ТЕОРИЯ ПРИЧИННОСТИ

причины „из чего"; одни из них как субстрат, например части, другие же как суть бытия — целое, соединение, форма. А семя, врач, советчик и вообще то, что действует, —все это „откуда начало изменения, или покоя, или движения". Остальные же <суть причины> как цель и благо для другого, ибо „ради чего" обычно бывает наилучшим благом и целью для других <вещей>; при этом нет никакой разницы, говорим ли мы о самом благе или о том, что <только> кажется благом» (Физика II, з, 195 а 15"25)· Возьмем более сложный пример: строительство дома. Материальная причина — это кирпичи, известковый раствор, дерево, камни; формальная причина означает определенное сочетание всех составных частей; движущая причина — строитель или строительное искусство; наконец, целевая причина — это цель строителя: соорудить жилище. Четыре причины столь же тесно связаны между собой при образовании природных субстанций. Для порождения человека материю, по Аристотелю, доставляет мать, форма — это видовой признак, передающий видовые определения, движущая причина — отец, целевая причина — совершенное человеческое существо (или даже продолжение рода). Эти четыре причины могут быть различены с логической точки зрения, но в общем (особенно в зрелом человеке) движущая, формальная и целевая причины стремятся к совпадению; в частности, целевая причина всегда имманентна отдельному существу. В искусственных субстанциях, наоборот, движущая причина — внешняя, раз говорят о строителе, а целевая причина — цель, которую сознательно ставит перед собой ремесленник. И все же именно в применении к природным субстанциям аристотелевская концепция причинности раскрывается во всей своей сути. В боге нет материи, его ничто не движет, он не имеет иной цели, кроме самого себя. Что же до искусственных сущих, то причины у них есть, собственно, потому, что есть природные сущие: к примеру, материальная причина стола —такое естественное сущее, как дерево, движущая причина —такое естественное сущее, как столяр.

Итак, причинный анализ субстанции у Аристотеля основан всецело на различии смыслов, вкладываемых в вопрос «почему?». А смысл этого вопроса зависит, в свою очередь, от нескольких типов вопросов относительно того, что может быть предметом исследования или познания.Лучшие разъяснения на этот счет дает нам ι-я глава книги II Второй Аналитики: «Ви-

ды искомого по числу равны видам знания. Искомого —четы- ре вида: „что", „почему", „есть ли" и „что есть"1. В самом деле, когда вопрос... — вот такая ли <вещь> или такая, например, затмевается ли Солнце или нет, тогда мы ищем, что <вещь> есть <такая-то>. Доказательством этого служит то, что мы перестаем искать, как только находим, что Солнце затмевается; а если бы мы с самого начала знали, что Солнце затмевается, то мы не спрашивали бы, затмевается ли оно. Когда же мы знаем, что нечто есть <такое-то>, тогда мы ищем <причину>, почему оно <такое-то>. Например, когда мы знаем, что происходит затмение Солнца и что Земля колеблется, тогда мы ищем <причины>, почему происходит затмение и почему колеблется Земля. [...] Но о некоторых вещах мы спрашиваем по-друго- му... есть ли нечто или нет вообще... А когда мы уже знаем, что нечто есть, тогда мы спрашиваем о том, что именно оно есть, например: что же есть бог или что такое человек?» (Вторая Аналитика II, i, 8g b 23-35)· Дальше, в разделе, посвященном философии познания, мы рассмотрим взаимосвязь этих вопросов —о факте, о причине, о существовании и о сущности. Но вопрос «почему?», который нас сейчас интересует, явно относится к причине и к сущности. Почему вот эта субстанция такова, какова она есть? Почему человек —музыкант? Почему человек —живое существо такой природы? Мы видим, что в этих различных формулировках вопрос всегда стоит об атрибуции: речь идет о том, почему такой-то атрибут присущ та- кому-то субъекту. «Можно, однако, спросить, почему человек есть такое-то живое существо. При этом, конечно, ясно, что не спрашивают, почему тот, кто есть человек, есть человек, а спрашивают, почему одно присуще другому [...] Стало быть, ясно, что ищут причину» (Метафизика Z, 17, 1041 a 20-28)2. Философская направленность теории четырех причин очевидна.

Аристотель не только определяет научное познание как познание через причины, но и выявляет смысл вопроса «почему?» с помощью четырех четко определенных вопросов. С первых же глав Метафизики он подчеркивает, что предшествующие мыслители, желая изъяснить природу мироздания, исследовали лишь какую-либо одну из названных им четырех причин.

ι. Во французском, более свободном, переводе: «...вопрос о факте, вопрос об основании, или причине, вопрос о существовании и вопрос о сущности».

2. Перевод А. В. Кубицкого («ФН») с одним изменением: во втором предложении —конечно вместо «однако».

ворит, чтоприрода непринимает сознательных решений ( Физика!, g, 199 b 26); это замечание, неисключающее телеологию вообще, исключает покрайней мере определенную форму искусности и преднамеренности природы, стремящейся косуществлению некоторого замысла. Сдругой стороны, природа преследует свои цели с известным постоянством. Аристотель особо подчеркивает регулярность происходящих в природе изменений: есть регулярность и согласованность в движениях небесных тел,точно так же есть регулярность и в воспроизводстве видов. Природные объекты имеют свою цель в себе самих: элемент «земля» «ноприроде» возвращается насвое естественное место, юноша «по природе» становится зрелым мужем. Аристотель иногда сравнивает деятельность природы с деятельностью ремесленника, ноонникогда нестроит предположений о божественном разуме, который создает природу, формируя ее элементы, так сказать, извне, какэтоделает демиург в платоновском Тимее. Водном известном пассаже из II книги Физикипроводится аналогия между природой и искусством: «Вообще жеискусство в одних случаях завершает то, что природа не в состоянии произвести, в других же подражает ей. Если, таким образом, <вещи,> созданные искусством, возникают ради чего-нибудь, то очевидно, что и существующие по природе, ибои в созданных искусством, и в существующих по природе <вещах> отношение последующего к предшествующему одинаково. [...] Так что если по природе и ради чего-нибудь ласточка свивает гнездо, а паук ткет паутину и растения выпускают листья ради плодов, а корни растут не вверх,

авниз ради питания, то ясно, что имеется подобная причина

в<вещах,> возникающих и существующих поприроде» (Физи-

каПу 8,199а 15~3°)1· Теория причинности и постоянное применение причинно-

го анализа субстанции непосредственно связаны у Аристотеля с концепцией возможности (dynamis/Sovi^iç) и действительности (energeia/ένέργεια)2. Этидва понятия служат Аристотелю, в частности, длятого, чтобы истолковать изменение, происходящее в самой субстанции, и подчеркнуть егоконтинуаль-

1.Перевод В. П. Карпова («ФН») с некоторыми изменениями.

2.В русской философской литературе эти термины, с учетом их латинского перевода (potentia, actus) принято также передавать словами «потенция» и «акт». Слово «акт» в таком значении в дальнейшем используется нами как дополнительный вариант перевода.

делать так, как способно делать» {Метафизика Θ, 5> 1048-а 24) *. Но переход в действительность не может быть, так сказать, автоматическим: что-то должно вызвать процесс актуализации.

Одна из самых замечательных философских новаций Аристотеля — понятие действительности, концептуально связанное с понятием возможности. Действительность —это «существование вещи не в том смысле, в каком мы говорим о сущем в возможности (а как о сущем в возможности мы говорим, например, об <изображении> Гермеса, что оно в дереве, и о половинной линии, что она в целой линии, потому что ее можно отнять, и точно так же и того, кто <вданное время> не исследует, мы признаем сведущим, если он способен исследовать)...» (Θ, 6, 1048 a 31-34)· Разъясняя понятие действительности в соотнесении с понятием возможности, Аристотель обращается к аналогии: «как строящее относится к способному строить, так бодрствующее относится к спящему и видящее к закрывающему глаза, но обладающему зрением...» (1048 a 36-b з)- В5"** главе II книги трактата О дупле в связи с анализом ощущения устанавливаются различные смыслы понятий «быть в возможности» и «быть в действительности». Рассмотрим сначала бытие в возможности. «Мы говорим о чем-то знающем, во-пер- вых, в том смысле, в каком мы говорим о знающем человеке, что он принадлежит к знающим и обладающим знаниями,вовторых, в том смысле, в каком мы называем знающим того, кто владеет грамматикой. Каждый из них обладает возможностью не в одинаковом смысле, а один обладает ею потому, что принадлежит к такому-то роду, т. е. к чему-то материальному, а другой потому, что он может что-то исследовать2, когда хочет, если только не будет внешнего препятствия» (417a 23-28). Первый смысл бытия в возможности соответствует способности приобретать знание, которой обладает каждый человек как член рода человеческого; второй смысл бытия в возможности относится к расположенности (hexis/εξις), присущей человеку, выучившему грамматику и способному применять ее правила. Существуют, таким образом, два вида актуализации. Первый вид — актуализация возможности, рассматриваемой как

ι. Перевод этой цитаты дается в соответствии с ее французским переводом.

2. Греческое Iheörein может быть переведено также как «созерцать», «размышлять», «судить», «умозаключать». Во французском переводе•— exercer sa science («применять свое знание»).

378 АРИСТОТЕЛЬ

ванный — через образованного, причем всегда есть нечто первое, что приводит вдвижение, а этодвижущее ужесуществует в действительности» (Θ, 8,1049D 23-28).

Первенство действительности по отношению к возможности —одна из главнейших идей Аристотеля; в этом он расходится со всеми своими предшественниками. Существование может быть дано лишь в виде действительной субстанции, полностью определенной, так как «сущность и форма — это действительность», и даже действительность в наивысшем смысле слова (Θ, 8,1050 b 2). Сдругой стороны, связанная с материей неопределенность, которая может существовать в мире, —неопределенность отнюдь не абсолютная; онавсегда соотносительна с актуализацией через форму. Ведь все устремлено к некоторому началу, т. е. к некоторой цели; «междутем цель —этодействительность, и ради цели приобретаетсяспособность» (1050a g). Аристотель разъясняет также, что «материя есть в возможности, потому что хможет приобрести форму, а когда онаесть в действительности {energeiai},y нее уже есть форма. [...] Ибо дело —цель, а деятельность — дело, почему и „деятельность" {energeia} производна от „дела" {ergon} и нацелена на „энтелехию" (Θ, 8, 1050 a 15-23)!. «Энтелехия» здесь передает греческое entelekheia/εντελέχεια —термин,об- разованный от слова telos/τέλος («конец», «цель») и обозначающий буквально состояние завершенности.

Важно понять, что сущее в действительности в видовом отношении есть то же самое сущее, что и сущее в возможности, однако нумерически отличное от него, по крайней мере когда сущее в действительности есть порождающее сущее, как, например, отец относительно сына (но сущее в действительности нумерически тождественно сущему в возможности, когда оно — порожденное сущее, достигшее зрелости, как,например, сын до и после достижения зрелости). Эта концепция показывает, что форма, цель, или дело, не существует обособленно, нопоследовательно реализуется в процессе актуализа-

1. В переводе А. В. Кубицкого вместо энтелехии— «осуществленность». Греческое energeia у Кубицкого переводится и как «действительность», и

как «деятельность». Во французском переводе здесь одно слово: acte. Русское слово «действительность» передает эту двузначность греческого слова, но другое (исторически первое) значение его устарело: «Действительность... ι. Деятельность, действие. [...] 2. Реальность; реальное бытие» (Словарьрусского языка XVIIIв., выпуск 6. M, 1991)·