Интервью Макса Кавалера о карьере SOULFLY

Стивен Роузен с информационного портара Ultimate-Guitar.com взял интервью у легендарного Макса Кавалера, который с удовольствием рассказал в подробностях обо всех записях Soulfly.

1. Первая запись.

UG: Какую музыку ты хотел играть на первом альбоме Soulfly?

Макс: Конечно, я собирался привнести в неё элементы из Sepultura, потому что это мой стиль. Ведь мой голос, мой стиль исполнения, мои риффы – все они звучат подобным образом. В какой-то степени они звучат так же, как в Sepultura, но я начал проект Soulfly как противоположность ей, чтобы попробовать другие вещи и вот почему мне первая запись очень нравится. У меня появился шанс попробовать новые вещи, которых не было раньше в моём творчестве, а также реализовать некоторые новые идеи. У нас был отличный гитарист Lucio (Джексон Бандейра), который тащился от Джими Хендрикса, поэтому он сыграл некоторые соло на альбоме в подобном ключе.

UG: Традиция делать трек под названием «Soulfly» началась с первой записи.

Макс: Этот трек был инструменталом, именно он породил линию песен, которая присутствует на каждой записи Soulfly. Они все были инструментальными, мелодичными, неким музыкальным пейзажем, как я это называю. Они несколько кинематографические, я представляю это больше как фильм, когда пишу их. Они действительно имеют эмбиентное звучание и являются одной из самых красивых вещей, которые делают Soulfly необычными.

UG: Вы также приглашаете сторонних музыкантов для игры в Soulfly.

Макс: Я всегда считал, что это круто приглашать гостей. Так, на первой записи мы пригласили Чино Морено из Deftones и Бенжи Уэббе из Dub War и Skindred. А ещё у нас был, к сожалению, Фред Дарст (улыбается).

UG: Почему вы говорите «к сожалению»?

Макс: Я не сожалею, но мне не нравится то, что он сделал после. В то же время «Bleed» вышла хорошей песней, и он проделал отличную работу над ней. Так что я должен принять тот факт, что он был крут. Он тогда был клеевым парнем, но потом изменился, превратился в рок-звезду, но всё это время он был красавчиком. Мы даже сняли видео с ним и всё было здорово. Через год мы играли на противоположных улицах друг от друга и некоторые техники из его команды пришли к нам, я спросил: «А где Фред? Он придёт?», на что мне ответили: «О, он слишком крутой для этого и не может здесь быть». А я им: «Вот дерьмо!»

Но ничего, жизнь продолжается.

UG: Вам нравится запись «Soulfly»?

Макс: Это была и остаётся по сей день крутой записью, любимой вещью многих людей. Я не знаю почему. Может, это из-за того состояния, в котором я находился. Это было что-то вроде: «Примите меня. Это я, открывающий свою душу и сердце. Это всё, что я могу вам дать сейчас и я написал это от всего сердца. Это всё, что я могу сказать поклонникам на данный момент. Пожалуйста, примите меня с распростёртыми объятиями на обложке». (снова улыбается)

2. Альбом «Primitive» и музыкальные предпочтения Макса.

UG: Шон Леннон и Тоби Райт занимались продюсированием альбома «Primitive»?

Макс: Да, Тоби Райт был главным продюсером. Он слышал о нас и с нами связались его люди, а мы знали его по работе над «And Justice For All» и записями Alice in Chains. Мы подумали: «Вау, этот парень работал с Оззи, он крут! Было бы действительно здорово поработать с ним». Он подошел нам и мы начали работать над «Primitive». Этот альбом был записью мечты. Я почувствовал, как было невероятно просто собрать всех этих людей. Каждый просто согласился и это было нереально, я считаю. Я думаю, что некоторые из тех музыкантов могли отказаться от нас. Например, Шон Леннон и Том Арайя… Мы вновь пригласили Чино, и это была сумасшедшая запись, было весело. Всё было похоже на музыкальную фабрику, где принимали участие различные гости, приходящие почти каждую неделю и каждую неделю это был кто-нибудь другой. Это сумасшествие. Том Арайя приходил к нам дважды, потому что мы не могли никак закончить песню «Terrorist».

UG: Он был готов вернуться во второй раз?

Макс: Я сказал ему: «Том, спокойно. Иди домой, посиди там с недельку и приходи на следующей, чувак. Езжай домой в Техас, а через недельку приходи и мы завершим запись». А он мне: «Отлично, да. Без проблем». Потом он вернулся и мы завершили песню.

UG: А какая история с Шоном Ленноном?

Макс: Шон Леннон решил остаться у меня дома, он просто не хотел жить в отеле. Он сказал: «Отели выводят меня из себя. Можно я у тебя останусь?»

Ну а я ему: «Конечно, если ты готов мириться с моим видом в 7 утра и с тремя собаками, то без проблем». Так он и остался у меня дома. Я часто его брал с собой в пустыню, потому что он никогда не был в Аризоне. Я ему показывал пустыню, горы и кактусы. У меня дом за Фениксом на семи акрах земли, там красиво и смахивает на ранчо в пустыни. Там мы и написали вместе большинство партий для «Son Song».

UG: Шон Леннон вдохновился пустыней?

Макс: Мелодии он написал, играя на акустической гитаре на улице. Он придумывал ритм, а я ему говорил: «О, да! Этот ритм убийственен, чувак! Это напоминает, будто Beatles встретились с Sepultura. Это здорово».

UG: Вы слушали The Beatles?

Макс: Я знаю немного их. Моя мама была большой поклонницей этой группы, а моя жена Глория вообще огромнейший их почитатель. Она была поражена и говорила мне: «Я не могу в это поверить! Я видела его, спящего на нашей кровати, он был так похож на Джона Леннона». Это было безумно. Я сказал маме, что буду записываться с ним, а она взволновалась: «Я же выросла с The Beatles».

UG: Но вы не были большим фаном?

Макс: Вообще, честно говоря, я никогда не увлекался ими настолько, насколько это было с Black Sabbath и AC/DC. Вот они были очень значимыми командами моей жизни.

UG: А что вы скажете на счёт Rolling Stones?

Макс: Никогда не увлекался ими слишком. Из старых групп я отмечу только Zeppelin. Zeppelin – великая группа, и я очень увлекался ими. Я люблю альбомы «Physical Graffiti» и «Houses Of the Holy». Они меня зацепили и приобрели определённый смысл. Я тогда думал: «Да, что-то в этом есть. Led Zeppelin крутые». По правде говоря, The Beatles, The Monkees и The Beach Boys – все они никогда меня не имели у меня успеха.

UG: Вы продолжили на «Primitive» линию инструменталов, исполнив «Soulfly II». Вы переслушивали первую версию трека и основывались на ней?

Макс: Я думал об этом сразу. Я решил: «Так, нам следует продолжить это дело. Это была убийственная вещь». Мы записали перкуссию на террасе Indigo Ranch Studios (она находится в Малибу, Калифорния) с видом на океан и горы… это было обалденно красиво. Была такая окружающая атмосфера, будто вокруг свечи и слабый свет. Росс Робинсон сделал нам настрой, чтобы мы поглотились песней, вошли в её сущность. Когда пришло время для «Soulfly II», я подумал: «Давайте продолжим это! Давайте сделаем ещё одну! Я превращу это в традицию, чтобы трек был на каждом альбоме». Все согласились, ведь идея хорошая.

UG: Ты хочешь попробовать расширить идею самого первого трека этой серии?

Макс: Я вот нанял двоих перкуссионистов. Мэйа Нуат сыграл хорошие партии перкуссии на «Primitive». Он был перкуссионистом у Серджио Мендесом, я встретил его в Лос-Анджелесе. А Ларри МакДональд играл на перкуссии у Боба Марли. Он выступал с репитером (кете) – очень крутым ямайским инструментом, по которому ты безостановочно стучишь и он производит по-настоящему убийственный звук. Ларри сказал, что хочет использовать его, на что я не стал возражать. Эта запись остаётся моей самой любимой и сейчас.

UG: Каково это было работать с Майки Долингом в качестве гитариста на «Primitive»?

Макс: Бывало по-разному. На него оказал влияние панк-рок. Майк пришел из Snot, поэтому он был 100-процентным «нулём» в метале и я должен был его метализировать. Я начал с основных приёмов, которые мы используем.

UG: Ты показывал Майку, как ты управляешься с гитарными риффами?

Макс: Показывал ему эти все приёмы, как их быстро исполнять. Ему говоришь: «Ты слышал Exodus, чувак? И дэт-метал в целом?» - А Майки отвечает: «Я не знаю ничего из этой ерунды, друг». - «Даже Morbid Angel?», - на что он тебе говорит: «Morbid Angel? Что за нафиг?». Так я пытался его метализировать.

UG: Ты смог обратить его в метал?

Макс: Он никогда не терял своих корней со времён Snot, потому он всегда играл немного небрежно, что было круто для материала Soulfly, но неприемлемо для вещей Sepultura. Материал Sepultura никогда не звучал так хорошо с Майки. Например, соло. Он не мог их так выпиливать так, как это делал Андреас. Но он был крутым гитаристом и хорошим парнем. В нём много энтузиазма, а ещё у него есть связи, так что он распространял молву о Soulfly по всему городу. Он жил в Лос-Анджелесе, знал каждого и был очень популярным парнем. В этом плане он очень помог группе.

UG: Ты был доволен командой во время записи «Primitive»?

Макс: Это был отличный состав: я и Марселло Д. Рапп, Майки и Рой, ударник Джо Нунез.