации, воспринимали понятие смерти.

В буддизме, существующем в виде двух вариантов: Махаяны или ламаизм (распространенной на Тибете, среди бурят и монголов) и Хинаяны («малой колесницы» - преобладающей в Китае, Японии и других странах Южной Азии) суть суицида состоит в вере в бесконечность перерождений («сансару»). Прекратить жизнь в состоянии только Будда, мирянину же это абсолютно не доступно. Самоубийство не может прервать « сансару», а только лишь приводит ее к дальнейшему перерождению, но уже не в облике человека, а животного, или голодного демона. Истинный буддист категорически отвергает самоубийство, так как перспектива порождения «сансары» его никак не привлекает. Буряты к примеру, издревле верят что души людей покончивших с собой, превращаются в мучителей своих родственников. В их погребальном обряде, (расписанном до деталей) нет места самоубийцам. В истории бурят можно найти лишь упоминание об очень редких, единичных случаях ритуальных самоубийств, например: добровольная смерть бездетных стариков во время засухи. Сюда можно отнести и те примеры, которые приводит в одной из своих работ этнопсихиатор В.Б. Миневич. Он описывает случаи из древности, когда считалось что семидесятилетние буряты, не имеющие внуков - «они заедают чужую жизнь». Выход из этой ситуации видели в том, что стариков заставляли проглатывать ленту жира, и они задыхались, кончали жизнь самоубийством¹.

Как свидетельствует история, в Христианстве четкое отношение к суицидам сформировалось не сразу. В Евангелии о них сказано лишь косвенно при упоминании о смерти Иуды Искариота. Более определенно в Библии высказывается апостол Павел: «Разве вы не знаете, что вы храм Божий ... Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят, а это храм - вы». Первым из Отцов Церкви самоубийство осудил Блаженный Августин. Таким образом, он отреагировал на эпидемический рост его случаев. Августин считал суицид одной из форм убийства нарушающей заповедь «Не убий». Почти через тысячу лет, католический теолог Фома Аквинский (1225-1274 гг.) был еще более категоричен, когда осуждал самоубийство на основании трех постулатов:

1. Самоубийство является нарушением закона природы, в соответствии с которым «всё естественное должно поддерживать своё бытиё» и любить себя.

2. Это - нарушение моральных, нравственных устоев общества, поскольку наносит ущерб обществу, частью которого является самоубийца.

3. Самоубийство есть нарушение закона Божьего, который подчиняет человека провидению и оставляет право забирать жизнь только самому Богу¹.

Жёсткие установки христианства, закреплённые на Западе постановлением Тридентского собора (1568 г.), официально признавшего на основании заповеди «Не убий» суицид убийством, почти на полтора тысячелетие сформировали в религии и праве соответствующие меры противодействия ему в большинстве государств Европы, и определили доминирующее отношение общества к самоубийцам.

В исламе и иудаизме, самоубийство так же объявлено тяжким грехом. Так в исламе, лишение себя жизни решительно запрещено Кораном. По свидетельству Джундуба ибн Абдула, который передал нам слова Посланника Аллаха: «Еще до тебя жил один человек, у которого была (никак не заживающая и чрезвычайно болезненная) рана. Он испытывал такие мучительные боли, что однажды (не в силах больше терпеть) он взял нож сделал (глубокий) порез на руке и (вскоре) скончался от потери крови. Всевышний Аллах сказал: «Мой слуга сам опередил Меня. Я запретил ему Рай». (Хадис 28). Здесь слово «сам» имеет очень глубокий смысл: человек своим собственным волеизъявлением лишил себя жизни, тем самым, вмешавшись в Господню программу предопределения, построенную всецело на Господнем волеизъявлении, основанном на Его всеведении и всезнании². Правоверные мусульмане верят, что «кысмет», то есть судьба, предначертанная Аллахом, будет определять всю их жизнь, и они обязаны терпеливо сносить удары судьбы, как ниспосланные свыше испытания в этой жизни. Человек умирает лишь по воле Господа, согласно книге, в которой отмечен срок его жизни. «Когда придет конец он не сумеет ни замедлить, ни ускорить его, ни на одно мгновение»¹. Тем не менее, такие установки не всегда определяли реальное поведение правоверных мусульман, что касалось героических самоубийств во имя отечества и Аллаха. Однако и сегодня мусульманские страны характеризуются наиболее низким числом самоубийств на душу населения в мире.

Иудаизм относится к жизни как к не проходящей ценности. Человек в этом смысле, не соперник Богу, а скорее его равноправный партнер в продолжающейся работе творца. В этом контексте самоубийство выглядит как помеха, отвержение, возможности творческого созидания жизни. Древние иудеи, как маленький кочевой народ, неоднократно подвергавшийся нападению неприятелей, не мог позволить себе роскошь лишиться хоть одного мужчины. В священных книгах Торы описаны лишь единичные случаи самоубийства: Самсона, принуждавшегося к идолопоклонству филистимлянами; царя Саула и его оруженосца при угрозе пленения врагом; Ахитофеля, предавшего своего повелителя царя Давида².

Самоубийство категорически запрещается Торой, что определено уже в первых строках Книги Бытия, где говорится, что жизнь хороша, ее следует ценить, никогда не отчаиваться, ибо за всем, что бы ни происходило, стоит Бог. В Талмуде, попытка самоубийства рассматривается как преступление, подлежащее суду и наказанию. Исключения допускались лишь при принуждении к идолопоклонству, инцесту и убийству. К той же исторической эпохе относятся и случаи массовых самоубийств среди иудеев (73 г. н. э.) перед лицом угрозы обращения в другую веру: защитники крепостей Масада и Иотапа предпочли смерть сдаче римлянам. Через тысячи лет (1190 г.) аналогично поступила иудейская община в Йорке, которой грозило насильственное крещение.

Философы и мыслители эпохи возрождения допускали и оправдывали самоубийство в психологическом смысле. «По-моему, невыносимые боли и опасения худшей смерти являются вполне оправданными побуждениями к самоубийству» - писал французский мыслитель Мишель Монтень (1533-1592 гг.)¹. В правовой плоскости автор оправдывает самоубийство следующим образом: «Подобно тому, как я не нарушаю законов установленных против воров, когда уношу то, что принадлежит мне, или сам беру у себя кошелёк и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни»².

Традиция толерантного отношения к суициду нашла свое отражение в знаменитом эссе английского философа Давида Юма (1711-1776 гг.) «О самоубийстве». Он полагал, что добровольно прекращающий свою жизнь человек вовсе не действует против воли Божьей, его промысла. После нашей смерти считал философ, элементы из которых состоим мы, продолжают служить мировому прогрессу.

Представитель немецкой классической философии Имануил Кант (1724-1804 гг.) придерживался мнения, что самоубийство является оскорблением человечества. Кант оправдывал абсолютный моральный запрет на самоубийства. Самоубийство - это эгоистический акт и на основании логики является актом поражения, считал он.

Артур Шопенгауэр (1788-1860 гг.) утверждавший, что в жизни торжествует зло и счастье невозможно, писал: «...история каждой жизни -это история страданий, ибо жизненный путь каждого обыкновенно представляет собой сплошной ряд крупных и мелких невзгод»³.

Дикий обычай самосожжения вдовы на погребальном костре своего мужа, бравший начало в патриархальном культе бога Огня - Агни, долгое время был распространен у языческих славян. В древней Руси до принятия христианства как свидетельствует Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского» - «славянки не хотели переживать мужей и добровольно сжигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство. Думают, что сие варварское обыкновение, истребленное только благодетельным учением Христианской Веры, введено было славянами... для отвращения Тайных мужеубийств»¹.

Приравненное к убийству на основании 14-го канонического ответа Тимофея Александрийского утверждённого VI Вселенским Собором (680-681 гг.), самоубийство рассматривалось православием как уголовно-наказуемое деяние, и по церковному праву каралось лишением христианского погребения, если только оно не случилось «вне ума» («священнослужитель должен рассудить, подлинно ли, будучи вне ума, соделал сие»)².

С принятием Христианства в Древнерусском государстве добровольное лишение самого себя жизни считалось страшным и тяжким грехом, и согласно Новому Завету на Божьем Суде могут проститься все грехи, кроме греха самоубийства. «Самоубийство - страшное преступление против Бога - тягчайший, безмерный, непростительный грех, Хулы на Святого Духа... По канонам самоубийцы лишаются отпевания, погребения по православному обряду, церковной молитвы»³. Умерших не по христиански, (т.е. самоубийством) хоронили по давнему языческому обычаю: отдельно от остальных под порогом, пробив грудь самоубийцы осиновым колом, что являлось защитой от нечистой силы.

Таким образом, в ходе исторического развития, в зависимости от соответствующего этапа формирования общества и преобладавших в нем социальных, идеологических и этнокультурных представлений, религиозно-философские взгляды на сущность добровольного ухода человека из жизни существенно менялись, как и его моральная оценка (грех, преступление, норма, героизм).