Художественное время в повести ю.Вайжгантаса «Dėdės ir dėdienės»

В новелле Фредерика Бегбедера «Как стать кем-нибудь» доминирующие характеристики пространства и времени, используемые автором при описании образа главного персонажа, позволяют выявить прагматику их использования:

- отсутствие значимости настоящего, прошедшего и будущего для героя означает неудовлетворённость жизнью;

- неопределённый характер временных ориентиров для персонажа указывает на отсутствие ценностей и мотивов жизни;

- ограниченность окружающего пространства свидетельствует о замкнутости и наличии комплексов;

- доминирование такого уровня пространства, как «предметы и ближайшее окружение человека» (65 %), указывает на значимость личного пространства. 01.05.12

Д. ЛИХАЧЕВ

Внутренний мир художественного произведения

Лихачев Д. С. Поэтика художественного времени. Поэтика художественного пространства // Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. — М., 1979. — С. 209–351.

В каждом из исследованных романов существуют свои особенные системы личностного хронотопа, то есть хронотопа персонажей. Если рассматривать личностные хронотопы главных героев произведений писателя русскоязычного периода, то можно выделить в строении художественного времяпространства персонажей разных романов общие черты. Во-первых, личностное время персонажей набоковских романов будет делиться на два уровня, два потока - обыденного времени и времени творческого. При этом, если некоторые герои живут всецело в обыденном времени, подчиняясь законам социума и объективной реальности (Марта, Франц), то другие персонажи способны переходить из профанного времени во время творческое, созидательное (Ганин, Драйер, Лужин, Ф. К. Годунов-Чердынцев, Цинциннат). Причём творческое время - это время мечтаний, живой, воссоздающей прошлое памяти (как у Ганина или, отчасти, Цинцинната, Годунова-Чердынцева), время активной творческой деятельности (шахматные турниры Лужина, дневниковые записи Цинцинната и высшая форма творческой реализации - книги Фёдора Константиновича, увидевшие свет).

Во-вторых, личностное художественное пространство разных персонажей может быть распределено по двум критериям: упорядоченность/неупорядоченность, активность в преобразовании мира /косность. Здесь прослеживается определённая закономерная связь между типом личностного времени и структурой личностного топоса: те герои, чьё личностное время занято активным претворением действительности, творческим трудом, собранны, активны в преодолении пространственных границ и расстояний, противопоставлены хаосу и неупорядоченности. К таким героям относится Ганин, восстанавливающий поминутно свой поэтический роман с Машенькой, Лужин, проявляющий чудеса логики и изобретательности во время шахматных поединков, Годунов-Чердынцев, который всю свою жизнь, а также полученные знания о русской культуре преобразует в стихи или прозу.

Для русскоязычных романов В. Набокова характерна пространственно-временная свобода, которая возникает вследствие ослабления мотивировок и причинно-следственных связей.

В. Набоков сознательно нарушает принцип последовательности, в сложном построении нет связности и традиционной сцепленности элементов композиционной структуры. В его романах доминирует принцип одновременности; как правило, действие происходит в одном месте и в одно время - прошлое возникает в воспоминаниях, а будущее лишь обозначено, или его и вовсе нет.

Важным фактором становится случайность, которая на определенном этапе трансформируется в метафору судьбы. Рубеж, разделяющий причину и следствие, действие и результат, исчезает. События принимают форму случайных, но в то же время объективно необходимых. Тексты В. Набокова часто разрушают классические нормы повествования, дискретность становится одним их структурообразующих признаков романов писателя. Наблюдается обратимость времени. Это и движение по кругу, некая цикличность, знаменующая повторения в жизни героя. Это и движение вглубь-вспять, вверх-вниз - некий "вертикализм", свойственный многими постмодернистским текстам. Отсюда, знаковая роль будущего в набоковских текстах. Его бесконечность, безграничность и размытость становятся скорее признаками не реального бытия, а трансцендентального инобытия. Время становится безразличным, а пространство бесконечным.

7. Темпорально-топологическая символика романа "Приглашение на казнь" становится важным фактором пространственно-временной организации романа. В романе выявляется "двойная хронология", которая регламентируется обратным отсчетом времени. По всему роману разбросаны "хронометрические подробности": символом вневременности становятся часы - они живут своей жизнью, существуют сами по себе, не соответствуя реальному времени, и представляют собой своеобразную пародию на весь упрощенный романный мир. Другим, не менее важным символом времени в романе оказывается карандаш, длина которого соответствует времени жизни Цинцинната.

Особое пространство и особое чувство времени связаны у В. Набокова не только с ощущением времени и его переживанием. Так возникают в творчестве В. Набокова символы иного пространственно-временного континуума — суть трансцендентального мира: "всевидящее око", "сверхсознание" ("сверхчувственное прозрение мира"), тень и зеркало. Зеркало у В. Набокова - окно в другой мир - мир потусторонний. "Нетки" - своеобразный ключ к тайнам зазеркалья, ибо мир, окружающий набоковского героя - кладбище теней, искаженное подобие подлинной реальности. Очевидна и пространственная символика, которая помогает расшифровать набоковский текст - действие ограничено тюремной камерой, пространства замкнутого и "тутошнего", выходы из которого отмечены как "фальшивые" ходы из лабиринта, путешествие по воображаемому пространству Тамариных Садов.

Особым элементом пространства становится лестница. Передвижение по лестнице отмечено и направлением движения: подъем связан с надеждами Цинцинната на освобождение, в то время как спуск означает для него катастрофу и конец. Символичен и мотив подкопа, который знаменует обратное движение, движение по кругу, что является основной приметой "земного плена', "тупика тутошней жизни". Паук и бабочка оттеняют также ту атмосферу замкнутости и безысходности, в которой пребывает герой. В финале романа пространственные границы рушатся, Цинциннат перешагивает через декорации, отказываясь от "приглашения на казнь", обретая истинную свободу в иных пространственно-временных координатах.

Выбор темпоральных форм и их комбинации в тексте определяются не реальным моментом речи, а представлением говорящего о соотношении времени события и времени его восприятия. Иными словами, точка отсчета времени не фиксирована моментом порождения текста, она подвижна и может перемещаться по воле говорящего, как его наблюдательный пункт, в разных направлениях по отношению к оси событий, занимая позицию синхронную происходящему там, где он мысленно помещает себя в хронотоп актуализируемых картин и событий, восстанавливаемых памятью либо рисуемых воображением, фантазией (Золотова, 1973).

Текст наполнен хронометрическими деталями и хронологическими пометки («третьего дня», «когда в понедельник», «бывало», «за последнее время»– листы календаря. Указание на время «удлиняет» повествование, выводит его в новую смысловую перспективу – неслучившееся событие и несложившаяся жизнь.

Представления о движении времени находят выражение в предикативных

метафорах, составляющих разряд Время – движущаяся сущность: время идет, время

проходит, время уходит, время бежит, время летит, время ползет, время мчится, время

проносится, время несется, время минует и т.п. Представление о необратимости времени

диктует выбор бесприставочных однонаправленных глаголов движения (идти, бежать,

лететь, ползти, нестись, тащиться) и глаголов с приставками при-, у-, про-, под-. Все

глаголы, кроме идти, передают субъективное восприятие человеком скорости течения

времени. В языке закрепились и субстантивные метафоры, выражающие представления о

времени как движущейся сущности: ход времени, шаги времени, поступь времени, бег

времени. Время, как и любое движущееся существо, способно оставлять после себя следы.

В языке

представление о том, что время – это поток, текучая жидкая субстанция, реализуется в

предикатных метафорах время течет, время истекло и в субстантивных метафорах типа:

поток времени, течение времени, река времени, вода времени, волны времени, водоворот

времени, в которых, по словам В.Н. Телия, конкретные существительные выступают в

роли скрытых семантических предикатов [Телия 1981, 141].

Скажем несколько слов о визуализации моделей времени

Более того, железная дорога является той предметной деталью, которая несет не только семантическую нагрузку, но и становится важнейшим элементом повествования. Каждая деталь в произведении Набокова многофункциональна. Образ дороги в «Машеньке» не только представляет картину жизни пансиона, но и обусловливает движение сюжета, символизируя ход времени. Практически в самом начале повествования мы читаем: «Неприятно было главным образом то, что день-деньской и добрую часть ночи слышны были поезда городской железной дороги, и оттого казалось, что весь дом медленно едет куда-то». По мере развития действия образ железной дороги становится более конкретным и вызывает у главного героя ряд различных ассоциаций: «Ганин никогда не мог отделаться от чувства, что каждый поезд проходит незримо сквозь толщу самого дома: вот он вошел с той стороны, призрачный гул его расшатывает стену, толчками пробирается он по старому ковру, задевает стакан на рукомойнике, уходит наконец с холодным звоном в окно». Движение поезда усиливает неумолимое течение времени и вызывает чувство физического ощущения этого быстротекущего хода: «Так и жил весь дом на железном сквозняке».