1 Издан в 1563 г., отменен в 1814 г.

имел право делать сам или при помощи своих работников кареты и экипажи, ибо ремесло каретника не подходит под действие закона, так как оно появилось в Англии после его издания. Многие из мануфактур Манчестера, Бирмингема и Уольвергамптона ввиду этого не йодлежат действию этого закона, поскольку они не существовали в Англии до 5-го года правления Елизаветы.

Во Франции продолжительность ученичества неодинакова в различ­ных городах и в различных ремеслах. В Париже во многих ремеслах тре­буется пятилетний срок; но до получения права заниматься ремеслом в качестве самостоятельного мастера кончивший срок ученичества во многих ремеслах должен еще прослужить пять лет в качестве подма­стерья. В течение этого времени он называется компаньоном, или товари­щем своего мастера, а самый срок называется товариществом, или ком-паньонажем.

В Шотландии нет закона, устанавливающего всеобщий срок учениче­ства. В различных ремеслах этот срок неодинаков. Когда он продолжите­лен, он может быть сокращен уплатою небольшого взноса. Точно так же в большинстве городов за весьма незначительную сумму можно приобре­сти право вступления в любой цех. Ткачи полотна и парусины, главных производств в стране, а также все другие подсобные ремесленники, ка­ковы колесники, шпулыцики и пр., могут заниматься своим ремеслом в любом городе с цеховым устройством, не уплачивая никакого взноса. Во всех цеховых городах каждое лицо имеет право продавать мясо в уста­новленный законом день недели.

Обычный срок ученичества в Шотландии ограничивается тремя го­дами даже в некоторых очень сложных ремеслах, и вообще я не знаю другой страны в Европе, где цеховые постановления были бы менее стес­нительны.

Самое священное и неприкосновенное право собственности есть право на собственный труд, ибо труд есть первоначальный источник всякой соб­ственности вообще. Все достояние бедняка заключается в силе и ловкости его рук, и мешать ему пользоваться этой силой и ловкостью так, как он сам считает для себя удобным, если только он не вредит своему ближ­нему, значит прямо посягать на эту священнейшую собственйость. Это представляет собою явное посягательство на законную свободу как самого работника, так и тех, кто хотел бы нанять его. Такие ограничения пре­пятствуют рабочему работать так, как он считает выгодным, а остальным людям — нанимать тех, кого они хотят. Судить о том, пригоден ли рабо­чий для работы, можно смело предоставить разумению самих нанимате­лей, которых это больше всего касается. Преувеличенная забота законо­дателя о том, чтобы они не нанимали неподходящих работников, очевид­но, столь же неуместна, сколько стеснительна.

Институт продолжительного ученичества не может дать никакой гарантии того, что в продажу не будут часто поступать плохо изготов­ленные изделия. Последнее происходит обычно в результате обмана, а не благодаря неумению, продолжительное ученичество не может гаранти­ровать от обмана. Для предупреждения этого необходимы совершенно иные меры. Проба на серебряных изделиях и клеймо на полотне и шер­стяной материи дают покупателю гораздо большую гарантию, чем любой статут об ученичестве. Покупатель обыкновенно обращает внимание на наличность пробы или клейма, но никогда не считает нужным осведом­ляться, отбыл ли семилетний срок ученичества работник, изготовивший эти предметы.

Институт продолжительного ученичества отнюдь не имеет тенденции подготовлять молодежь к промышленному труду. Подмастерье, работаю­щий поштучно, наверное, будет очень трудолюбив, поскольку он получает выгоду от своего старания. Ученик, наверное, будет ленив, и почти всегда так и бывает, потому что у него нет непосредственного интереса не быть ленивым. В более грубых профессиях приятность труда состоит исключи­тельно в вознаграждении. Чем скорее данное лицо сможет получить вознаграждение за свой труд, тем скорее оно, наверное, почувствует вкус к труду и привычку к работе. Юноша, естественно, приобретает от­вращение к труду, если в течение продолжительного времени он не по­лучает от него никакой выгоды. Мальчики, отдаваемые в ученики общест­венными благотворительными учреждениями, обыкновенно отдаются на более продолжительный срок, и, по общему мнению, из них выходят очень ленивые и негодные работники.

Ученичество было вообще неизвестно древним. Взаимные обязатель­ства мастера и ученика занимают значительное место во всех современ­ных законодательствах. Римское право совершенно умалчивает об этом. Я не знаю ни одного греческого или латинского слова (мне кажется, я смело могу утверждать, что таких слов в этих языках не существует), выражающего то понятие, которое мы ныне связываем со словом учениче­ство, т. е. понятие работника, занятого трудом какой-либо профессии в пользу мастера в течение определенного количества лет при условии, что мастер обучает его данной профессии.

Продолжительное ученичество вообще не нужно. Специальности, стоящие гораздо выше обычных ремесел, например, изготовление кар­манных и стенных часов, не знают таких секретов, чтобщ требовалось долгое обучение. Конечно, первоначальное изобретение этих прекрасных механизмов и даже некоторых из инструментов, употребляемых при из­готовлении их, было плодом глубокой мысли и продолжительного вре­мени, и его справедливо следует считать одним- из самых счастливых ре­зультатов человеческой изобретательности. Но после того, как они были изобретены и хорошо поняты, вряд ли требуется более нескольких недель для объяснения во всех подробностях молодому работнику, как пользо­ваться этими инструментами и как изготовлять эти механизмы. Пожалуй, достаточно даже для этого и нескольких дней. В простых механических ремеслах, безусловно, достаточно нескольких дней. Правда, даже в самых простых ремеслах сноровка приобретается только в результате продол­жительной практики и опыта. Но молодой работник будет практиковаться с гораздо большей старательностью и вниманием, если с самого начала он будет работать в качестве подмастерья, получая плату¹ пропорцио­нально той небольшой работе, которую он сумеет выполнить, и уплачивая в свою очередь за материалы, которые ему случится испортить в силу своей неловкости и неопытности. При таких условиях его обучение, по общему правилу, было бы более успешно и во всяком случае менее про­должительно и не так дорого. Конечно, при таком порядке терял бы ма­стер. Он терял бы всю ту заработную плату ученика, которая теперь остается у него в кармане за все семь лет обучения. В конечном счете, может быть, терял бы и сам ученик. В ремесле, которому так легко об­учиться, у него было бы больше конкурентов, и его заработная плата, когда он становился бы взрослым рабочим, была бы ниже, чем в настоя­щее время. То же самое усиление конкуренции уменьшало бы прибыль мастера, равно как и заработную плату рабочих. Теряли бы все ремесла, все искусства, все профессии. Но выиграло бы население, ибо труд всех ремесленников сделался бы много дешевле.

Все цехи и большая часть цеховых правил были учреждены именно для того, чтобы посредством ограничения свободной конкуренции, кото­рая необходимо приводит к падению цен, а следовательно, и заработной платы и прибыли, предотвратить такое падение. В прежние времена во многих частях Европы для учреждения цеха не требовалось никакой иной власти, кроме городских властей того места, в котором они учреждались. Правда, в Англии требовалась также хартия от короля. Но эта королев­ская прерогатива, по-видимому, была установлена скорее в целях вымога­тельства денег от подданных, чем в интересах ващиты общественной свободы от таких притеснительных монополий. По-видимому, такого рода хартии охотно давались по уплате определенной суммы королю; и когда представители того или иного вида ремесла или торговли считали нуж­ным выступать в качестве корпорации, не имея на то хартии, такие неза­конные гильдии, как их называли, не всегда распускались, их лишь за­ставляли платить в пользу короля ежегодно определенную денежную сумму за разрешение пользоваться узурпированными ими привилегиями '. Непосредственный надзор за всеми цехами и издаваемыми ими прави­лами, которые они считали нужным устанавливать для урегулирования своих дел, принадлежал управлению города, в котором они устанавлива­лись; и меры воздействия по отношению к ним, если они предпринима­лись, исходили не от короля, а от более обширной корпорации, частью или членами которой они сами являлись.

Управление городами, в которых существовали цехи, находилось во­обще в руках торговцев и ремесленников, и, очевидно, в их интересах было противодействовать тому, чтобы рынок был переполнен, как они обыкновенно выражаются, изготовляемыми ими продуктами, а это зна­чит, что они в действительности заинтересованы были в постоянном недоснабжении рынка. Каждая группа ремесленников и торговцев стре­милась установить ограничения, ведущие к этой цели, и, поскольку это допускалось, была готова согласиться, чтобы всякая другая группа де­лала то же самое. В результате подобных ограничений каждая группа, правда, должна была покупать все нужные ей товары от другой группы в пределах того же города по более дорогой цене, нежели за пределами города. Но возмещалось это тем, что каждая из них могла продавать свои товары настолько же дороже и, следовательно, столько же выигры­вала, сколько теряла. Таким образом, в торговых сделках различных групп городского населения между собой ни одна из них не теряла бла­годаря таким указанным ограничениям. Но в своих сделках с деревней все они выгадывали, а ведь именно торговля с деревней главным образом обогащает города.