70. Участие специалиста в гражданском судопроизводстве: назначение, права и обязанности специалиста. Отличие специалиста от эксперта.

Главное отличие эксперта от специалиста видят в различных функциях. В современной уголовно-процессуальной доктрине общепризнанны следующие положения: специалист привлекается к участию в следственных действиях для содействия следователю своими специальными знаниями и навыками в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств; он также обращает внимание следователя на обстоятельства, связанные с обнаружением, закреплением и изъятием доказательств[8].

На наш взгляд, самостоятельный статус специалиста в гражданском процессе (с учетом новых положений ГПК РФ) не вызывает сомнения. В первую очередь он обусловлен общими требованиями процессуальной формы, в силу которых каждый субъект участвует в процессе для выполнения собственных, очер­ченных законом задач, а смешение функций различных субъектов по общему правилу недопустимо.

Признание специалиста субъектом процесса предполагает регламентацию его статуса в ГПК РФ, определение объема его процессуальных прав и обязанностей. Самостоятельность процессуального статуса специалиста вовсе не означает невозможности – в необходимых случаях и по решению суда – поручить производст­во экспертизы лицу, ранее участвовавшему в осуществлении процессуального действия в качестве специалиста. Например, при рассмотрении дела о признании гражданина недееспособным пси­хиатр может участвовать на стадии подготовки в качестве специа­листа (по ст. 283 ГПК РФ), что не мешает суду (по его усмотрению) назначить производство экспертизы этому же лицу. Однако процессуальные функции и в данном случае у специалиста и эксперта остаются, безусловно, различными.

Мнение, высказываемое в уголовно-процессуальной литерату­ре, о том, что специалист, в отличие эксперта, не обладает процес­суальной самостоятельностью, обосновывают тем, что вся деятель­ность специалиста протекает под контролем следователя в уголов­ном процессе, суда – в гражданском, что специалист лишь помощ­ник следователя (или суда), и что «он заменяет следователя в силу не процессуальной, а научно-технической некомпетентности последнего»[9]. Вряд ли можно признать такие доводы убедительны­ми, в особенности применительно к гражданскому процессу. Про­цессуальная деятельность всех субъектов протекает под контролем суда – это неотъемлемая черта гражданско-процессуальной фор­мы, от чего субъекты процесса вовсе не теряют своей самостоя­тельности. Признавать или не признавать того или иного субъекта самостоятельным участником процесса зависит лишь от того, предусматривает ли процессуальный закон его участие в процессе, регламентируются ли его процессуальные права и обязанности. Строго говоря, в процессе не может быть несамостоятельных участников, т. е. таких, процессуальный статус которых законом не определен. Иное противоречит принципам построения гражданско­го процесса. Правда, как уже отмечалось, в действующем законодательстве «несамостоятельных» участников обнаружить можно, что является законодательным упущением (психиатр – по ст. 283 ГПК РФ, педагог – по ст. 179 ГПК РФ). Тем более нельзя согласиться с утверждением, что специалист заменяет сле­дователя (или судью). Специалист может оказать важную помощь и следователю, и судье, но собой их не заменяет. И следователь и судья имеют определенную законом компетенцию и ответственность, которые не могут быть переложены ни на кого иного в процессе. Ни о какой замене речи быть не может.

Положение о том, что специалист прежде всего помощник суда при осуществлении процессуального действия, не означает отрица­ния самостоятельности процессуального статуса специалиста. Дру­гое дело, что судьи могут и не прибегать к помощи специалиста, если сами в достаточной степени обладают специальными знания­ми (чтобы квалифицированно произвести осмотр доказательств или изъять образцы для сравнительного исследования и пр.)[10]. В этом проявляется одно из отличий участия специалиста и участия эксперта в процессе: как известно, действующее законодательство России не допускает смешения функций суда и эксперта[11]. Для сравнения заметим, что в некоторых странах и по сей день закон разрешает суду совмещать свою деятельность с функциями экспер­та. Так, § 364 ZPO (ГПК) Австрии предусматривает, что суд вправе обойтись без проведения экспертизы, если судьи сами обладают специальными знаниями, что делает экспертизу излишней, и сто­роны согласны с этим.

Различаются также способы применения специальных знаний экспертом и специалистом. Так, эксперт проводит специальное исследование, содержание которого находится вне рамок процессу­альной регламентации (закон не регулирует процесс получения научного знания), а специалист, как правило, участвует в осуще­ствлении судом процессуального действия. Экспертного исследова­ния он не проводит. Это, однако, не означает, что специалист вообще не должен применять никаких специальных методов в своей деятельности. При необходимости он вправе и должен к ним прибегнуть, но такие исследовательские действия (наблюдение, измерение и пр.) направлены не на получение новых фактических данных, а на объяснение имеющихся в распоряжении суда и до­ступных его восприятию. В литературе признается, что специалист применяет специальные знания для выявления фактических дан­ных, которые могут быть восприняты непосредственно[12].

Так, многие факты, существующие на момент рассмотрения дела (так называемые факты-состояния), суд может непосредст­венно воспринять путем осмотра доказательств. Техническую по­мощь в этом суду способен оказать именно специалист; его функ­ция – содействие в правильном осуществлении процессуального действия. Участие специалиста в некоторых случаях необходимо суду для определения потребности в экспертизе. Так, при осмотре судом письменного доказательства специалист с помощью специ­ального прибора может выявить исправления (подчистки, дописки) в тексте договора, что дает суду основание назначить криминали­стическую экспертизу документа. Никакого заключения специа­лист при этом не дает.

Иногда подчеркивается, что экспертное исследование проводится для выявления фактов-доказательств, существовавших в прошлом, тогда как специалист использует свои знания, чтобы помочь суду непосредственно воспринять факты-доказательства, имеющие место здесь и сейчас[13]. Принять данное положение в полной мере нельзя. При проведении некоторых экспертиз также устанавливаются факты, существующие на момент рассмотрения дела в суде (например, определение группы крови, «генетическая дактилоскопия» по делам об отцовстве, психического состояния по делам о признании гражданина недееспособным). Различие заклю­чается в том, что устанавливаемые экспертизой факты и професси­ональная оценка экспертом информации о них недоступны непос­редственному сенсорному восприятию (через органы чувств); их выявление требует применения специальных методик, проведения исследования.

Полагаем также, что в гражданском процессе общую функцию содействия правосудию специалист может осуществлять в двух формах: путем содействия суду при осуществлении им процессу­ального действия и путем оказания консультационно-справочной помощи по специальным вопросам, не требующим проведения исс­ледования[14].

При этом участие специалиста с целью содействовать суду в правильном осуществлении процессуального действия самостоя­тельного доказательственного значения не имеет; специалист выступает как помощник суда. Результат его деятельности не обособ­ляется (процессуальное действие суда отражается в протоколе, где указывается на участие специалиста). В тех случаях, когда специ­алист привлекается для предоставления информации справочного или оценочного характера, не требующей проведения исследова­ния, результат его деятельности может иметь самостоятельное доказательственное значение и требует обособления в особом акте – пояснении специалиста. В литературе высказывались также пред­ложения распространить на специалиста действие статей, регла­ментирующих статус эксперта (ст. 18, 79–80, 82–87 ГПК РФ)[15], а ч. 1 ст. 55 ГПК РФ уже дополнена указанием на новый вид средст­ва доказывания (разъяснение специалиста)[16].

Высказанные положения требуют более подробного рассмотре­ния.

С одной стороны, ГПК РФ определенно указывает на одну фор­му участия специалиста – для получения консультаций, поясне­ний и сказания непосредственной технической помощи. Из п. 1 ст.188 следует, что специа­лист привлекается в процесс для содействия суду в осуществлении им процессуального действия (осмотре письменных или вещест­венных доказательств, при выяснении содержащихся в аудио- или видеозаписях определенных сведений – ч. 3 ст.185 ГПК РФ, допросе сви­детелей, принятии мер по обеспечению доказательств). Соответст­венно, можно сделать вывод, что никакого самостоятельного дока­зательственного значения консультациям и пояснениям специали­ста не придается (они не введены в круг средств доказывания).

С другой стороны, анализ положений п. 2 ст. 58 («Осмотр и исследование доказательств по месту их нахождения»), п. 3 ст. 185 («Воспроизведение аудио- или видеозаписи и ее исследование»), частично п. 1 ст. 188 («Консультация специалиста») ГПК РФ позволяет утверждать, что пояснения специалиста могут играть самостоятельную доказательственную роль, поскольку способны содержать информацию об обстоятельствах, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. В этой связи непонятна позиция законодателя, не предоставившего возможность участия специалисту при осмотре и исследовании вещественных доказательств, подвергающихся быстрой порче (ст. 75 ГПК РФ).

Пояснения и консультации специалиста могут быть сделаны в письменном и устном виде; письменные оглашаются и приоб­щаются к делу, устные заносятся в протокол судебного заседа­ния (ч. 2, 3 ст. 188 ГПК РФ). Возникает вопрос: в каком качестве выступают письменные пояснения, приобщенные к де­лу? Проект ГПК РФ ответа не содержал, нет его и в ГПК РФ 2002 г. Вместе с тем, если консультация дана в устной форме, она заносится в протокол, который сам при определенных обстоятельствах может играть роль доказательства.

В уголовно-процессуальной доктрине отстаивается мнение, что результаты деятельности специалиста ни в каком случае не имеют самостоятельного доказательственного значения и высту­пают как составная часть протокола соответствующего следст­венного действия. В то же время констатируется, что результаты использования технических средств при фиксации процессуаль­ного действия, безусловно, имеют доказательственное значение, причем нередко весьма существенное[17]. С первой частью выска­занного суждения можно согласиться, если речь идет об изготов­лении приложений к протоколу процессуального действия (схем, чертежей, планов). Однако применительно к даче пись­менных консультаций такое положение выглядит натяжкой. Другое дело, что процессуального статуса таким консультациям не придается. В то же время мы не видим оснований, чтобы в принципе не признавать за ними значения доказательства (что требует законодательного опосредования).

Регламентируя осмотр письменных и вещественных доказа­тельств на месте, ч. 3 ст. 184 ГПК РФ устанавливает, что к протоколу осмотра «прилагаются составленные или проверенные при осмотре планы, схемы, чертежи, расчеты, копии документов, сделанные во время осмотра видеозаписи, фотоснимки письменных и вещественных доказательств, а также письменное заключение эксперта и пояснения специалиста». Здесь пояснения специалиста выступают как однопорядковое с заключением эксперта явление (различие можно усмотреть только по специальному признаку: потребности в исследовании для выявления свойств осматриваемых объектов). По существу эксперт и специалист в указанных ситуациях выполняют одинаковые процессуальные функции; различие заключается только в специаль­ных (не процессуальных!) способах добывания информации об ин­тересующих суд обстоятельствах. И в том и в другом случаях заключение эксперта и пояснения специалиста выступают спосо­бом проверки достоверности источника формирования доказа­тельств (письменных, вещественных, видеозаписей или звукозапи­сей). Заключение эксперта, как и пояснение специалиста (в случа­ях, когда не требуется проведения исследования), выступают сред­ством доказывания доказательственного факта (достоверности).

Соответственно, нет причин не признавать письменные пояс­нения специалиста доказательством. На наш взгляд, они могли быть отнесены к самостоятельному виду доказательств, поскольку исходят от самостоятельного субъекта процесса, имеющего свои функции и наделенного определенным процессуальным статусом. Безусловно, данный аспект требует нормативной проработки.

Специалист в гражданском процессе объективно способен выполнять различные функции либо содействовать суду при осуществлении им познавательной процессуальной деятельности (никакого самостоятельного доказательственного значения здесь консультация специалиста не имеет), либо давать пояснения справочного характера, которые не требуют проведения специального ис­следования.