О сатире

Обязательное следствие сатирического творчества – смех. От юмора сатира принципиально отличается природой и смыслом смеха. Для юмора смех – самоцель, задача писателя-юмориста – развеселить читателя. Для сатиры смех – средство развенчания недостатков, орудие бичевания человеческих пороков и проявлений социального зла. В отличие от юмора, сатире свойственны суровость и тенденциозная страстность. Поэтому юмор снисходителен, умиротворен. Сатира же отличается безоговорочным неприятием своего предмета. При этом ее эстетическая сверхзадача – обличая, возбуждать воспоминания о прекрасном (добре, истине, красоте), оскорбляемом пошлостью, пороком, глупостью. Высмеивая отрицательные стороны жизни, сатира освобождает творца и читателя от давления превратных авторитетов, провожая, по словам М.Е.Салтыкова-Щедрина, «в царство теней все отживающее», и тем самым выражает положительное, восславляет подлинно живое. Идеал сатирика выражен негативно, обнаруживает себя через «антиидеал», через свое возмутительное и смехотворное отсутствие в конкретном предмете обличения.И в юмористических, и в сатирических произведениях нескрываемо присутствует авторская индивидуальность. В 19 в., в эпоху расцвета искусства критического реализма и господства жанра романа в литературе, сатира перестает сводиться к одномерному отрицанию, она обрастает новыми художественными смыслами, осложняющими идейный состав произведения. В сочинениях Н.В.Гоголя, М.Е.Салтыкова-Щедрина, Ф.М.Достоевского сатира не менее двойственна: смеясь, она в то же время скрывает «невидимые миру слезы». Посмеявшись, читатель как бы переходит от конкретных впечатлений к итоговому размышлению: частное предстает перед ним крупицей всеобщего, и тогда в сатире обнаруживается трагическое, ощущение надлома в законах самого бытия. Городничий из гоголевского Ревизора, Иудушка из Господ Головлевых М.Е.Салтыкова-Щедрина, герои Сентиментальных повестей М.Зощенко вызывают комический эффект, пока читатель воспринимает их как индивидуальные характеры, но стоит их осмыслить как типы, они предстают «прорехой на человечестве», раскрывается трагический аспект самого бытия.

Сатирический образ – результат сознательного «искажения», благодаря которому в предмете выявляется доселе скрытая комическая сторона и его внутренняя неприглядность. Сатира как бы пародирует жизненный объект. Она то приближается к нему вплотную, то в своих преувеличениях и обобщениях настолько далеко отходит от жизненного материала, что реальные признаки получают в образе воплощение фантастическое, подчеркнуто условное. Такое отклонение сатирического образа от «обычного» достигается за счет заострения, гиперболизации, преувеличения, гротеска.

Пути сатирической типизации различны.

Рационалистическая сатира сконцентрирована на изображении явлений общественной жизни. Образ-персонаж в произведениях такого рода склонен превращаться в символ и немыслим вне художественного гротеска (Органчик из Истории одного города М.Е.Салтыкова-Щедрина). Композиционно произведения этого типа строятся нередко как диалоги, посредством которых сталкиваются враждующие идеи или качества. Так противоборствуют человеческие свойства под масками животных в баснях. Но в жанрах сатирического романа, утопии или памфлета противостоять друг другу могут и философские системы, общественные идеологии. Иной тип сатиры являют произведения, высмеивающие ущербную личность и исследующие психологическую природу зла. Сатира такого рода тесно связана с жанром реалистического романа. В произведения широко вводятся реалистические детали, точные наблюдения. Гротеск представлен лишь легкими штрихами – ненавязчивыми подчеркиваниями автором каких-то сторон жизни героя, едва уловимыми перестановками акцентов в изображении привычной действительности. Этот тип сатиры может быть назван психологическим. Образ-характер здесь осмысляется в свете доминирования какого-то одного качества (безнравственное честолюбие Ребекки Шарп в Ярмарке тщеславия У.Теккерея и т.п.). Сюжет в сатире такого рода – последовательное жизнеописание, окрашенное авторскими эмоциями грусти, горечи, гнева, жалости.

Важная разновидность сатиры представлена художественными пародиями. Исторически сатиру вообще нельзя отделить от пародии. Всякая пародия сатирична, а всякая сатира несет в себе элемент пародирования. Пародирование – наиболее естественный путь преодоления устаревших жанров и стилистических приемов, мощное средство обновления художественного языка, его спасения от косности и механичности, от обессмысленных и переживших себя элементов традиции. Пародия – одно их ключевых средств литературной эволюции. В пародийной сатире распространен принцип композиционной симметрии – герои-двойники (Средневековый роман, Принц и нищий М.Твена), герои-противоположности (Дон Кихот и Санчо Панса); в мире, окружающем героя, господствуют законы игры, спектакля, розыгрыша (иллюзии Дон Кихота, герцогство Санчо Пансы). Житейский эквивалент литературной пародии – мистификация, которая вообще легко становится мотивировкой сатирического сюжета.

Разные типы сатирической типизации могут вступать в сложное взаимодействие. Так, в Дон Кихоте общий замысел – пародийно-иронический, но характер главного героя раскрывается в психологическом плане, а картина противостоящего ему мира – это философски-обобщенный образ. Сюжет романа вполне рационалистичен: читателю предлагается традиционная «охота» наблюдателя за наблюдениями.

Уже с 5 в. до н.э. сатирический элемент играет важнейшую роль в древней аттической комедии (вершин греческая сатира достигла в комедиях Аристофана) и баснях Эзопа.

Как малый лиро-эпический жанр сатира формируется в литературе Древнего Рима. Известно изречение Квинтилиана: «Satira tota nostra est» («Сатира целиком наша»). Первоначально жанр носил здесь, вероятно, смешанный характер (отсюда – его название). Окончательно оформляется жанр сатиры в творчестве Луцилия. Здесь уже налицо основные его формообразующие признаки: диалогическая, разговорная основа, литературно-пародийный элемент, автобиографическое начало, образное отрицание современности и противопоставление ей идеального прошлого – староримских добродетелей (virtus).

Вершин римская сатира достигает в творчестве Горация. Его сатиры – череда перетекающих одна в другую бесед на фоне острого ощущения современности. Именно «мое время», «мои современники», их быт и нравы – подлинные герои горацианских сатир. Они не высмеиваются в полном смысле слова, но о них говорят с улыбкой, свободно, весело и насмешливо. Вольный смех в отношении существующего мироустройства и господствующей правды смягчен до улыбки.

В средние века образцы сатиры дает фольклор и народная «смеховая культура». Сатира эпохи Возрождения направлена на пересмотр господствующей идеологии и устоявшихся форм средневековой жизни (Декамерон Дж.Боккаччо). В романе Рабле Гаргантюа и Пантагрюэль гуманистическая программа автора осуществляется в гротескных, гиперболических смеховых образах, расшатывающих монолитную серьезность официальной средневековой идеологии. В литературе 18 в., в эпоху Просвещения, сатирическое начало проявляется в самых различных жанрах. Развивается плутовской роман (Молль Флендерс Д.Дефо, Приключения Перегрина Пикля Т.Дж.Смолетта и др.). Плутовской роман и комедия этого времени (Женитьба Фигаро Бомарше и др.) отражают пробудившееся самосознание представителя «третьего сословия», рождение «частного человека», высвобождающегося из-под власти общественного механизма. Веселая насмешка обличителя противостоит здесь поэтике барочного романа – одного из важных жанров эпохи, где издевка сопровождалась зачастую трагической горечью. Развитие пародийной сатиры в 18 в. связано с творчеством Л.Стерна (Тристрам Шенди, Сентиментальное путешествие). Жанр сатирического романа (либо повести) начинает выполнять функции философского трактата (Племянник Рамо Д.Дидро, философские повести Вольтера). Художественные произведения французских просветителей, как и Путешествия Гулливера Дж.Свифта, создают картину несовершенного, чающего радикальных перемен мира. Причем отрицание Свифта носит универсальный, «сверхсоциальный» характер – писателя возмущает не столько общество, сколько человечество, не придумавшее для себя лучшей формы организации, чем общество. Так, отраженная в зеркале сатиры, рушится основная иллюзия эпохи – культ разума, рационального жизнеустройства, «просвещенного», а потому «разумного человека»: по Свифту, разумное начало совершенно чуждо алогичной и «деструктивной» природе человека.

Существенную роль в истории сатирического творчества Нового времени сыграли английские сатирические журналы 18 в. («Зритель» и «Болтун»). Журнальный тип сатирического творчества в основных своих чертах дошел до наших дней.В начале 19 в. писатели-романтики внесли в сатиру ряд новых черт. Их сатира направлена прежде всего против культурных и литературных шаблонов современности. Таковы литературно-сатирические и пародийные пьесы Л.Тика, сказки и рассказы К.Брентано. В дальнейшем, на протяжении 19 в., сатира продолжала существовать в форме журнальных фельетонов. Зарубежная модернистская сатира 20 в. склонна к абстрактно-философской трактовке сюжета и космической символике. Древнерусская литература не знала сатирического творчества в собственном смысле слова. На Руси изображение дурных сторон действительности, противоречащих религиозно-нравственному идеалу, в отличие от западноевропейской традиции, не было связано со смехом. Смех осмыслялся древнерусскими книжниками как начало духовно двусмысленное, греховное, страстное. Суть отношения к смеху в русском средневековье полнее всего выразилось в житиях юродивых, чье поведение по внешним признакам напоминало поведение шута.

Собственно смеховая культура начинает оформляться на Руси под западными влияниями лишь в 17 в. При Петре I традиционный запрет на смех и веселье постепенно снимается. С конца 17 в. появляются образцы серьезной нравоучительной сатиры, созданные латинствующими авторами (Вертоград многоцветный Симеона Полоцкого и т.п.).

Сатира в России. В 18 в. сатира в России процветает. Она облекается в самые разнообразные жанры: эпиграмму, послание, басню, комедию, эпитафию, пародийную песню, публицистику. Создателем русской сатиры как малого стихотворного жанра, ориентированного на античные и классицистические образцы, стал А.Д.Кантемир (восемь сатир в рукописном собрании 1743). САТИРЫ КАНТЕМИРА

Смеюсь в стихах, а в сердце о злонравных плачу. А.Д. Кантемир

Кантемир во многом следует нормам классицизма, но и нарушает их. Само обращение к уму и персонификация ума, то есть разговор с ним как с некой персоной, вполне в духе рациональной поэтики классицизма (латинское rationalis означает разумный). Однако сквозь эту условную рационалистическую форму просвечивают конкретные бытовые черты легко узнаваемых национальных типажей. Строгие рамки построения и живо, непринужденно выписанные портреты героев как бы не вполне состыкуются. Получается, что жанровая форма произведения – традиционная, старая, а содержание – новое. В самой этой несостыковке заключался элемент новаторства. Содержание разомкнуто, финал открыт в будущее: нужно еще искать и искать выход из сложившегося в стране бедственного положения.

В иерархии жанров, предложенной теоретиком классицизма Буало (Кантемир, конечно же, знал его трактат "Поэтическое искусство"), стихотворная сатира занимала довольно высокое положение. Однако в произведении Кантемира высокого стиля почти нет. Поэт, видимо, осознавал его жанр как новый на русской почве. " Очень важно для него приблизиться к "простому разговору", то есть сообщить слогу живость и разнообразие повседневной разговорной речи. Правда, эта живая речь пока у него мало индивидуализирована. Она еще не несет примет психологического рисунка определенного характера (в полной мере этим овладеют писатели-реалисты), да и самого этого рисунка как такового пока нет. Каждый герой-персонаж, согласно предписаниям классицизма, являет собой воплощение лишь определенной идеи, за которой стоит тот или иной порок,одержимость той или иной страстью (ханжа, скупец, празднолюбец, щеголь, сутяга и т.д.). Художественное завоевание Кантемира заключалось в том, что он умел погрузить идею-персонажа в колоритную действительность русского быта. Поданный через знакомую всем бытовую деталь, герой-схема вдруг обретал динамику, оживал. Примеров тому множество. Мы видим епископа в полосатой ризе, с тяжелой золотой цепью на шее. Он с важностью восседает в карете. Его пышный выезд сопровождается всеми необходимыми атрибутами и почестями. Перед ним везут его клюку, он милостиво раздает благословения. Довольно неожиданно поэт вводит в эту благочестивую картину прямо противоположные штрихи и этим ее драматизирует. Епископ, оказывается, тяготится теми, кого благословляет. Он раздражен, гневается, что люди ему постоянно надоедают ("сердце с гневу трещит"). Все его помыслы о том, как бы что не повредило доходам церкви, а, главное, его собственной прибыли. Смелый сатирический выпад был убедителен, благодаря уже самой лексике! А вот не менее живописная сценка в суде. Перед бедным просителем вырастает непреклонная фигура судьи, который твердо знает лишь одно: "гражданские уставы и народны правы" – пустой звук, если явился проситель "с пустыми руками". Так и видишь равнодушного к слезам бедняка и к самой истине дремлющего на стуле судью в то время, "когда дьяк выписку читает". Зримый, конкретный и оттого яркий образ и самой обездоленной науки, которая "ободрана, в лоскутах обшита".

Остросовременная и национальная по содержанию сатира была написана устаревшим и мало подходящим к строю русской речи силлабическим стихом (виршами). В той же силлабической системе будут созданы поэтом и более поздние его сатиры. Силлабические вирши, действительно, напоминают вытянутые в линию стихи – строки, упорядоченные, равным количеством слогов в них. По-гречески syllabe – это и есть "слог", то есть силлабические стихи – это стихи слоговые. Чаще всего слогов – тринадцать. После шестого или седьмого слога имеется цезура (пауза, остановка). Стихотворная форма сатиры организована правильно и четко. Но как далека она от природных свойств русской речи, как мало им соответствует! Слова русского языка не имеют нормированного, то есть закрепленного за определенным по счету слогом, ударения; в одних словах оно падает на первый слог, в других – на четвертый или шестой и т.д. Работая над сатирами, Кантемир строго держался силлабического принципа стихосложения. Эмоциональный тон сатиры отмечен лиризмом: автор явно обнаруживает свои чувства.