Константин Дмитриевич Бальмонт

Бальмонт жаждал “изысканности русской медлительной речи”. Он научился “превращать тоску в напев” и находить игру созвучий в природе, он из всех поэтов-символистов отличался особой напевностью и особой звучностью стиха. Черты символизма, по мнению Бальмонта – культ мгновения, внезапно возникшего и безвозвратно промелькнувшего, туманность намеков, прихотливость чувства.

Я мечтою ловил уходящие тени,  Уходящие тени погасавшего дня,  Я на башню всходил, и дрожали ступени,  И дрожали ступени под ногой у меня.  И чем выше я шел, тем ясней рисовались,  Тем ясней рисовались очертания вдали...  И какие-то звуки вокруг раздавались,  Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.  Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,  Тем светлее сверкали выси дремлющих гор...  И сиянием прощальным как будто ласкали,  Словно нежно ласкали отуманенный взор.  А внизу подо мною уж ночь наступила,  Уже ночь наступила для уснувшей Земли,  Для меня же блистало дневное светило,  Огневое светило догорало вдали.  Я узнал, как ловить уходящие тени,  Уходящие тени потускневшего дня,  И все выше я шел, и дрожали ступени,  И дрожали ступени под ногой у меня.

Определяя символистскую поэзию, Бальмонт писал: “Это поэзия, в которой органически…сливаются два содержания: скрытая отвлеченность и очевидная красота…” . В стихотворении “Я мечтою ловил уходящие тени…” , как легко убедиться, есть и “очевидная красота” и иной, скрытый смысл: гимн вечному устремлению человеческого духа от тьмы к свету. Тени ассоциируются с чем-то неосознанным, непонятным, недоступным, поэтому автор так и стремится постичь эту истину, познать ее.  “Я на башню всходил, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногой у меня” Этот путь, словно шаткий ветхий мост над пропастью, каждый шаг – это риск, риск сорваться, не дойти до своей цели, упасть вниз.

“И чем выше я шел, тем ясней рисовались, Тем ясней рисовались очертания вдали...  И какие-то звуки вокруг раздавались, Вкруг меня раздавались от Небес и Земли” Чем ближе автор приближался к заветной цели, тем яснее он видел то, к чему стремился, видел истину.  “А внизу подо мною уж ночь наступила, Уже ночь наступила для уснувшей Земли, Для меня же блистало дневное светило, Огневое светило догорало вдали” То есть, не смотря на то, что его окружал уже полный мрак, он видел впереди свет, свет, который освещал ему весь путь.  “Я узнал, как ловить уходящие тени, Уходящие тени потускневшего дня, И все выше я шел, и дрожали ступени, И дрожали ступени под ногой у меня” В последней строфе автор говорит о том, что он все-таки познал истину, он нашел то, что искал.  Бальмонт воспевал космической красоты.  В своей записной книжке Бальмонт писал: “У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей, и многие из этих людей, образующих одного человека, должны быть безжалостно ввергнуты в огонь. Нужно быть беспощадным к себе. Только тогда можно достичь чего-нибудь”. 

8.Блок. Романтический мир раннего поэта

А. Блок - поэт очень тонкий, сложный и противоречивый. Его ранние стихи связаны с романтическим мировоззрением.  Романтический герой - личность творческая, живущая в своем личном мире, который не имеет ничего общего с тем, в котором живут обыкновенные люди. Эта характеристика относится и к лирическому герою блоковского сборника \"Стихи о Прекрасной Даме\". С самого начала он чувствует себя необыкновенным, отмеченным особенной судьбой и особенной, неземной природой:  Я вам поведал неземное,  Я все сковал в воздушной мгле.  В ладье - топор, в мечте - герой.  Так я причаливал к земле.  Романтическое миросозерцание делит реальность надвое: на мир мечты и мир обыденный. Таким выглядит мир в ранней лирике А. Блока. Лирический герой здесь живет в некоем идеальном мире, наполненном тайной, он постоянно погружается \"в сны и туманы\", устремлен к \"мирам иным\". Душа его при этом совершенно безучастна к тому, что окружает ее в повседневной действительности:  Душа молчит. В холодном небе  Все те же звезды ей горят.  Кругом о злате иль о хлебе  Народы шумные кричат...  Она молчит, - и внемлет крикам  И зрит далекие миры.  Идеал романтиков - единство бытия, гармонический синтез всех его сил и стихий. В \"Стихах о Прекрасной Даме\" в личном переживании выражено ощущение этого вечного и всемирного бытия, которое одно способно открыть человеку путь из окружающего его мрака \"глухой ночи\" - к свету грядущего \"ослепительного дня\".  Верю в Солнце Завета,  Вижу зори вдали.  Жду вселенского света  От весенней земли.  Поэт живет утопической надеждой на некое вселенское чудо, воплощающееся в образе \"далеких и манящих зорь\". Мир \"Стихов о Прекрасной Даме\" - мир гармонии и красоты с утопическим и иллюзорным временем и пространством, где в \"пяти добрых линиях на земле\" невозможно да и не нужно узнавать линии Васильевского острова, по которым шла Любовь Дмитриевна Менделеева (прозаический комментарий к стихотворению \"Пять изгибов сокровенных...\"). В этом мире рассветы и закаты, сумрак и лазурь вовсе не указывают на какие-либо природные явления.  Но этот романтический иллюзорный мир несет в себе и черты несомненной надменности. А. Блок не просто верит в этот мир, он просто живет в нем и не может иначе. Поэтому авторская позиция первого тома - не только инок, умиротворенно славящий вечноженственный лик Красоты, но и рыцарь, отныне и навсегда стоящий на страже. Рыцарь этот стремится к жизненному воплощению и действию, соответствующему хранимому в душе идеалу:  Вхожу я в темные храмы,  Совершаю бедный обряд.  Там жду я Прекрасной Дамы  В мерцании красных лампад...  О Святая, как ласковы свечи,  Как отрадны твои черты.  Мне не слышны ни вздохи, ни речи,  Но я верю: милая - Ты.  В ряду имен Прекрасной Дамы (Святая, Вечная жена) в финале выделяется самое конкретное, самое жизненное, самое теплое слово - \"милая\".