Регионоведение, культурология, историческая антропология, культурная география: точки соприкосновения в сфере изучения образов пространства

Ключевой задачей краеведения/регионоведения является поддержание интереса к историко-культурному и природному наследию, при этом — не только к памятникам и истории различных местностей, но и к их и природно-культурному ландшафту и его историческому образу. Историками накоплен огромный материал, который использовался (и будет использоваться) в деле воссоздании исторических образов различных краев и областей страны (в основе их помимо реалий лежат историческая память, мифология, литературные образы).

Однако, важнейшей задачей на современном этапе становится задача сделать образы культурных пространств разных регионов России привлекательными (как для жителей данной местности, всей страны, так и для зарубежного туриста). В этом отношении кажется интересным обратиться к опыту изучения образов географического и культурного пространства в сфере различных дисциплин гуманитарных наук.

Одно из таких новых направлений — культурная (или гуманитарная) география. Весьма интересны направления, в которых работают сотрудники Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва (концепция культурного ландшафта как объекта природного и культурного наследия; теория моделирования географических образов, применимая в сфере региональной политики, маркетинга и PR территорий). Другое направление, имеющее дело с образами пространста, это культурология, работающая с понятиями «текста» культурно-географических пространств. Для историков и краеведов чрезвычайно важен и другой подход — изучения/художественного осмысления географических пространств.

«Пространство – реальность не только сегодняшняя, но и – в очень большой степени – вчерашняя» (Ф. Бродель), поэтому актуальность приобретает проблематика, связанная с историей появления и складывания образов российских пространств, регионов, конкретных локусов. Еще одно направление, помогающее в деле создания образов российского пространства – это историческая антропология, в последние десятилетия все чаще обращающаяся к проблеме путешествий. Здесь возможны самые разные повороты: эволюция культурных стереотипов, выбор тех или иных объектов интереса, способы наблюдения природы, быта и нравов собственного народа, отнесение тех или иных объектов к «историческим достопамятностям». И не будет преувеличением сказать, что процесс освоения практики путешествий россиянами обернулся формированием российского национального самосознания.

Пашков Александр Михайлович (Петрозаводск)

канд. ист. наук, доц., зав. кафедрой истории дореволюционной России исторического факультета Петрозаводского государственного университета

Разработка методологии краеведения в России: история и современное состояние

Обоснованно считается, что первым историком, обосновавшим необходимость изучения местной или областной истории, был А.П. Щапов, сформулировавший концепцию земско-областной теории русской истории. В разное время местная история была предметом изучения у таких историков как Д.И. Багалей, К.Н. Бестужев-Рюмин, М.М. Богословский, В.С. Борзаковский, Ю.В. Готье, М.В. Довнар-Запольский, Д.И. Иловайский, Д.А. Корсаков, Н.И. Костомаров, А.И. Никитский и др.

После 1917 г. в период «золотого десятилетия» в деятельности краеведов использовались как метод «областной истории», с обоснованием которого в 1921 г. выступил М.М. Богословский, так и новый «локальный метод», обоснованный в 1925 г. С.И. Архангельским, к которому вскоре примкнули Н.П. Анциферов и С.В. Бахрушин. Наиболее популярной и востребованной до наших дней была теория «городоведения», разработанная И.М. Гревсом и Н.П. Анциферовым, которая предлагала рассматривать город в совокупности («целокупно»), как единый живой организм. Эту теорию можно также назвать культурно-антропологическим методом в краеведении. Еще одной теорией, возникшей еще до 1917 г., но получившей распространение в 1920-е гг. была теория культурно-исторических гнезд Н.К. Пиксанова.

Новый виток разработки теоретико-методологических концепций краеведения начался в конце 1980-х гг. Т.О. Размустова предложила рассматривать краеведение как явление научной и культурной жизни и поставила вопросы неизученности краеведения как социального явления, в частности неизученности социального контента краеведения, т. е. тех социальных слоев и профессиональных групп, которые были вовлечены в занятия краеведением. Кроме того, она поставила вопрос о разработке терминологии краеведения.

А.А. Шаблин предложил рассматривать краеведение как фиксацию приходящих в упадок традиционных местных крестьянских обществ, как явление сельской культуры периода ее разрушения (своего рода «деревенская проза» в исторической науке).

М.Н. Громов отметил, что помимо территориального принципа в краеведении, где объектом изучения является население какой-либо местности, может существовать и профильный принцип, когда объектом изучения является какая-либо профессиональная или конфессиональная группа.

Наиболее заметный и глубокий вклад в разработку методологии местной истории внес С.А. Гомаюнов, который рассматривает феномен российского краеведения с философских и богословских позиций. Он отказался от позитивистского понимания истории и возвращается к высказанной еще в середине XIX в. А.П. Щаповым идее о том, что история России есть история борьбы двух начал – централизации и областного начала. По С.А. Гомаюнову, в России существуют устойчивые местные сообщества, являющиеся самоорганизующейся системой, способной воспроизводить себя из поколения в поколение в виде устойчивой во времени и в пространстве целостности людей (но не «коллективные личности» как у ленинградских городоведов 1920-х гг.). Эти целостности проявляют себя в деятельности органов местного самоуправления, в местных культурных особенностях, в развитии краеведения и т. д. Поскольку эти сообщества являются самостоятельным объектом местной истории, для их изучения требуется особая методология. Позитивистскую оппозицию «общее‑особенное» С.А. Гомаюнов заменяет на оппозицию «целое‑часть».

Свой метод изучения местной истории С.А. Гомаюнов называет историко-синергетическим и с позиций исторической синергетики выделяет три границы (сферы) местного сообщества – социоестественную («телесную»), социокультурную («душевную») и сферу символической реальности («духовную»). Эти три границы создают антропологическую структуру «места» и заставляют считать местное сообщество единым субъектом истории, а не совокупностью отдельно действующих людей.

Особое место в концепции С.А. Гомаюнова уделено миссии местного историка, который, изучая статичное местное начало, должен не вжиться в прошлое, используя методы герменевтики, а найти пути вхождения в местную реальность. Поэтому миссия местного историка состоит не только в изучении прошлого, но и в формировании настоящего («он не только цитирует, но и сам становится цитатой местной истории»).

Можно считать, что сейчас разработка методологии краеведения серьезно отстает от развития самого краеведения. Для преодоления этого разрыва необходимо в первую очередь переиздать наиболее ценные и значимые работы как прежних лет, так и появившиеся в последние 15-20 лет. Необходимо и регулярное обсуждение проблем методологии и терминологии краеведения, возможно в виде Интернет конференций. Полезно также обратиться к западному опыту, в первую очередь к работам по методологии микроистории.