Раздел 2

Человек в повседневности

О.А. Хомякова

Отражение религиозного мировоззрения в одежде прусских женщин XII – XIII веков

I. Символика культовых воззрений может быть рассмотрена как определенная система, выражающая многогранный взгляд на мироустройство. Являясь частью материальной культуры, быта, одежда несла в себе определенный набор символов, ведь одной из важнейших ее функций являлась защита человека от враждебного окружающего мира, потусторонних сил. Б.А. Рыбаков называл одежду системой защиты от упырей и навий, варьирующейся лишь в изобразительных средствах [17, с. 521].

Аналогичный вывод был сделан недавно относительно орнаментов, украшавших различные артефакты древностей культуры эстиев и пруссов в I – XI веках нашей эры [12, с. 267]. Однако можно усомниться в самой постановке вопроса. Возможно, одежда несла в себе только элемент красоты. Здесь можно рассуждать следующим образом: действительно, вся жизнь человека в дохристианский период истории была наполнена строго рациональными действиями, направленными на то, чтобы выжить; следовательно, любое ее выражение несло на себе отпечаток функциональности. Помимо прямого своего предназначения – защиты тела человека от холода и жары, определения социального положения индивида в обществе, одежда еще выполняла и функцию сакральной защиты от неведомых ему сил природы, что доказывается даже на примере современных народов Африки, Америки, Океании, сохраняющих черты традиционной культуры и веры своих отцов.

Данная проблема очень сложна для изучения, так как все интерпретации – это в основном умозрительные заключения исследователей. Однозначно могут трактоваться только зооморфные символы. Остальные – лишь на уровне догадок. Правда, новейшие археологические исследования в Калининградской области дают убедительные подтверждения тому, что геометрическая оппозиция «центр – границы/периферия», существовавшая в композиции местных орнаментов на протяжении всего I тысячелетия нашей эры, оставалась постоянной и, соответственно, отражала не столько эстетические воззрения пруссов (красота не терпит норм), сколько их религиозные каноны [10, с. 283].

Необходимо отметить, что в декоративном искусстве пруссов изображение животных не является широко распространенным. Существует мнение, что это связано с существовавшим табу на подобные изображения [10, с. 79]. Однако следует учитывать, что довольно многочисленные изображения животных у западных балтов были на пальчатых фибулах (до начала VIII века, что связаны с деятельностью этнически небалтского населения Мазурского Поозерья) и (вплоть до XV века) на предметах конского снаряжения, изготовлявшегося в основном северогерманскими мастерами. Известны и изображения козлов, туров на оружии – это целая серия топориков, в том числе топорик из Варген [14], навершие рукояти меча из Альтвелау, где изображены козел и еще одно животное (волк либо кабан) (раскопки А.А. Валуева). Правда, эти изображения соответствуют возрождённому под властью Ордена стилю Гландо, связанному с традициями искусства викингов [13, с. 163].

Следовательно, можно предположить, что было не табуирование, а ограничение на зооморфные изображения, – другими словами, своего рода узкий регламент животных, используемых для изображения.

Другая сложность в изучении культовой символики – отличие логики мифологического мышления от логики бытовой, то есть невозможность трактовки с позиции здравого смысла.

II. Одежду прусских женщин «позднеязыческого периода» (XII – XIII ве­ка) можно представить следующим образом.

Основа – длинная белая льняная рубаха. В качестве повседневной одежды носили простую рубаху, подпоясанную поясом – шнуром из лыка. Вокруг шеи рубаха обшивалась полоской, вышивалась. Ворот скалывался бронзовой или серебряной застежкой. Застежкой же скалывался на груди наброшенный на плечи платок (покрывало типа виллайне). Возможно, он украшался разноцветными нитями, по краям бахромой, обшивался полоской или бронзовыми бляшками.

Наиболее распространенными являлись подковообразные застежки, но в хождении были и пластинчатые. Подковообразные фибулы имели большое разнообразие форм: с утолщенными или спирально завёрнутыми концами, с концами в виде головки мака, с зооморфными окончаниями, крестовидными головками.

Шея с XII века украшалась ожерельями и колье из цветных бусин и бронзовых подвесок, а также гривнами.

В XIII веке встречаются геометрически богато украшенные браслеты: пунктирными линиями, образующими прямоугольники, образцы крестов, круги, маленькие треугольники и ромбы. Редкие браслеты, являющиеся заимствованием с правобережья Немана, представляли собой пластину с окончанием в виде головы змеи (дракона?) [4, c. 179].

Наиболее полно по данным захоронений представлен женский убор, поскольку женщину хоронили в свадебном уборе со всеми оберегами. Свадьба как уход девушки из-под покровительства родного дома, своих дедов-предков в чужую семью жениха всегда была обставлена бесчисленным количеством обрядов, заклинаний, особых деталей одежды [17, с. 542].

III. Обычно самое большое количество украшений женщины носили на шее, около ворота. По-видимому, это связано с тем, что шея считалась наименее защищенной частью тела, поэтому там находилось столько амулетов и оберегов. Амулеты носили и на груди, около сердца, а также в «калите» у пояса. Украшение предплечий и бедер с помощью вышивок на предплечьях рукавов символизировало ниву, возделываемую руками. Аграрная символика, идея земли: изображение небольших растений, идеограммы земли – наблюдаются и на браслетах, и на подоле одежды. Такая часть убора, как кольца и перстни, возможно, связана со свадебной символикой.

Подобная интерпретация основных элементов убора восточнославянских женщин представлена Б.А. Рыбаковым [17, с. 519, 520]. Не факт, но можно предположить, что символика балтской женской одежды означала примерно то же самое. Абсолютизировать данный постулат, однако же, было бы неверным. Для этого подробно рассмотрим элементы убора женщин.

1. Гривны. Характерными для данного периода являются крученые в два и более оборота гривны «die Totenkrone» [5, с. 89] со стилизованными головами змей на концах. Подобные украшения, как полагается, одевали два раза в жизни – на свадьбу и похороны [5, с. 89].

Пресмыкающееся, свернувшееся в спираль, – общечеловеческий символ. Змея у многих народов – божество «низа». Нередко мифический змей отождествляется с рыбой, что выражает представление о связи змеи и воды. О поклонении пруссов хтоническим существам свидетельствует Петр из Дусбурга: «…они всю природу почитали… солнце, луну и звезды, гром, птиц, также четвероногих, вплоть до жабы» [16, с. 51]. Известно, что лягушка обладает приписываемыми змее чертами хтонического (от гр. «хтонос» – земля) существа. В Западной Литве встречаются старинные намогильные памятники с изображением лягушки. Космогонический миф, утверждавший, что некогда, до возникновения суши, все покрывал океан, в котором обитало некое первичное начало в образе змея, можно найти в религиях народов почти всех континентов. В русских сказках, в мифологии древних майя, в поверьях североамериканских ин­дейцев змеи и ужи связаны с дождем. Орфей (Оrpheus) – «сын реки»; его имя образовано от оrphis «змея». В Ригведе Индра называется быком (т.е. бог земли), который поднялся из моря. В ряде индоевропейских названий моря звучит имя нео­литического бога земли: хеттское аruna, санскритское аrna сопоставляется с Ураном, Варуной, а праиндоевропейское *mar, mor, (море, озеро, болото) – с другими его именами, имеющими в корне m.r. У индейцев Перу выс­ший бог Виракоча, на статуэтке которого изображены змеи, тоже связан с водой – он поднялся из озера [6, с. 77].

Отношение к змее у многих народов двойственно (у славян «гад» –«гадать» = ворожить, но в то же время змей = лукавый = черт). Возможно, это выражение, с одной стороны, страха, с другой – уважения. У греков и литовцев, например, существовало представление о том, что в змеях живут души умерших.

У балтов змеи связываются с древом жизни или мира, под корнями которого они жили, в литовском археологическом материале змеи известны с железного века. Древо жизни – это философская система, в которой жили боги, люди, животные, она состояла из трех частей: вверху было недоступное небо; внизу – таинственные недра земли; стержнем являлось было гигантское древо, корни которого – в нижнем мире, ветви – в верхнем.

Крученая гривна символизировала извивающегося мирового змея, т. е. постоянное космическое движение – олицетворение вечности жизни.

2. Фибулы. Для XI – XIII/XIV веков В. Герте выделяет два типа фибул [1, с. 142]: в форме кольца и в форме диска-кольца. Оба типа разделяются соответственно на шесть и восемь подтипов [9, с. 24, 25]. Подковообразные застёжки имели открытые концы, свернутые в спираль, в форме гриба, шипа, иногда в форме головы животного, напоминающего сказочного дракона, или растения. Дракон – это морской владыка-змей. Мотив триплета и дракона, пронзенного мечом, – пожалуй, важнейший сюжет в индоевропейской мифологии («Тор в борьбе с Ёрмунгандом – мировым змеем»). В поэзии скальдов в «Песне о Хюмире» («Старшая Эдда») и в рассказе «Младшей Эдды» о приключениях Тора в стране великанов Утгарде или Ётунхейме рассказывается о попытке Тора – главного противника Ёрмунганда – поднять змея из океана. В последней битве («прорицание Вельвы», «Старшая Эдда») Тор и Ёрмунганд снова сражаются, Тор поражает змея, но сам умирает от его ядовитых укусов, успев сделать девять шагов [15, с. 211].

Дракона также отождествляют с волком [14, с. 180], о месте волка в прусской мифологии нет информации [14, с. 178], а для индоевропейцев культ волка известен еще с глубокой древности (в Греции – культ Аполлона Ликейского, у славян – с принятием христианства – это Святой Георгий).

Образ волка можно рассматривать как символ вождя воинской дружины, причем в коллективе общинников волк, как правило, обладает отрицательными качествами [7, с. 242]. В скандинавской мифологии в день гибели богов – Рагнарёк – чудовищный волк Фенрир пожирает царя богов Одина и приводит к гибели мир людей – Мидгард. «Большой зверь» (Фенрир) символизирует последнюю битву людей и богов с силами тьмы [8, с. 67, 68]. В сознании последних язычников Европы данная эсхатологическая трагедия сопоставлялась с решающим сражением между христианством и традиционными верованиями, происходившей в Скандинавии и Балтии в X – XIII веков [14, с. 178]. В Пруссии известен герб Натангии, на котором волк прыгает через куст цветущего боярышника.

Следует остановиться и на плетеных фибулах со стилизованной головой козла. Изображение козла считают символом жертвы, которая предназначалась богу-громовику (Перкуно), в данном случае это почитание бога через его атрибуты [14, с. 175].

Фибулы с разветвленными концами (заимствование у скальвов), трактуемыми как интерпретация растительного орнамента, который распространен и у других народов. Главный его элемент – «клин»/лилия, состоящая из двух отогнутых в стороны язычков и центрального язычка – листочка или почки, устремленного вверх. Боковые – это половинки прорастающего зерна, либо первые листья. Данный мотив символизирует момент зарождения жизни [17, с. 552]. Изображение растительного орнамента у пруссов связывается и с культом Перкуно, от которого зависело благополучие прусских земледельцев [14, с. 176]. Растительный орнамент подчеркивает аграрный характер культа.

3. Браслеты. Женские браслеты, за исключением экземпляров с окончаниями в виде голов змей, значение которых было рассмотрено выше, имеют геометрический орнамент в виде двойного зигзага. Возможно, это обозначение змеи или воды как взаимосвязанных символов [6, с. 81]. Зигзаг, волну можно видеть и у шейки сосудов. Вода – источник силы, с этим связано знахарское врачевание водой. Омовение – акт приобщения к божеству. Зигзаг также соотносится с женским полом. У концов браслетов есть изображения треугольников, что у многих народов символизирует мужское начало [6, с. 119]. Таким образом можно рассматривать данное сочетание как гармонию жизни, сочетание мужского и женского начал. Так как треугольники располагаются вершинами друг к другу, то соединяясь, концы браслета образуют косой крест – символ небесной мощи, бессмертия. Знак косого креста интерпретируется как знак-охранитель. В эпоху викингов косой крест непосредственно указывает на связь данного знака с культом бога-громовержца [14, с. 176].

Треугольники со штриховкой, находящиеся вдоль обоих краев браслета – растительность, орошаемая небесной влагой, идеограмма засеянного поля, что является символом земли, возделываемой руками, на которых браслеты и носились.

4. Подвески, амулеты, обереги. Известны подвески – зубы медведя в бронзовой оправе [1, с. 143]. Медведь – один из образов бога земли (у индейцев) – считался целителем. Изображение медведя у многих народов табуировалось. У славян медведь предстает как «лютый зверь» [17, с. 548].

Встречаются и подвески в виде круглых, удлиненных бубенчиков, которые могли выступать «погремушками», отпугивающими злых духов.

Необходимо упомянуть и подвески, прикрепляемые к платкам, покрывавшим голову [2, c. 162] в виде треугольника, значение которого рассмотрено выше, а также свастики, являющейся одним из наиболее распространенных символов в религиозной семантике народов мира, в декоре балтов она известна с V –VI веков. Концы свастик могут быть загнуты по направлению часовой стрелки и против нее. Свастика, как правило, означает солярный символ [11, с. 59 – 67). Крест, в том числе и свастика, – выражение идеи пространства, своеобразные географические координаты. Орнамент в виде свастики можно найти на разных частях одежды, на рукавах, подоле. К подолу также прикрепляли подвески в виде спиралей, несущих в себе все ту же идею солнца.

IV. Можно много говорить о том, как глубоко проникли религиозные верования в жизнь человека. Вся символика подчинена отображению системы мироустройства. Mногие символы изображались одновременно на разных частях убора. Гривна, символизирующая змею (т.е. символ подземного мира у головы), почти полностью закрывает шею от воздействия враждебных потусторонних сил в рамках маргинальных относительно христианства верований в силу вампиров [3, S. 496].

Знаки солнца, небесной сферы у подола, там, где одежда соприкасается с землей, говорят о взаимосвязи всех ярусов мира, об их зависимости друг от друга. Подобная тесная взаимосвязь, взаимопроникновение – попытка человека жить в согласии с окружающей средой, это означало, что в такой системе мироздания человек не являлся центром, которому подчинено все вокруг, он – такая же ее часть, как и остальное. Отсюда дуалистичность – страх и попытка охранить себя от злых сил – и в то же время глубокое уважение ко всем проявлениям природы. Вся символика орнамента в одежде прусских женщин пронизана идеей вечности жизни, ее неистребимости.