Пространство потоков
В The Informational Age он придерживается прежнего деления на «пространство мест» и «пространство потоков», для сетевого общества делая акцент на «пространстве потоков». Поскольку информационные потоки начинают играть центральную роль в организации современного общества, регионы и локалии, имеющие серьезное значение, «оказываются интегрированными в международные сети, связывающие воедино самые динамичные секторы».
Города приобретают особое значение и имеют особые характеристики. «Глобальный город - это не место, а процесс», обеспечивающий протекание потоков информации, мегаполисы (Лондон или Бомбей) выступают «двигателями развития», которые одновременно и «глобально связаны, и локально разобщены, географически и социально».
Вневременное время
Кастельс вводит понятие вневременного времени - сетевое общество пытается создать «вечную вселенную», в которой временные ограничения будут все больше и больше сниматься. Сетевое общество ведет к «размыванию образов жизни», и характерной чертой этого процесса становится «слом ритмичности», причем в такой степени, что манипулированию подвергаются биологические фазы жизни человека.
Власть идентичности
Кастельс переходит к рассмотрению коллективных идентичностей. Центральным предметом этого рассмотрения становятся социальные движения; по Кастельсу, это - «целенаправленные коллективные действия, [которые] трансформируют ценности и институты общества» и дают человеку главные элементы его идентичности. Другими словами, в этой книге рассматривается политика и социология жизни в современном мире.
Как создаются идентичности, когда традиции ушли в прошлое?
Идентичности возникают в действии, и, таким образом, сетевое общество порождает движения сопротивления и даже движения проектной идентичности. Например, Кастельс видит свидетельство формирования новых идентичностей в ответ на огромное и все увеличивающееся давление в различных движениях, таких как японские фанатики, неофашисты Patriots в США и т д.
Новые формы стратификации
Сетевое общество опрокидывает прежние формы стратификации, с самого своего зарождения принося новые формы неравенства. Наступают перемены во властных отношениях, распределении ресурсов и перспективах на будущее. Разделительная линия между трудом и капиталом размывается.
Вместо капитализма, управляемого правящим классом, мы имеем капитализм без класса капиталистов. За функционирование капитализма теперь несет ответственность ориентированный на сети и экспертный «информациональный» труд. При информациональном капитализме число рабочих физического труда (по Кастельсу, «работников общего типа») все более сокращается.
Главный социальный раскол проходит именно здесь: неквалифицированная и плохо подготовленная рабочая сила оказывается на задворках информационального капитализма.
Упадок рабочего класса
Конец традиционного рабочего класса, как предполагает Кастельс, наступит по двум взаимосвязанным причинам. Во-первых, этот класс, некогда приводной ремень всех радикальных политических движений, количественно резко сокращается, и его замешает рабочая сила, выполняющая нефизический труд и по преимуществу женская. Во-вторых, его вклад в общество отрицается: трудовая теория стоимости замещается теорией стоимости, создаваемой информацией (знанием). По словам Кастельса, знание и информация стали главным сырьем современного производственного процесса, а образование - основным качественным показателем труда, новыми производителями при информациональном капитализма являются те генераторы знаний и обработчики информации, чей вклад в экономику... наиболее значим.
Существует, как утверждает Кастельс, «безликий коллективный капиталист», но это не какой-либо определенный класс, а например, постоянные биржевые и валютные торги, где остается мало вероятности выйти за пределы капиталистического предпринимательства. Бухгалтеры, системные аналитики, финансисты, инвесторы, рекламщики и т.д. обеспечивают функционирование нынешнего капитализма. Эти люди занимают свои позиции не потому, что являются собственниками капитала, а только лишь благодаря своим экспертным знаниям. Иначе говоря, они информациональные работники того или иного типа, и они возвещают конец как старомодного класса собственников, так и рабочего класса.
Остаются необученные и бесполезные для информационального капитализма люди, которых Кастельс относит к «четвертому миру» и для которых не остается никаких ролей, потому что у них нет ресурсов и навыков, которые потребовались бы глобализованному капитализму.
Конкретная специализация менее важна, чем способность к адаптации.
Меритократия?
Такое прославление информационального труда сильно напоминает старую идею меритократии, когда успех достигается не за счет унаследованных преимуществ, а за счет способностей и усилий, приложенных во время обучения. Информациональный труд, вне зависимости от конкретной специальности, требует хорошего образования.
Стратификационная система информационального капитализма неуязвима, ибо справедлива.
Критический анализ
Кастельс делает упор на преобразующих качествах и характеристиках информационального труда, что напоминает более ранние заявления о том, что мир меняется благодаря «экспертам» разного рода.
Вторая проблема состоит в том, что понятие информационального труда у Кастельса слишком уж широко. Он по очереди выделяет образование, навыки общения, организационные способности и научное знание, и все это охватывается одним определением.
Истоки информационального капитализма
Кастельс проводит различие между тем, что он называет информациональным способом развития и капиталистическим способом производства. Капиталистический способ производства исходит из марксистской традиции и связан с рыночной экономикой, производством ради прибыли, частной собственностью и т.п.
Индустриализм был одним способом развития, теперь же мы имеем дело с «социотехнической парадигмой», информациональным способом развития, который нам представляют как новый путь создания богатства. По Кастельсу, информациональный способ развития - это когда «воздействие знания на знание само по себе становится главным источником производительности». Как уже отмечалось, Кастельс полагает, что историческое совпадение кризиса капитализма в 1970-х годах и «информационной революции» породило современный информациональный капитализм.
Кастельс постоянно проводит мысль о том, что «информационная технологическая революция» становится фундаментом, на котором строится здание сетевого общества. Кастельс, отбросив свой извечный радикализм, придерживается технократических взглядов на развитие общества, как и Дэниел Белл, а также все прочие теоретики «информационной эры».