Взаимоотношения власти и церкви.

Средневековье – эпоха глубокой религиозности людей, и XVI век не является исключением. В стране господствовало представление о справедливом царе – батюшке, который всегда защитит свой народ, который всегда прав, ибо послан Богом на землю для справедливого суда. Во всех бедах, происходящих в стране, народ винил бояр, которые царскую власть попирают и не исполняют веления Божьего. Еще с XV века великий князь пытался обеспечить себе опору в стране посредством тесной связи с церковью. Верующие люди не хотели идти против воли Божьей и беспрекословно подчинялись любому церковному повелению, поддерживающему власть. Царь в сознании крестьян являлся наместником Бога на земле. Религиозное сознание людей не позволяло противиться царю.

Сами же отношения царя и церкви складывались не просто. Изначально царь поддерживал все церковные направления, но в дальнейшем стал ограничиваться невмешательством церкви в политические дела. Являясь глубоко набожным человеком, Иван временами доходил до кощунства в отношении священнослужителей.

Напуганному пожарами в Москве молодому Грозному явился его советник на определенный период. «В это ужасное время, как рассказывает Курбский, явился во дворец какой-то удивительный муж, именем Сильвестр, саном иерей, родом из Новгорода, приблизился к Иоанну с поднятым угрожающим перстом и возвестил ему, что суд Божий гремит над головой царя»¹⁰⁶. Благодаря такой личности, как Сильвестр, в стране установилось затишье. Царь покаялся, стал смиренен, как бы переродился. «Потом для духовного совета и спасения души взял я попа Сильвестра, думая, что он, предстоя у престола владычного, побережет души своей»¹⁰⁷, - писал царь Курбскому в своем первом послании.

Значение Сильвестра в жизни царя велико, ибо в следующие годы ни одно решение Ивана не было принято без участия иерея. «Ему удалось внушить царю мысль, что один он слаб и беспомощен и что, лишь слушая благие советы, может он рассчитывать на долголетнее и беспечное царствование»¹⁰⁸.

В сознании Ивана была крепка мысль о разделении духовных обязанностей и правленческих. Так, обличая в письме Курбскому иерея, царь писал, что Сильвестр «вместо духовных, стали заниматься мирскими делами»¹⁰⁹ совместно с Адашевым. Грозный всячески отвергает возможность повиновения царя священнослужителю. «Кто же, кроме тебя, будет говорить такую нелепость, что следует повиноваться попу?»¹¹⁰. Царская власть для Ивана – единолична. Грозный царь не допускал возможности стороннего влияния на свои действия.

Царь видел, что зачастую церковь действует на людей не кротостью, но жесткими мерами, чаще наказаниями. Это распространялось и на тех, кто сочувствовал и проявлял кротость к еретикам. Царь об этом писал Курбскому в своем первом послании: «И во отрекшихся от мира наказания, аще и не смертию, но зело тяжкая наказания, колми же паче в царствие подобает наказанию злодейственным человеком бытии»¹¹¹. Иван резко отрицательно относился к стяжательству монастырей. В его понятии духовность не должна была перекликаться с желанием наживы. Искренне верующий, царь осуждал монастыри за то, что они погрязли в мирских делах. Монастырь – некое сообщество, где все равны. «Ведь когда люди равны, тут и братство, а коли не равны, какому тут быть братству?»¹¹². Не материальные ценности, а духовные должны быть основой монастыря. «Монастыри поддерживаются благочестием и не оскудевают»¹¹³. В укор монахам Кирилло – Белозерского монастыря Иван приводит многие примеры бесчинств, которые учиняют иноки. Порой доходило до того, что чернец не знал своей миссии в храме. Царь описал разговор с одним монахом: «Затем я расспрашивал его о жизни в монастыре, и он стал говорить невесть что, и оказалось, что он не только не знает иноческой жизни и одежды, но вообще не понимает, что такое чернецы, хочет такой же жизни и чести, как в миру»¹¹⁴. Иван выступает категорически против мирских мыслей монахов. «Надо молиться на четках не по скрижалям каменным, а по скрижалям сердец человеческих! Я видел, как по четкам матерно бранятся!»¹¹⁵.

В 1551 году церковный собор утвердил новый судебник. «На соборе были также зачитаны царские вопросы, составленные Сильвестром и проникнутые нестяжательским духом»¹¹⁶. Сторонники иосифлянства в штыки восприняли попытку сокращения их земельных владений. «Митрополит Макарий, сославшись на такие фальшивки, как грамота римского императора Константина («Константинов дар»), ярлык хана Узбека, якобы выданный митрополиту Петру, и др., дал понять, что церковные иерархи всеми средствами будут противиться поползновениям «земного царя» покуситься на собственность служителей «царя небесного»¹¹⁷. Попытка улучшения финансового положения за счет секуляризации монастырской и церковной собственности не привела к успеху. Более того «ход Стоглавого собора показал, что чисто церковная идеология не могла удовлетворительно справиться с задачей теоретического обоснования самодержавия, более того, она даже приходила в некоторый конфликт с ним»¹¹⁸.

Огромную роль сыграл собор против еретиков в 1554 году. «Именно с созывом собора и его деятельностью следует, вероятно, связывать окончательное превращение Ивана IV в того защитника православия и чистоты православного учения, каким он выступает в свидетельствах последующих лет»¹¹⁹. С тех пор Иван ревностно оберегал церковные устои, проводил время в молитвах и беседах о лучшем устройстве государства.

В марте 1553 года царь заболел. Возможной кандидатурой на роль нового царя становился Владимир Андреевич Старицкий. Среди бояр возникли разговоры, кто же займет трон: сын Ивана или же двоюродный брат царя. Выздоровев, царь расправился с боярами, нежелавшими присягать его сыну. Стало падать и влияние Сильвестра, поддержавшего удельного князя. «Весной 1560 года холодность государя к Сильвестру обнаружилась полностью»¹²⁰. Иван объяснил это тем, что иерей «восхитился властию и начал совокупляться в дружбу (составлять себе партию), подобно мирским»¹²¹. Царь начал окружать себя новыми людьми: Басмановыми, Вяземским, Малютой Скуратовым.

Иван постоянно выступал в конфликте с церковью. С одной стороны у него была попытка секуляризации церковной земли, что привело к разгрому нестяжателей. С другой же стороны церковь выступала против прямого насилия, против зверств, разбоя, творившихся во времена опричнины

Зимой 1565 года появился новый аппарат исполнительной власти – опричнина. С этого времени начинаются одни из самых темных страниц истории царствования Ивана Грозного. Опричники убивали, грабили, насиловали, оставаясь безнаказанными. Так царь хотел уничтожить боярскую оппозицию, так хотел установить свое самодержавие. «Опричнина явилась учреждением, которое должно было ограждать личную безопасность царя»¹²². Грозный хотел «истребить крамолу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно в боярской среде»¹²³. Опричнина получила значение политического убежища, куда хотел укрыться царь от своего крамольного боярства.

После отстранения Сильвестра от дел Иван выбрал митрополитом игумена Соловецкого монастыря Филиппа, славившегося своим благочестием. Новый митрополит отговаривал царя от опричнины, но Грозный был непреклонен. Предположения бояр, что за дерзость перечить царю Филипп попадет в опалу не оправдались. «Была написана грамота, в которой сказано, что новый избираемый митрополит дал слово архиепископам и епископам не вступаться в опричнину государеву и не оставлять митрополию под тем предлогом, что царь не исполняет его требования и запретил ему вмешиваться в дела мирские»¹²⁴. Таким образом царь фактически закрепил невмешательство митрополита в управленческие дела.

Обвинения Филиппа привели к ярому противостоянию между царем и митрополитом. Вскоре Филипп был позван на суд, где обвиняемый произнес речь, что лучше «умереть невинным мучеником, чем в сане митрополита безмолвно терпеть ужасы и беззакония сего несчастного времени. Твори, что тебе угодно!»¹²⁵. Царь мог врываться во время службы в храм с оружием наголо. «Что тебе, чернцу, до наших царских советов дело. Того ли не веси, мене мои же хотят поглотити…»¹²⁶, - отвечал царь митрополиту на его попытки возразить.

Борьба за политическое преобладание между церковью и самодержавной властью велась неравными силами. «Царь ради противопоставления монастырей-вотчинников высшей церковной иерархии — митрополиту и епископату вернулся к практике широкой раздачи и восстановления иммунитетных привилегий монастырей, отмененных во времена Избранной рады»¹²⁷. Митрополиту он в отличие от Владимира Старицкого не давал ни одной жалованной грамоты. Ранее была отменена подсудность монастырских властей в светских делах митрополиту и епископам, что сокращало круг возможного воздействия митрополита на монастырские владения.

В 1568 во время следствия по делу И. П. Федорова, митрополит просил монарха прекратить казни: «Отнюду же солнце в небеси, несть се слышано благочестивым царем свою им державу возмущати». «В сознании соловецкого монаха-книжника компромисс властей по поводу опричнины оказался несовместимым с биографией святого мученика, принявшего смерть в борьбе с проявлениями опричниной политики»¹²⁸. Таким образом, Филипп нарушил обещание, данное при своем избрании как митрополита. . Слова митрополита против установившегося режима навлекли на него беду: на одной из служб в Успенский собор ворвались Басманов с опричниками. Басманов зачитал приказ, по которому митрополит лишался своего чина. Прямо там же с него была сорвано одеяние, и, облаченный в бедную ризу, Филипп был отвезен в монастырь, где вскоре был задушен. «Опала Филиппа сопровождалась почти полным «перебором» церковных иерархов, как его сторонников, так и противников»¹²⁹. Этот процесс включения «церкви в бюрократический аппарат государства»¹³⁰ был завершен лишь во второй половине XVII — начале XVIII в.

Как результат, опричнина не привела к поставленной цели. Опричники «ставились не на место бояр, а против бояр, они могли быть по самому назначению своему не правителями, а только палачами земли»¹³¹. В этом состояла политическая бесцельность опричнины; «вызванная столкновением, причиной которого был порядок, а не лица, она была направлена против лиц, а не против порядка»¹³². В этом смысле и можно сказать, что опричнина не отвечала на вопрос, стоявший на очереди.

Власть и церковь активно противостояли друг другу, отстаивая свое. Иван, в стремлении сделать свою власть полностью безграничной, сначала ограничивал церковь, а затем и вовсе не считался с ней. Церковь в свою очередь пыталась противостоять Грозному, и митрополит Филипп активно выступал против складывающегося политического строя в стране. Невозможность найти компромисс и привела к отстранению митрополита, церкви от политических дел в стране.

Личность Ивана тем загадочна, что являясь искренне верующим человеком, он мог кощунствовать в церкви. Его раскаяния были недолгими, и вскоре царь вновь приступал к разбою. Видя церковь как одну из своих главных оппозиций, царь пытался пресечь на корню все возможные антиправительственные выступления со стороны духовенства. Отстранением митрополита, казнями эта цель была достигнута – отныне царь, не интересуясь мнением церкви, творил свои дела.