Римское право о проблемах усыновления и попечительства

Во II в. до н. э. — II в. н. э. оформилась правовая система, ставшая классической основой для современ­ных правовых положений — так называемое римское право. В нем существовал и ряд статей, прямо или кос­венно касавшихся проблем призрения.

I. Усыновление.

Усыновление как таковое могло совершаться в двух видах, в зависимости от его целей. В случае, если целью было получение наследника при отсутствии детей, то в древности усыновление совер­шалось на народных собраниях в присутствии особого должностного лица (понтифика), усыновителя и усы­новляемого. По расследовании обстоятельств усынов­ления и при удостоверении в согласии обоих заинте­ресованных лиц, понтифик предлагал собранию под­твердить усыновление.

Римский писатель Авл Геллий (II в.) привел по это­му поводу следующую фразу: «Пожелайте и прикажи­те, квириты, чтобы Луций Валерий Луцию Тицию стал сыном по закону и праву так, как если бы был рожден от этого отца и матери фамилии, и чтобы в отношении него была власть жизни и смерти, как у отца в отноше­нии сына. Об этом так, как я сказал, прошу вас, квири­ты».

Таким образом, усыновление совершалось в виде общественного узаконения. Одна­ко в связи с тем, что усыновляемый располагал права­ми наследства, должны были быть выполнены некото­рые условия.

Во-первых, могли быть усыновлены толь­ко те лица, которые имели право участвовать в народных собраниях (свободные граждане); во-вторых, не подлежали усыновлению женщины и несовершен­нолетние. Кроме того, усыновителем мог стать только свободный гражданин — мужчина. Впоследствии усы­новление стало совершаться «но рескрипту императо­ра», который мог позволить усыновлять и несовершен­нолетних.

Более сложная форма усыновления ис­пользовалась для привлечения дополнительной ра­бочей силы в семью. В этом случае совершалась троекратная фиктивная продажа члена семьи «в раб­ство». Вначале отец усыновляемого продавал его како­му-нибудь постороннему доверенному человеку, а тот тотчас отпускал сына на волю. Затем следовали вторая продажа и повторное освобождение на волю. Наконец, осуществлялась третья продажа, после которой сын уже был формально свободен от уз, связывавших его со своей семьей, но третьего отпуска на волю не производилось и сын пока считался собственностью дове­ренного лица.

Именно тогда выступало лицо, желавшее усыно­вить, и предъявляло формальное обвинение против доверенного лица, после чего судья передавал усынов­ляемого усыновителю. В данном случае возможно было усыновление и женщин, и несовершеннолетних.

II. Опека и попечительство.

Во всяком обществе могут оказаться лица, имею­щие права («правоспособные»), но не обладающие достаточной степенью разумения и зрелостью воли для самостоятельного управления своими делами («неде­еспособные»). К последним по римскому праву отно­сились несовершеннолетние и безумные; таковыми же являлись, согласно старым воззрениям, женщины; наконец, таковыми же признавались и расточители.

Если все эти лица находились под чьей-либо се­мейной властью, то особого вопроса об их охране не возникало. Во-первых, согласно римскому праву, ни­какого своего имущества они не имели, вовторых, они находили «естественную» охрану в лице главы семей­ства. Иное дело, если они таковой есте­ственной семейной охраны не имели. Тогда для права возникал вопрос об организации для них искусствен­ной защиты, о создании своеобразного суррогата семейной охраны. Именно этой цели и служил оформ­ленный в римском праве институт опеки и попечитель­ства. На протяжении истории Древнего Рима данный институт постепенно видоизменялся и усложнялся.

Так, в древнейшее время, когда еще были сильны родовые связи, опека над недееспособными лицами составляла дело родственников, причем тогда в инсти­туте опеки на первом плане стоял вопрос не о заботе над подопечным, а о заботе об его имуществе в инте­ресах его ближайших наследников. Именно для этих последних, в конечном итоге, оказывалось крайне важ­ным, чтобы то имущество, которое может впоследствии дойти до них в порядке законного наследования, не оказалось в руках безумного, малолетнего и т.п., не было растрачено или расхищено. Вследствие этого, опека имела характер некоторой предварительной ох­раны возможного в будущем наследства, и данная идея выражалась во всем функционировании опеки.

Прежде всего, порядок призвания к опеке совпа­дал с порядком призвания к наследованию, то есть естественным опекуном становился ближайший на­следник. Причем наследование определялось только в рамках агаатического родства, а естественным опеку­ном являлся ближайший агнат (агнатическое род­ство — это не родство вообще, а лишь имеющее значе­ние по гражданскому праву кровное родство, ограни­ченное членами семейства, происшедшими от лиц мужского пола, или усыновленные ими. Например: братья и сестры суть агнаты, но дети сестры в их число уже не входят).

Однако уже в Законах XII таблиц данное правило было изменено, и глава семейства мог по завещанию изменить этот законный порядок и назначить для сво­их малолетних или слабоумных детей какого-либо ино­го опекуна («Если отец семейства узаконит опекунство в отношении своих дел, то это будет правом»). В таком случае возникала возможность несовпадения опекуна с ближайшим наследником опекаемых; то есть, подоб­но тому, как завещатель мог лишить своего законного наследника ожидаемого им наследства, так же точно он мог лишить его и права опеки.

Опека первоначально являлась не обязанностью, а правом опекуна, тем самым ставя последнего во вла­стное положение по отношению к опекаемому и его имуществу. Так, отмечалось, что опека составляет со­бою «силу и власть в отношении личности ребенка для надзора за тем, кто вследствие малолетства платить не может».

Однако постепенно элементы обязанности, заботы все более и более выступали на первый план, и поло­жение опекуна коренным образом менялось: самые его права уже становились лишь средством для выполне­ния лежащей на нем обязанности. Таким образом, ви­доизменялась и основная цель опеки: не охранение своих возможных в будущем прав на наследование, а забота о чужих правах. Именно поэтому уже к началу новой эры в римском праве опека обозначалась не как право, а как «бремя, обременение», «общественная повинность».

При этом опека становилась общественной повин­ностью в двояком смысле. Прежде всего, в этом опре­делении заключалась идея о том, что опека в смысле заботы о лицах, которые сами о себе позаботиться не могут, есть общая обязанность государства. Данная мысль совершенно чужда старому, архаическому пра­ву, по которому, если у малолетнего или безумного не было ни опекуна по закону (вследствие отсутствия род­ственников), ни опекуна по завещанию, то он оставался вовсе без опеки, так как не было лиц, которые имели бы на нее право. Однако уже в начале II в. до н. э. данная ситуация коренным образом изменилась, а в указан­ных случаях опекуны назначались магистратами при участии народных трибунов. Таким образом, опекуна­ми могли уже становиться лица, назначенные государ­ством и не имевшие никаких родственных связей с опекаемым. Вместе с тем, постепенно усиливался и контроль государства над деятельностью опекунов. Во многих случаях они должны были испрашивать разре­шения на те или иные действия в отношении опекае­мых у местных властей. Опекунские дела разрослись настолько, что сделались специальной компетенцией консулов, а в провинциях — органов муниципального

управления. Последние также несли ответственность перед опекаемым за плохое управление рекомендован­ных ими опекунов.

В другом отношении опека превратилась в обще­ственную обязанность и отдельных граждан. Если рань­ше опекунство составляло право, от которого каждый мог свободно отказаться и которое можно было свобод­но «переуступить», то теперь оно стало обязанностью, освобождения от которой можно было просить только при наличии уважительных причин. Таким образом, сама сущность и правила опеки приобрели в импера­торском Риме примерно тот же вид, какой они имеют и в современном праве.

Римское право исстари различало два вида опеки: собственно опека и попечительство, хотя принципиальной разницы между функциями опекуна и попечителя (куратора) нет. В то же время роль опекуна или попечителя могла толковаться раз­лично, в зависимости от характера недееспособности, послужившей основанием для учреждения опеки.

Если недееспособность являлась полной (малолет­ний, безумный), тогда опекун или попечитель имел право заменить подопечного и самостоятельно вести его дела. Если же недееспособность являлась лишь частичной (несовершеннолетний, расточитель), тогда роль опекуна сводилась к подкреплению действий опекаемого в совершении отдельных имущественных актов.

Конечно же, в случае, когда опекуну приходилось полностью заменять опекаемого, возникала опасность бесконтрольности действий первого. В древнем праве Рима не было представительства при заключении сде­лок, то есть возможности заключения сделки одним лицом от имени и на счет другого. Вследствие этого, опекун или попечитель обыкновенно заключал сделки на свое имя и лишь затем (например, по достижении малолетним определенного возраста) переносил все приобретенные права на подопечного.

Так же первоначально опекун не был ничем огра­ничен в своей деятельности: он мог заключать всякие сделки, мог продавать вещи опекаемого, закладывать его имущество и т. п. Такие права создавали оазу дли злоупотреблений и расхищения имущества опекаемо­го недобросовестным опекуном. Средств для защиты интересов опекаемого было лишь два: возбуждение кем-либо уголовного преследования против подозри­тельного опекуна, которое могло привести к его отстра­нению, и возбуждение иска по окончании опеки, одна­ко, если опекун к тому времени умирал, то иск не мог быть предъявлен против его наследников.

Эти средства с течением времени были признаны недостаточными, и уже во II —I вв. до н. э. появилась возможность предъявления бывшим опекаемым новых исков в отношении опекуна или попечителя. Во-пер­вых, по окончании опеки опекаемый мог потребовать отчета от опекуна и возмещения возможных убытков не только от него самого, но и от его наследников, причем не только в случае растраты имущества, но и в случае нерадивости или бездеятельности. Во-вторых, по окончании опеки опекун мог потребовать от бывше­го опекаемого уплаты понесенных им расходов, но вознаграждения непосредственно за ведение опеки римское право не предусматривало.

Далее, для лучшего обеспечения интересов опека­емых к этим искам присоединились дополнительные средства. Входит в обычай требовать от опекуна при самом вступлении его в должность обеспечения; кро­ме того, уже в период империи признается законная ипотека опекаемого на все имущество опекуна (то есть возможность возмещения убытков, понесенных опека­емым, за счет залога имущества опекуна для получе­ния ссуды).

Однако все эти средства могли оказаться недей­ственными при имущественной несостоятельности опекуна. Именно поэтому усиливавшаяся забота госу­дарства об интересах опекаемых приводит к появле­нию различных ограничений самой деятельности опе­куна. Раньше всего закон запретил опекунам акты дарения. По сенатскому постановлению от 195 г. зап­рещалось отчуждать сельскую недвижимость опекае­мого без разрешения властей. В результате роль опе­куна постепенно свелась к роли простого хранителя 09

имущества и к ведению самых неотложных текущих дел опекаемого.

В зависимости от объекта опеки выделялись и ее различные формы: