Подросток (1874-1875)

Специфика «Подростка» в контексте Пятикнижия Достоевского.История публикации этого романа связана с моментом временного примирения с бывшим соратником по натуральной школе, а позже одним из главных оппонентов в ходе пореформенного общественно-политического раскола – Н. Некрасовым. «Подросток» публикуется в «Отечественных записках», журнале шестидесятников, Некрасова и Салтыкова-Щедрина. Это особенно примечательно на фоне бойкота, объявленного Достоевскому революционно настроенной интеллигенцией после выхода «Бесов». Впрочем, примирение было неглубоким, редакторы «Отечественных записок» остались недовольными результатами сотрудничества с Достоевским и самим романом.

У этого романа странная судьба. Сохранились обширные материалы черновой работы Достоевского, именно по этому роману мы можем с наибольшей полнотой представить творческую лабораторию великого писателя: движение авторской мысли предстаёт перед нами в почти детективной фабульности. Вместе с тем очевидна некоторая «потерянность» этого произведения среди других романов Пятикнижия. Это один из самых характерных, «достоевских» романов писателя: Фридрих Ницше говорил, что в плане психологии он научился чему-то новому только по романам Достоевского, и выделял именно «Подростка» (наряду с «Бесами»). Однако именно этот роман вызвал больше всего нареканий у тех, кто критиковал писателя за «небрежение словом», несоответствие многим требованиям, выработанным в контексте русского реализма.

У этого произведения экспериментальная структура – рискованно экспериментальная: для него характерна неоформленность, неоконченность, разнонаправленность сюжетных линий. Писатель разъясняет собственную художественную стратегию в финале романа (в письме Николая Семёновича, «прочитавшего» рукопись Аркадия): такого рода композиционная рыхлость продиктована материалом, здесь отображаются «текущие», несложившиеся формы новой России. Это и стало причиной формирования непривычной для читателя эстетики (по сравнению, например, с Тургеневым и Л. Толстым, как оговорено прямо в этом «письме»).

Специфика «Подростка» в контексте Пятикнижия определяется также сменой характерологического контекста героя: на место персонажей, идущих по пути гордыни и обесчеловеченного величия, приходит герой другой формации. Это ещё один тип времени – теперь уже не революционер, а стяжатель; не Наполеон, а Ротшильд. Идея, «тайна» Аркадия – ещё одно распространённое заблуждение современного человека. В диалогической перспективе это еще одна попытка найти самообоснование без санкции Другого.

Впрочем, как и все представители молодёжи у Достоевского, все «русские мальчики», Аркадий Долгорукий не дан как объект критики. Это молодой человек, идущий через заблуждения к правде. Это человек с искривленным душевным миром, он был, по сути, лишен детства, воспитан в чужом, враждебном мире, с самых ранних невинных и беззащитных лет переживал унижения, был лишен любви, не видел рядом ни одного близкого человека. Заблуждения, нравственные искажения здесь сложно перемешаны с чистотой, невинностью героя (что отражается в его имени и соответствующих коннотациях пасторально-идиллического мира).

Его душевный мир сложно соединяет чистоту и безобразие, главная его характеристика – бесформенность, разорванность, и в этом смысле он отражает суть всей современной реальности. Ему нужно обрести «благообразие», как называет недостающую гармоническую оформленность Макар Долгорукий, выступающий здесь как хранитель народной духовности.

Проблема «отцов и детей» в романе. Тема «случайного семейства В «Подростке» представлена еще одна вариация темы «отцов и детей» в характерном для Достоевского прочтении. Современный нигилист вновь оказывается порождением беспочвенного мечтателя прошлых времён (главное детское воспоминание Аркадия об отце – домашний спектакль, где Версилов исполняет роль Чацкого).

Образ Версилова, впрочем, не исчерпывается темой лишнего человека, русского либерала-западника. Он является одним из героев, вбирающих в себя черты замысла «Жития Великого грешника»: нам показаны бесконечное духовное странничество в ситуации потери пути, личностная мощь и безосновность, поиск Бога и богоборчество, попытка найти предел вседозволенности и стремление перешагнуть этот предел, проверить его устойчивость и безусловность.

Но главное в этом романе – судьба молодёжи. Отцы важны не сами по себе, а в связи с вопросом, что они могут дать детям. Важна семья, из которой молодое поколение только что вышло, делая свои первые самостоятельные шаги. И вот оказывается, что семьи в современном мире нет, на её месте специфический феномен, который Достоевский называет «случайным семейством». Молодым людям негде получить основы существования, это их обрекает на самом первичном уровне быть беспочвенными и безосновными.

Проблематика отсутствия духовного наследства в точке соприкосновения отцов и детей обусловила построение системы персонажей. У Аркадия два отца: биологический – Версилов, юридический – Макар Долгорукий. Первый – представитель дворянской интеллигенции, ищущий духовные ориентиры и не способный их найти. Второй – народный странник Макар. И по этой второй линии Аркадий может получить некое ценностное наследие. Правда, здесь это возможно только в форме сознательного, личностного выбора Аркадия; органической передачи духовной традиции, впитывания ценностей ребёнком с самых малых лет, как это должно быть в «почве», в этом случае нет.

Разночинец не имеет корней в прошлом, у него нет прямой линии наследования, он – между дворянской и народной традициями, как это показано в романе «Подросток».

Композиционная специфика «Подростка» связана с тем, что Достоевский возвращается в этом романе (как и в близкой по времени повести «Кроткая») к запискам от лица героя после отказа от этой формы в ходе работы над «Преступлением и наказанием». Аркадий осмысляет себя именно в исповедальном ключе, записки создаются им несколько позже описанных событий, когда поиск себя уже дал некоторые результаты, когда «рост», обозначенный в заглавии романа, уже привёл к личностным обретениям.