Глава 1 Взаимодействие индийского бизнеса и колониальной власти в XIX –начале хх века

1. Исторические условия деятельности делового сообщества Индии и формирование диалога «власть-бизнес» в колониальный период.

В Индии торговля и связанные с нею прибыльные виды занятий с древности были разделены на сферы влияния отдельных каст и их подразделений, для которых конкретный вид экономической деятельности служил главным источником обогащения. При этом многие купеческие и ростовщические семейства достигли успеха на основе сотрудничества с представителями феодальной власти. После фактического распада Империи Великих Моголов и превращения Индии в колонию Великобритании в 1858 г. индийское предпринимательство продолжало строить свои отношения с новой властью на основе традиционных, средневековых правил социального поведения.

Деловое сообщество Индии всегда занимало осторожную позицию в отношении политического процесса, предпочитая, по возможности, не вмешиваться в него вообще и следить за маневрами властных структур. От них во многом зависело благосостояние и свободное функционирование агентов экономической жизни: налоги, льготы, пошлины, а в древности и средневековье – и сама жизнь торговца или ростовщика. Такова была ситуация со времен правления индусских царей до мусульманских властителей Империи Великих Моголов. Логика отношений бизнеса и власти тоже была одинакова, с незначительными отклонениями в исторической действительности.

События разворачивались примерно по одной схеме. Когда династия или правитель вступали в свои права, они, как правило, были заинтересованы в экономическом процветании своей территории. А главным залогом этого процветания в Индии во все времена были традиционные коммерческие структуры, фундаментом которых как внутри отдельного региона, так и в целом по стране выступала деятельность профессиональных торгово-ростовщических каст. Поэтому начиналось сближение между бизнесом и властью. Первый получал гарантию (на какое-то время) неприкосновенности личности и имущества, льготы, должности, привилегии, наконец, возможность работать в стабильных условиях, что гарантировала военно-репрессивная машина нового государства или правителя. Правитель, в свою очередь, получал надежный источник пополнения казны, снабжения двора и рынков необходимыми товарами. Пока традиционная экономика функционировала успешно, представителям делового мира не о чем было беспокоиться. Но как только наблюдался сбой в отлаженной системе (а причины, его вызывавшие, были различны – от неурожая, принуждавшего ростовщика вгонять производителей в долги и тем самым сокращать поступления в казну, до разорительных набегов врагов), гнев правителей обрушивался не только на крестьян, но и на представителей торгово-ростовщического сообщества. Тогда вставал вопрос не только о сохранении общественного положения и имущества, но и самой жизни.

Вариантов дальнейшего поведения, собственно, было два. Либо продолжать прежнюю деятельность, подстраиваясь под политическую конъюнктуру, но рискуя потерять все в результате каприза правителя или разбойничьего нападения, либо «уйти в подполье», надежно спрятав и тем самым сохранив для потомков богатство. В целом логика взаимодействия власти и предпринимательства (в основном торгово-ростовщического) до начала ХХ века оставалась практически неизменной и заключалась в стремлении национального бизнеса приспособиться к менявшимся конкретным политическим и экономическим условиям.

С XIX века эксплуатация Индии шла методами промышленного капитализма, менявшего отлаженную систему экономических процессов. С 1814 по 1835 годы экспорт индийских тканей в Великобританию уменьшился более чем в четыре раза, а импорт английских тканей в Индию, наоборот, увеличился в шестьдесят три раза¹. Такая политика англичан подрывала основы национального ремесла и торговли, но в то же время давала индийцам возможность освоить новый, фабричный способ производства товаров. Начиная с первой половины XIX века целью купцов и предпринимателей Индии стала борьба за собственные экономические интересы. Одновременно, под воздействием национально-освободительного движения, формировались политические взгляды индийской буржуазии.

Складывание политических взглядов индийских предпринимателей с начала XIX века шло параллельно процессу становления капиталистического уклада в стране под непосредственным влиянием английского промышленного капитала. Его целью было превращение Индии в аграрно-сырьевой придаток Великобритании. Увеличивался вывоз индийского сырья из колонии и ввоз английских товаров промышленного производства. В.И. Павлов справедливо отмечал, что английский капитализм формировал в колонии такие условия, которые максимально благоприятствовали выкачиванию дани, ускоряющей его развитие². Образованные индийцы называли такую политику метрополии “теорией выкачки”(“drain” theory)³. Но, с другой стороны, эти условия создавали почву для возникновения капиталистического уклада в самой Индии. У индийских торговцев и предпринимателей появился пример для подражания – Великобритания. А поскольку ее экономические интересы были связаны с развитием текстильной промышленности, то и индийцы вкладывали накопленные на компрадорской торговле и ростовщичестве капиталы в ту же отрасль. Отсюда и специфика возникновения капиталистического уклада в колониальной Индии: он формировался лишь в узкой сфере производства - текстильной промышленности.

Во второй половине ХIХ века она была представлена несколькими десятками фабрично-заводских предприятий, в основном принадлежавших индийцам⁴. (Англичане не сразу осознали необходимость строительства фабрик на территории колонии – промышленные товары в основном привозились из метрополии.) Но в Индии не производилось необходимого оборудования для оснащения фабрик и заводов, которое закупалось в Англии, что связывало экономические интересы индийцев с политикой Великобритании.

Иными словами, деятельность британских предпринимателей в Индии не только обогащала метрополию, но и открывала новые возможности бизнеса для самих индийцев. Стабильность политической жизни, технологический трансферт, не требовавший лишних материальных затрат, демонстрационный эффект, привели к зарождению национальной фабричной промышленности Индии уже во второй половине ХIХ века. Пионерами в данном направлении хозяйственной деятельности стали представители этноконфессиональной общины парсов. Затем в промышленность устремились и представители других религий и национальностей.

Парсы одними из первых получали западное образование и, в целом, были самой вестернизированной предпринимательской общиной Индии. Местом преобладания парсов в коммерции, а затем и в промышленности, стал Бомбей. Известно, что первую успешно функционировавшую прядильную фабрику в Бомбее открыл в 1854г. парс-банкир Ковас Нанабхай Давар⁵.

Его успех послужил примером другим представителям религиозных общин, не только парсов, а также мусульман и индусов. Они преуспевали в освоении фабричного дела, в основном благодаря системе внутриобщинного и внутрикастового кредитования, совместно формируя директораты новых предприятий. В 70-х годах XIX века наиболее влиятельным среди парсов-предпринимателей, занятых в текстильной промышленности, стало семейство Тата.

Первыми промышленными предпринимателями из числа индусов стали не только вайшьи (торгово-ростовщическое сословие согласно классической системе Вед), но и брахманы, чьими исконными обязанностями было священнослужение и государственная служба. Система внутрикастового кредитования помогала им собрать необходимый для покупки фабрики капитал со всем необходимым оборудованием. Поэтому предприятия, построенные индийцами, были акционерными. Среди индусов, принадлежавших к торговому сословию и признававших систему каст, можно выделить не только ортодоксальных индуистов, но и джайнов⁶. Бания-джайны, наряду с их однокастниками-индуистами, становились удачливыми коммерсантами. Шестое за 1860г. предприятие, построенное в Бомбее, управлялось членом подкасты копал-бания Натубхаем Мангалдасом⁷. В 1861 году Ранчходлал Чхоттолал, нагарский брахман по кастовой принадлежности, открыл первую текстильную фабрику в Ахмедабаде. При этом Чхоттолал получал финансовую поддержку от крупнейших ахмедабадских банкиров, среди которых был Маганбхаи Карамчанд (Сарабхаи), банкир-джайн, чья семья пользовалась репутацией пионеров промышленности в Гуджарате⁸.

Мусульмане также активно участвовали в промышленном предпринимательстве, начиная со второй половины XIX века. В силу специфики индийского общества, группы мусульман-коренных жителей страны жили по законам кастовой системы. Мусульмане, занятые в торговле и ростовщичестве, так же, как и индусы, делились на касты и подкасты. Наиболее крупных “коммерческих” каст было три: ходжа, бохра и меманы. Их деятельность развивалась наиболее успешно в Северном Гуджарате и Бомбее, куда из Гуджарата в конце XVIII – первой половине XIX века переселилось большое количество мусульман. Они зарабатывали первоначальный капитал на посреднической торговле хлопком, опиумом, зерном, английскими товарами, на государственных контрактах и поставках для англо-индийской армии. В Северном Гуджарате и Бомбее существовало несколько десятков крупных мусульманских торговых фирм. Среди них можно назвать ходжа Хабиббхоев, Дхарамси, Пунджабхоев (из этой семьи вышел М.А. Джинна, основатель государства Пакистан), Ибрагима Пабани, Лалджи, Алларакхия Сумара, М. Премджи; бохра Салехбхоя Тайябджи, Исаджи Тайябджи, Хебтулла Алибхоя, Хебтулла Шейх Адама, Мусаджи Лукманджи; меманов Нурани, Сетха. Они стали пионерами промышленного предпринимательства среди мусульман. В 1859г. в Бомбее была пущена первая текстильная фабрика, принадлежавшая мусульманину-ходжа Дхарамси⁹. В 1860г. их было уже 7 В 1854 – 1900 годах индийцами в Бомбее открылось 87 текстильных фабрик, в том числе 36 принадлежали парсам, 9 – мусульманам и 21 – индусам¹⁰.

Таким образом, процесс формирования национального промышленного предпринимательства в Индии начался и активно развивался со второй половины XIX века при поддержке колониальной власти. Однако превращение компрадоров в национальных предпринимателей происходило достаточно медленно и неравномерно, так как владельцы первых текстильных фабрик принадлежали не только к разным конфессиям (парсы, индуисты, джайны, мусульмане) и национальностям (гуджаратцы, бенгальцы, марварийцы и другие), но и социальным слоям (торговцы-ростовщики, интеллигенция, помещики). Все это мешало им объединиться в борьбе за свои экономические и политические интересы, которые не позволяли им занимать равные с англичанами позиции на рынках Индии.

Большинство “пионеров индийской промышленности” были выходцами из двух экономически наиболее развитых региона – Гуджарата и Бомбея. Гуджаратцы (кастовые группы мусульман, индуистов и джайнов, однородные в национально-этническом отношении) представляли вторую после парсов (рассматриваемых как конфессия и национальность) по величине и экономическому потенциалу группу текстильных фабрикантов. Центром их деятельности стали Ахмедабад (столица современного штата Гуджарат) и Бомбей. Наиболее значительными среди гуджаратцев были касты бания-джайнов и бхаттиа. Бхаттиа оказались в числе первых промышленников Бомбея. Известно четыре наиболее влиятельных семейства: Морарджи Гокулдаса, Дамодара Тхакерси, Мулраджа Кхатау и Виссанджи. Тхакерси и Кхатау были связаны с группой Таты и английским капиталом¹¹.

Следует подчеркнуть, что в период становления промышленного капитализма в Индии интересы индийской буржуазии, в основном компрадорской, были тесно связаны с интересами Великобритании. В частности, “пионеры индийской промышленности” собрали свой первоначальный капитал в основном благодаря ввозу английских товаров в Индию и вывозу сырья из страны. Такой путь, в частности, прошла группа Тата. На протяжении почти полувека колониальной эпохи, начиная со второй половины ХIХ в., практически единственной отраслью, в которой индийские предприниматели связывали себя с производством, оставалась текстильная промышленность. Поэтому позицию индийского бизнеса в целом по отношению к колониальному режиму формировали текстильные фабриканты. При их поддержке (и на их деньги) был создан ряд религиозно-просветительских организаций. Так индийские предприниматели начали осознавать свое “особое положение” в общественной структуре¹². Подобного рода организации возникали в Бенгалии (Ассоциация Британской Индии), Бомбейском Президентстве (Бомбейская Ассоциация), Мадрасе (Мадрасская туземная ассоциация) и других провинциях. Они не носили антиколониальный характер и были явлением сугубо элитарным. Но в 70-х годах ситуация изменилась. На базе уже существовавших организаций были созданы общества нового типа, которые все более тяготели к национализму. Такие организации, как “Пуна сарваджаник сабха” /Всенародное собрание Пуны, 1870г./ в Махараштре, Индийская ассоциация, созданная в 1874г. в Бенгалии, “Мадрас Махаджана сабха” /Мадрасское народное собрание, 1881г./, представляли собой по сути уже различные направления национально-освободительного движения¹³.

Деятельность таких организаций можно охарактеризовать как либерально-националистическую. Наряду с многочисленными стихийными крестьянскими войнами, она создала в Индии второй половины XIX века специфическую обстановку, угрожавшую стабильности общественного порядка. Поэтому англичане были вынуждены согласиться с требованиями национально-буржуазных организаций Индии о необходимости создания общеиндийской национальной общественно-политической организации. Такой организацией стал созданный в 1885 году Индийский национальный конгресс. Он состоял из представителей буржуазии и либеральных помещиков, что определяло направленность его действий как общеиндийской организации.

На первых порах ее действия характеризовались как политика трех “П” - просьб, петиций, протестов. Целью были реформы в области просвещения и экономики. Программа ИНК была составлена теоретиками национальной экономической школы – Дадабхаем Наороджи, Махадевом Говиндом Ранаде, Гопалом Кришной Гокхале и Ромешем Чандрой Даттом. Видные общественные деятели и публицисты второй половины XIX века, осознававшие всю горечь положения коренного населения Индии, не желали осуждать британское правление в целом, и Конгресс выступал не как антиправительственная организация, а как “лояльная оппозиция Ее Величества”¹⁴.

Почти одновременно с созданием Национального конгресса, на волне национально-патриотического порыва, начался процесс формирования национальных – региональных и общеиндийских, коммерческих организаций - палат. Наряду с либерально-просветительскими обществами, носившими большей частью религиозный характер, организации предпринимательства выражали прагматические интересы деловой элиты общества. В рассматриваемый период образование таких палат носило единичный характер и охватывало главным образом район Бенгалии. Во второй половине XIX в., в результате экономического подъема в регионе, здесь начался процесс, именуемый “Бенгальским ренессансом”. Он подразумевал культурное возрождение и рост национального самосознания бенгальцев, что отразилось на росте их политической активности. Иначе говоря, именно в Бенгалии, как нигде в Индии, был силен дух национализма.

Следует отметить, что в этих условиях в Бенгалии большинство промышленных предприятий находилось в руках англичан. Данный факт ставил под угрозу положение индийских капиталистов, которые, на волне подъема национализма, с целью защиты своих экономических интересов объединились в 1887 году в Бенгальскую национальную торгово-промышленную палату. Эта организация также ставила своей целью сотрудничество с ИНК.

Таким образом, в конце XIX - начале XX века процесс формирования политической позиции индийской буржуазии по отношению к колониальной власти происходил одновременно с процессом ее перехода от компрадорской к национальной. Следствием данного процесса стало создание в рамках предпринимательских кругов ряда организаций, тяготевших к национализму.

Крупнейшие региональные индийские деловые элиты – бомбейская и гуджаратская, в целом сформировались к началу ХХ века, под непосредственным влиянием английского капитала. Подавляющее большинство промышленников-индийцев не строили, а покупали у Великобритании фабрики с готовым оборудованием, так как предприятий по его производству в самой колонии не было. Следовательно, индийские предприниматели были заинтересованы в сотрудничестве с метрополией, так как она поставляла необходимое для их фабрик оборудование. В то же время англичане доминировали на индийском рынке текстиля благодаря ввозу дешевых изделий из метрополии. Индийские фабрики чаще всего удовлетворяли его остаточный спрос, а также экспортировали индийскую хлопковую ткань в страны Азии и Африки, не составляя конкуренции Манчестеру.

Существовала двойственность политической позиции национальной буржуазии. С одной стороны, существовала лояльность по отношению к метрополии, которая была следствием не только открывшихся перспектив промышленного развития, но и традиционного для индийского общества уважительного отношения к государству. С другой стороны, индийские предприниматели стремились обеспечить собственные экономические интересы за счет протекционистских мер колониального правительства. Так происходило формирование нового для индийской буржуазии – “лояльной оппозиции Ее Величества”, качества политической активности. Оно выражалось в создании ее крупнейшими представителями религиозно-просветительских либеральных обществ и патриотически-коммерческих организаций, ставивших своей целью борьбу за льготы и уступки индийским деловым кругам со стороны правительства. Такие организации стали форумом для выражения деловым сообществом своих экономических и политических интересов на региональном уровне. В масштабах всей страны эту роль был призван играть Индийский национальный конгресс. Кроме того, в начале ХХ века индийские предприниматели уже не могли игнорировать национально-освободительное движение в колонии. Они были вынуждены определить свою позицию в отношении одной из его форм, которая приняла наиболее радикальный характер в начале ХХ века - свадеши.