НАЦИЯ И НАЦИОНАЛЬНОЕ В ЭКОНОМИКЕ

Ю. ОЛЬСЕВИЧ,

доктор экономических наук,

главный научный сотрудник ИЭ РАН

О национальном экономическом мышлении

Долгое время мы считали, что ведущей силой истории является социальный класс, и наше экономическое мышление оставалось классо­вым. Теперь как будто возобладал иной подход – индивидуально-об­щечеловеческий. Однако нравится это кому-либо или нет, но на исто­рической сцене главными действующими лицами остаются и надолго еще останутся нации как исторические общности людей, связанные языком, культурой и складом ума, использующие взаимные эконо­мические связи, совместную территорию и национальное государство как средства национального выживания и развития. Взаимодействие наций и составляет главную (хотя и не единственную) движущую силу новой истории - включая и историю мирового хозяйства. Исто­рическая Россия – Советский Союз – дорого заплатила за лицемерие своих правящих элит, провозглашавших, что национальное – это лишь форма социального, и одновременно практиковавших национализм.

Чем национальное мышление не является

Прежде всего оно не является формой классового мышления. Наоборот, здоровый классовый подход несет в себе в качестве объек­тивного содержания национальный интерес. Может ли быть иначе, если жизненная сила нации – основа существования всех ее классов? Оказывается, может, и сколько угодно. Но ровно столько же и дока­зательств того, что класс, мысливший и поступавший вопреки нацио­нальным интересам, сам рыл себе могилу. Классы и социальные слои, желающие жить долго, должны мыслить национально. Именно час­тое нарушение этого императива дало основание для представлений о том, что интересы классов не национальны, а интернациональны, и что национальные интересы – это всего лишь камуфляж для интере­сов классовых. Такие представления отчасти справедливы лишь для периодов национальных катаклизмов, когда какой-либо класс пыта­ется утвердить свое благополучие за счет деградации собственной нации; однако силы национального сопротивления в конечном счете неисчерпаемы, какую бы внешне форму они ни принимали. И под­держка извне классу, противопоставившему свои интересы нацио­нальным, лишь умножает эти силы.

Не является оно также националистическим. Почти каждая на­ция в мире – это сложнейший сплав различных этнических групп, национальностей, народностей. Всякое стремление выделить одну из них – даже численно преобладающую – в качестве привилегирован­ной, а тем более господствующей раскалывает и разрушает нацию. Националистическая "перестройка" не способна создать и некой "но­вой" нации, поскольку основа национализма совсем иная, чем основа нации: не языковая, не культурная, не психологическая, словом, не историческая; национализм, опираясь на родоплеменные инстинкты, оживляемые эгоистическими интересами, подчеркивает общность по рождению, по крови, словом, – биологическую общность, соотноси­мую с более широким понятием "раса". В нашей литературе было распространено сближение и отождествление понятий "народность" и "нация", и стремление представить расу как прежде всего "истори­ческую группу", а не биологическую общность. Такое смешение по­нятий имело место не случайно. В теории господствовало стремление все на свете объяснить с позиций классовой борьбы; на практике – опорочить национальный подход, поставив его в один ряд с национа­лизмом и расизмом. Между тем националистический, как и расистс­кий подход враждебен национальному. Первые два аппелируют не к языку, культурным ценностям, традициям, общим интересам и дос­тижениям народа, а прежде всего к дремлющим в подсознании врож­денным инстинктам трайбализма и агрессии. Национализм и расизм не менее разрушительны для нации, чем классовый эгоизм.

Нельзя также смешивать национальный подход с националь­ным эгоизмом и замкнутостью. Национальное экономическое мыш­ление исходит из того, что развитие национального языка, куль­туры, психологии, историческая селекция традиций происходят в живом взаимодействии наций, однако экономические условия этого взаимодействия должны быть взаимно благоприятными. Национализм в большинстве случаев является болезненной реакцией более слабых с экономической точки зрения наций на агрессивный эгоизм более сильных. Здоровый национальный подход призван противостоять тому и другому, хотя границы здесь легче провести в теории, чем на практике.

Нередко считают, что национальный подход – это всего лишь модный эвфемизм хорошо знакомого нам "общественного подхода". В действительности же эвфемизмом была именно последняя катего­рия. Общество – это структура, включающая многие подсистемы, зве­нья, имеющая множество аспектов и функций. Какие из них молча­ливо признавались и признаются в качестве определяющих, приори­тетных, когда речь идет об "интересах общества"? Власть, оборона, собственность, ВНП и многие другие, но никак не язык, культура, традиции, психология народа. Кроме того, поскольку общество – это всегда исторически ограниченная система, срок ее жизни намного короче, чем срок жизни нации, и интересы последней шире и глубже любой данной общественной системы. Получается, что национальный подход и общественный подход – "две большие разницы".

В типичных для современной истории условиях государство есть прежде всего форма политической организации нации, и в понятии "национальное государство" две его составляющие кажутся нераздели­мыми. Но только кажутся, потому что сколь бы тесно ни были они взаимосвязаны, это все же два самостоятельных бытия, и чтобы госу­дарство стало действительно национальным, далеко не достаточно совпадения его территориальных границ с географическими границами расселения нации. Интересы государства как системы власти, как "служилого класса" отнюдь не всегда совпадают с интересами нации во­обще и с ее потребностями в определенной – при данных условиях – форме политической организации. Историческое верховенство интересов нации над интересами государства несомненно, однако государ­ство постоянно стремится навязывать свои специфические интересы нации и выдавать их за общенациональные. О национально-государ­ственных интересах правомерно говорить лишь в той мере, в какой государство выражает общенациональные интересы и подчиняет им свою политику. Национальное экономическое мышление всегда пред­полагает ту или иную политическую организацию нации, то есть го­сударственность, но его нельзя путать с совершенно иным подходом, провозглашающим: интересы государства превыше всего!

Интересы отдельной личности могут совпадать с интересами на­ции, а могут и расходиться с ними. Там, где интересы личности со­впадают с национальными, но противоречат интересам государства, можно с полным основанием заявить: интересы личности выше инте­ресов государства. Однако личность, которая ставит свои интересы выше интересов нации, оказывается попросту вне нации. Известная часть "новых русских" – и не россияне вовсе, а международные бро­дяги. Впрочем, можно, даже находясь в штатах государства, пребы­вать фактически вне нации.