Часть II.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

ЭЛИТАРНЫХ ОРИЕНТАЦИИ

Глава 6. Элитарное как предмет психологического исследования

6.1. Элитарные ориентации в соотношении с близкими психологическими понятиями

Ранее мы уже показали, что для нас исходным поня­тием при рассмотрении элитарности (элитарных ориен­тации) было личностное и профессиональное самоопре­деление, понимаемое как поиск смысла в выбираемой деятельности, а также поиск смысла в самом процессе самоопределения. Элитарные ориентации и являются некоторой конкретизацией такого смысла (как возмож­ный вариант смысла). Поскольку в психологии важно показать, как в сознании конкретного субъекта отража­ется его представление о себе как представителе элиты или массы, то в самом общем плане психологическое определение элитарности можно представить следую­щим образом.

Элитарность — это ориентировка субъекта в условно выделенном индивидуальном пространстве ценностей и смыслов, соотносимых с представлениями о «лучшем, избранном, недоступном, загадочном, знаменитом», т.е. ориентировка в возможных идеалах самоопределения (ког­нитивная составляющая); это переживание своего несо­ответствия выделенным идеалам и смыслам развития, или же — чувство гордости за приближение к этим идеа­лам (аффективная, ценностно-мотивационная состав­ляющая), а также выбор элитарного идеала, построение и реализация путей к данному идеалу (стремление к конк­ретной ценности, сам процесс поиска смысла своего труда и всей жизни, ориентированного на данный идеал, т.е. дей­ственная, поведенческая составляющая).

Чуть ниже все эти составляющие элитарности будут конкретизированы, а пока следует разобраться, как со­относится такое понимание элитарности с другими близкими психологическими понятиями: лидерство, со­циальная стратификация, статус в группе, престиж, со-

98

циально-профессиональная идентификация, социаль­ная установка (аттитьюд), чувство собственной значи­мости, самоактуализация и самотрансценденция, ак­центуации характера (демонстративно-истероидный, конформный тип), клинические варианты проявления элитарности (паранойя, истерические характеры) и др.

В самом общем плане лидерство — это «отношения доминирования и подчинения, влияния и следования в системе межличностных отношений в группе» (см. Краткий психологический словарь, 1985. С. 162). В со­временных исследованиях лидерство рассматривается как «функция группы, реализация которой связана и с личностными характеристиками членов группы, и с па­раметрами ситуации», — отмечают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская (см. Основы социально-психологиче­ской теории, 1995. С. 172).

Как пишет А.В. Петровский, «лидер - это наиболее референтное для группы лицо в отношении совместной деятельности, некий общий для группы средний член межличностных отношений, оказывающий влияние на ее эффективность». Но вместе с тем лидер как личность «не оказывается предпочтительным и по критериям ре­ферентное™», т.к. «референтна здесь не личность, а по­ложение, статус, роль лидера, наделенного властными полномочиями безотносительно к личности, оказав­шейся носителем данной роли» (см. Петровский, Яро-шевский, 1998. С. 340—341). Сравнивая роли «лидера» и «социометрической звезды», А.В. Петровский указыва­ет, что лидер не всегда является «звездой» группы, т.к. не все лидеры способны быть «эмоционально-притягате­льными» так же, как и «звезды» далеко не всегда готовы занять доминирующее положение в группе (там же. С. 339).

Соотнося понятия «лидер» и «руководитель», Г.М. Андреева отмечает, что «лидерство есть чисто пси­хологическая характеристика поведения определенных членов группы», тогда как «руководство в большей сте­пени есть социальная характеристика отношений в группе, прежде всего с точки зрения распределения ро­лей управления и подчинения» (Андреева, 1998. С. 218).

Рассуждая о феноменах «лидерства» и «элитарно­сти», В.П. Демидов ставит важные для нас вопросы: чем элитарность отличается от родственного ей феномена лидерства? Возможен ли лидер среди элиты? И возмож-

99

на ли элита среди лидеров? В.П. Демидов рассматривает случаи, когда «один или несколько лидеров, теряя ли­дерский статус, приобретают качество члена элиты» (на­пример, коммунисты-лидеры рабочего движения после победы социалистических революций во многих странах часто превращались в «новую элиту», одновременно пе­реставая быть подлинными лидерами). «Таким образом, элитарность по своей сущности значительнее, чем ли­дерство, — пишет В.П. Демидов. — Если элитарность есть, то она может уничтожить, растворить в себе статус лидера, но не наоборот» (Демидов, 1997. С. 31).

В социологии социальная стратификация — это «рас­положение людей в статусной иерархии сверху вниз по четырем критериям неравенства: неодинаковые доходы, уровень образования, доступ к власти, престиж профес­сии»; сам термин «стратификация» позаимствован из геологии (вертикально расположенные слои земли...) (Кравченко, 1996. С. 95).

Элитарность — это осознание и переживание своего места в статусной иерархии, где за точку отсчета взяты наиболее высокие и труднодоступные социальные «страты» и «статусы».

Статус в группе (от лат. 8(аШ1 — стояние, положе­ние); в социальной психологии — «положение человека в системе межличностных отношений и мера его психо­логического влияния на членов группы» (Психологиче­ский словарь, 1983. С. 355).

Элитарность — это осознание и переживание своего статуса, опять же соотносимого с наиболее высокой и недостижимой для многих иерархической позицией. А в наиболее сложных вариантах элитарность — это осозна­ние и переживание выдающихся деяний, не вписываю­щихся в рамки отношения к данному человеку, опреде­ляемого конкретным статусом, например, положения непризнанного в данной группе гения или просто талан­та...

Престиж (от франц. —рге§и§е, первонач. — обаяние, очарование, в дальнейшем — авторитет, влияние, уваже­ние; от лат. — ргае511§шт — иллюзия, обман чувств) — «соотносительная оценка социальной роли или дейст­вия, социальной или профессиональной группы, социа­льного института, физического достоинства, психоло­гического качества и т.п., разделяемая членами данного общества или группы на основании определенной сис-

100

темы ценностей» (Философский энциклопедический словарь, 1983. С. 528).

Элитарность — несколько шире, чем престиж, т.к. может выходить за рамки ценностей данной группы, но может реализовываться и в рамках этих ценностей. На­пример, видный политический деятель, часто ассоции­рующийся с властной элитой, может совершать далеко не одобряемые многими общественными группами не «престижные» действия. Кроме того, элитарность — это не только реальное достижение чего-то вызывающего всеобщее уважение (престиж), но и идеальная устрем­ленность к этому, без реального достижения.

Социально-профессиональная идентификация (от лат. ШетлЯсасю — отождествление). В психоанализе — это «процесс, в результате которого индивид бессознатель­но или частично бессознательно, благодаря эмоциона­льным связям ведет себя (или воображает себя ведущим) так, как если бы он был тем человеком, с которым дан­ная связь существует»; в социальной психологии — это «отождествление индивидом себя с другим человеком, непосредственное переживание субъектом той или иной степени своей тождественности с объектом» (Психоло­гический словарь, 1983. С. 122).

Элитарность — это идентификация себя именно с лучшим объектом-образцом (реальным или воображае­мым)...

Заметим, что идентификация может рассматривать­ся как один из возможных вариантов пути к самосовер­шенствованию, например, идентификация себя с наи­более творческими и трагичными личностями. И, наоборот, идентификация может способствовать фор­мированию массового сознания, готовности человека быть манипулируемым. Как отмечает С. Московичи, любой вождь, «обольщая толпу, обольщает сам себя», «он действует в унисон с массами.., прежде чем поверг­нуть их и попытаться увлечь своей точкой зрения», и все это реализуется через «механизм идентификации» (Мо­сковичи, 1996. С. 182).

«Профессиональная идеология», которую, по словам Е.А. Климова, можно рассматривать как «систему утвер­ждений, находящихся вне категорий истины и направ­ленных на обоснование общественного положения, ста­туса, профессиональной или внутрипрофессиональной группировки или даже отдельного лица» (Климов, 1988.

101

С. 119). Е.А. Климов отмечает далее, что такого рода утверждения «не должны включаться в систему научного знания», хотя «часто оказываются в нее вписанными без оговорок». Например, утверждения, что психические явления «гораздо более сложные», чем явления, изучае­мые геологией и геодезией. Тем не менее Е.А. Климов признается: «Не исключено, что есть они (явления «про­фессиональной идеологии». — Н.П.) и в нашей книге» (Климов, 1988. С. 119). Примечательно, что само упоми­нание о «профессиональной идеологии» — это уже нача­ло научного анализа, ведь явление-то существует!

А. Менегетти описывает близкое к профессиональ­ной идеологии явление — «стереотип профессионального объединения», который «конфигурирует и предписывает поведение и отношения в рамках какого-либо обще­ственного института, закона, религии, любой обще­ственной группы» и который касается в основном пред­ставителей «свободных профессий» (Менегетти, 1996. С. 43). При этом отмечается, что «величие» или «ничто­жество» человека часто определяется тем, насколько «велика» или «ничтожна» социально-профессиональная группа или партия, с которой он себя соотносит, и что «наша изначальная сила, способность структурировать власть самозащиты, самоопределения безвозвратно уничтожается, когда мы связаны, рамками стереотипа, образующего вокруг нас своего рода клетку» (Менегет­ти, 1996. С. 44).

В случае элитарности можно говорить о профессио­нальном самоощущении и о «профессиональной идео­логии», подверженности социально-профессионально­му стереотипу, применительно к наиболее престижным видам деятельности. При этом сама элитарность как фе­номен общественной жизни все-таки шире, поскольку предполагает не только ориентацию на «стереотип» и «идеологию», но и на творческую и нравственную само­реализацию (как, например, у великих людей, обогатив­ших человеческую культуру).

Социальная установка (аттитьюд) как «отношение человека к различным социально значимым объектам — к окружающим людям, группам и социальным институ­там, к произведениям культуры, науки и искусства, к ви­дам и способам деятельности, к стилям жизни, к социа­льно значимым явлениям природы и т.п», рассматривае­мое «не как поведение, а как его предпосылка», «готов-

102

ность к реакции», при этом «аттитьюд регулирует дейст­вия прежде всего с точки зрения их направленности» (Магун, 1994/С. 156-158).

Рассматривая соотношение понятий «аттитьюд» и «аттракция», Л.Я. Гозман отмечает: «Специфической особенностью аттракции является именно то, что она представляет собой аттитьюд на единичный объект, на индивида, в отличие от обычно изучаемых аттитьюдов на некоторый класс объектов» (Гозман, 1987. С. 14). При этом сама аттракция рассматривается как «чувство од­ного человека к другому» (а значит, является «частным случаем в ряду эмоциональных явлений»), как «отноше­ние к другому человеку» (и в этом смысле она «принад­лежит к классу социальных установок») и как «оценка человека» (следовательно, является «определенным компонентом межличностного восприятия») (там же. С. 13).

При таком понимании аттйтьюда и аттракции сама элитарность может рассматри ваться как одна из его про­явлений, ориентированная опять же на престижные объекты и конкретных обладателей (или выразителей) этих объектов, а также — определяющая готовность че­ловека к специфическому поведению именно по отно­шению к престижным, знаменитым и т.п. объектам. Но элитарность — это нечто большее, чем просто «готов­ность к реакции», это может быть и реальное поведение (например, при реализации честолюбивых намерений), и фактическое нахождение на высших иерархических ступенях общества без серьезного к этому отношения (например, искреннее презрение к своему же господст­вующему классу или социально-профессиональной группе, перед которыми преклоняются представители массы). В плане соотношения аттракции и элитарных ориентации можно добавить, что в последнем случае от­ношения к представителям элиты выстраиваются не как к живым, реальным людям, а как к неким людям-симво­лам, олицетворяющим «успех» и «признание», что фак­тически превращает этих людей-символов в почти неодушевленные «объекты».

Доминирование, позиция сверху и т.п. — непременное утверждение своего превосходства и «благополучия» (близко к «родительской позиции» — по Э. Берну). Эли­тарность — лишь в частных своих проявлениях направ-

103

лена на самоутверждение среди окружающих, но может проявляться и в более благородных действиях (напри­мер, в проявлениях высшего творчества и в доброте). В этом, последнем, смысле элитарность близка к поня­тию «авторитет».

Установка на соперничество, понимаемое как «стремление превзойти других», «сделать что-то стоя­щее, добиться успеха», «быть лучше всех», что, «однако, существует в основном в фантазиях». Как отмечает К. Хорни, именно неосуществление этих стремлений часто является причиной появления «чувства неполно­ценности» и возникновения неврозов» (Хорни, 1982). Элитарные ориентации во многом близки к «установке на соперничество», но они предполагают не только нега­тивный исход (возникновение невроза — по К. Хорни), ведь не секрет, что многие люди находят счастье и смысл жизни в том, чтобы, если и не достигать успеха в обще­принятом смысле, но хотя бы мечтать о нем, обсуждать успехи других людей, а иногда и искренне восхищаться ими. Кроме того, элитарные ориентации у наиболее творческих людей могут реализовываться в действитель­но выдающихся деяниях. Таким образом, установка на соперничество может рассматриваться как один из вари­антов элитарных ориентации.

Чувство собственной значимости, значимости собст­венной жизни, близкое к тому, что А. Адлер называл «чувством личности» как некой противоположности «чувству неполноценности» (Адлер, 1986). Элитарность часто проявляется через чувство собственной значимо­сти, но элитарность опять же предполагает чувство со­причастности к высшим, выдающимся смыслам своего существования, как это понимает каждый конкретный человек. В таком понимании можно говорить и о чувстве особой «гордости» за себя и свои дела.

Самоактуализация — как принятие себя и мира, как актуализация заложенных в человеке качеств и способ­ностей, как реализация сущности его «Я», его «самости» через идентификацию во внешнем плане и отчуждение во внутреннем плане — по А. Маслоу (Маслоу, 1982). Следует отметить, что слишком часто у людей нет четко­го понимания того, что есть истинная самоактуализа­ция, или же одного понимания этого для полноценной самоактуализации оказывается недостаточно. Рассуж-

104

дая о стремлении мнимой личности («мничности») стать «необыкновенной», В.В. Петухов пишет, что она (мнич-ность), «разузнав, например, про черты самоактуализи­ровавшейся личности (по А. Маслоу), пожелает воспро­извести их на себе, гордо заявляя всем — «хочу быть чест­ным», добрым, храбрым, а то и «хочу любить», но «ниче­го не выходит: вылезая из повседневности, мничность остается посредственной, тяжко переживая и пытаясь скрыть это...» (Петухов, 1996. С. 60).

К этому можно добавить, что и сам А. Маслоу отме­чал «незавершенность» идей, связанных с понятием «са­моактуализация» (см. Маслоу, 1982. С. 108). Таким обра­зом, понятие самоактуализация оказывается, быть мо­жет, еще более неопределенным, чем новое рассматри­ваемое понятие — «элитарные ориентации», а это озна­чает, что и спекуляций с самоактуализацией может быть не меньше, чем с элитарностью. В этой ситуации само­определяющаяся личность легко может быть дезориен­тирована и избрать для себя идеалом ценности «псевдо­элитарности» (или «псевдосамоактуализации»).

И все же элитарность (в ее полноценном понимании) во многом близка к самоактуализации, но она предпола­гает не только реализацию изначально заложенного в человеке, но и развитие новых способностей и новых смыслов, поэтому элитарность больше соотносится с понятием самоопределение (как выбор, построение и реализацию элитарного идеала в качестве одного из смыслов профессионального и личностного самоопре­деления).

В таком понимании элитарность больше соотносит­ся с понятием самотрансценденция — по В. Франклу, ко­торая определяется как «выход за рамки самого себя». «...Истинный смысл жизни скорее можно найти в мире, чем внутри человека или внутри его психики, даже если бы она была закрытой системой, — пишет В. Франкл. — Человеческое существование есть скорее самотрансценденция, нежели самоактуализация... Са­моактуализация достижима только тогда, когда является побочным эффектом самотрансценденции» (Франкл, 1982. С. 123-124).

Элитарность может быть реализована как через са­моактуализацию (по А. Маслоу), так и через самотранс-Ценденцию (по В. Франклу), но может обойтись и без

105

них. Например, когда человек идет к своей престижной цели «по трупам», постоянно совершает сделки со своей совестью и в итоге добивается всеобщего восхищения, преклонения и даже зависти окружающих. Элитарность может также быть реализована и через «стремление к со­перничеству (по К. Хорни). Элитарность может быть по­нята и как разновидность ценностно-нравственных ориентации, но опять же — именно ориентации на идеа­лы, которые представлены в сознании конкретного че­ловека как самые лучшие, самые высшие, а часто — и как самые непостижимые и труднореализуемые.

Элитарность — это довольно противоречивое поня­тие, требующее не только понимания высших, идеальных образцов подлинной элитарности, но и понимания отноше­ния к ним людей не элитарных (людей массы), когда неред­ко происходит путаница настоящего элитарного с псевдо­элитарным.

Прежде всего это путаница в понимании нравствен­ного и безнравственного. Как отмечает В.В. Петухов, «современному человеку не дано выбирать между доб­ром и злом, поскольку различие между ними еще не им определено, а им не воссоздано. Но ему дано — выбирать из двух зол — меньшее» (Петухов, 1996. С. 117). Нам представляется, что современная ситуация выглядит бо­лее оптимистично: человеку слишком сложно выбрать что-то достойное (доброе) потому, что слишком расши­рился выбор и часто неудовлетворенность возникает из-за того, что выбирается тоже что-то хорошее, но не самое лучшее...

Можно попытаться сравнить элитарные ориентации с близкими понятиями из клинических направлений психо­логии.

А.Е. Личко, рассматривая акцентуации характеров, выделяет «истероидный тип», для которого наиболее ха­рактерны «беспрецедентный эгоцентризм, ненасытная жажда постоянного внимания к своей особе, восхище­ния, удивления, почитания, сочувствия» и для которого наиболее страшным является «перспектива остаться не­замеченным» (Личко, 1983. С. 159).

К. Леонгард выделяет «демонстративную личность», которая при более высоких своих проявлениях «перехо­дит в истерию» (истерческую личность) и определяется «способностью безо всяких сомнений выдвигаться на

106

первый план и наслаждаться этим» (Леонгард, 1982. С. 278—280). Близкие проявления элитарных ориента­ции наблюдаются при «аффективно-застойном харак­тере», когда человек «переживает свои успехи сильнее, чем кто-либо другой», а сама «идея успеха, которого на­до добиваться, может дотакой степени завладеть челове­ком, что он в значительной степени утратит все другие интересы, забудет о всех других целях. В этом случае пе­ред нами одержимость паранойяльных личностей» (Ле­онгард, 1982. С. 286).

Прямой противоположностью истероидного и де­монстративного типов является «конформный тип», о котором А.Е. Личко говорит, что «это люди своей сре­ды», и главное жизненное правило которых — «жить, как все, думать, поступать, как все, стараться, чтобы все у них было, как у всех» (Личко, 1983. С. 178). Если истеро­идный, демонстративный и аффективно-застойные ти­пы в своих наиболее выраженных проявлениях близки к некоторым собственно элитарным ориентациям, пред­полагающим самоутверждение во внешнем плане (стремление выделиться, вызвать восхищение, добиться и пережить успех), то конформный тип — скорее отно­сится к ориентации на массовое сознание, даже когда речь идет об ориентации на нормы и ценности достаточ­но «привилегированного» общественного слоя или группы, сам факт пребывания в котором зависит от го­товности человека действовать, «как все», быть не столь­ко самим собой, а хорошо адаптированным и подогнан­ным элементом «своей среды». При этом особенностью конформного типа является «поразительная некритич­ность», когда «все, что говорится в привычном для них окружении, все, что они узнают через привычный для них канал информации, — это для них и есть истина» (см. Личко, 1983. С. 179). Это означает, что для самих представителей конформного типа «своя среда» восприни­мается как вполне «элитарная» и они вполне могут не ощущать себя представителями массы.

Проявления элитарных ориентации можно обнару­жить и в различных проявлениях психопатий, выделен­ных П.Б. Ганнушкиным. Прежде всего это группа пара­ноиков, часто склонных к образованию «сверхценных идей», самой важной из которых является «мысль об особом значении его собственной личности». При этом

107

отмечается, что «как бы ни был узок и малозначащ сам по себе тот или иной вопрос, раз им занят параноик, это­го уже должно быть достаточно, чтобы этот вопрос полу­чал важность и общее значение» (Ганнушкин, 1984. С. 226).

«Сверхценные идеи» порождают и фанатики, но, в отличие от параноиков, они не выдвигают на первый план свою личность, «а более или менее бескорыстно подчиняют свою деятельность тем или иным идеям об­щего характера», «центр тяжести их интересов лежит не в самих идеях, а в претворении их в жизнь», когда на пер­вый план выдвигается не интеллект, а «движимая неис­тощимым аффектом воля» (Ганнушкин, 1984. С. 268).

Кроме того, элитарные ориентации можно обнару­жить и у конституционально-возбужденных циклоидов с их «чрезвычайно высоким мнением о себе», «склонно­стью ко лжи и хвастовству» и «фантастическими измыш­лениями о своем высоком положении», и у шизоидов с их «аристократической сдержанностью» и стремлением «держать других людей на расстоянии во избежание ра­зочарований, которые неизбежны при близком сопри­косновении с ними», и у истерических характеров, глав­ными особенностями которых являются «стремление... обратить на себя внимание» и «отсутствие объективной правды как по отношению к другим, так и к самому се­бе», что во внешнем поведении проявляется через «ходу­льность, театральность и лживость» (Ганнушкин, 1984. С. 254-271).

Для более полного рассмотрения проявления эли­тарных ориентации в различных акцентуациях и психо­патиях следует указать и на «особые отношения, сущест­вующие между психопатией и гениальностью (или высокой одаренностью)», о чем писал еще П.Б. Ганнушкин: «...среди людей высокоодаренных, с богато развитой эмоциональной жизнью и легко возбудимой фантазией количество несомненных психопатов оказывается дово­льно значительным... многие психопаты именно благо­даря своим психопатическим особенностям должны быть гораздо более чуткими к запросам эпохи, чем так называемые нормальные люди...» (Ганнушкин, 1982. С. 267).

Получается, что и элитарность в своих высших про­явлениях (как творчество, гениальность) — это уже про-

108

тивоположность «норме» и «нормальности», которые и являются первыми признаками принадлежности к «мас­се». Однако проводить полную аналогию между элитар­ностью и «ненормальностью», особенно граничащую с психопатологией, не следует, поскольку элитарные ори­ентации имеются и у нормальных, психически здоровых людей.

И в этом плане «нормальная (здоровая) элитарная ориентация» отличается от «ненормальной элитарной ориентации» тем, что в последнем случае человек оцени­вает общую ситуацию и свое место в обществе (группе, коллективе, семье) неадекватно, часто завышая свои возможности и требуя от окружающих внимания (почте­ния, уважения, восхищения, преклонения), которого он не заслужил.

В случае более «здоровой» элитарной ориентации чело­век либо реал ьно добивается определенных успехов (как в плане внешне одобряемых достижений, так и в плане личностного саморазвития и творчества), либо идеально выстраивает в своем воображении определенные элитар­ные смыслы и ценности, о которых сообщает лишь самым близким людям, способным понять его, или же вообще ни­кому о них не говорит (если рядом нет способных его по­нять людей), т.е. опять же действуя адекватно той си­туации, в которой он оказался.

Еще более интересные соотношения между творче­ством и безумием обозначил М. Фуко: «Безумие сущест­вует лишь как конечный миг творчества - творчество неустанно вытесняет его за свои пределы; где есть твор­чество, там нет места безумию; и, однако, безумие совре­менно творчеству и творению, ибо кладет начало време­ни его истины» (Фуко, 1997. С. 524). «...Обрывая творче­ство, безумие обнажает пустоту, время безмолвия, безответный вопрос; оно вызывает тот непреодолимый разрыв, который заставляет мир задаться вопросом о са­мом себе, — отмечает М. Фуко, — ...впервые в истории западного мира именно мир, через посредство безумия, становится виновным перед творчеством... безумие, в котором тонет произведение, — это пространство наше­го труда, бесконечный путь, ведущий к его исполнению, это наше признание быть одновременно и апостолами, и экзегетами. Вот почему не так важно, когда именно впервые зазвучал в гордыне Ницше или в униженности

109

Ван Гога голос безумия...» (там же. С. 524). По сути, М. Фуко высказывает довольно сильный тезис: до XX ве­ка не было безумия, и всей своей работой стремился по­казать, что «психиатрия не просто стала по-новому изу­чать психические болезни, но что она создала их» (там же. С. 6).

Таким образом, проблема безумия заставляет по-но­вому взглянуть и на высшие проявления творчества, и на стремление человека вырваться из круга обыденной жизни и соприкоснуться с миром подлинной элиты...

6.2. Проблема четкого психологического определения «элитарных ориентации»

Таким образом, четкого соотнесения элитарности с близкими понятиями не получается. К сожалению, в пси­хологии далеко не всегда удается однозначно опреде­лить новое понятие. Например, до сих пор предприни­маются попытки «уточнить», что такое личность, интел­лект, чувства, активность. Не утихают споры о самом предмете психологии. Между тем новые понятия вво­дятся и используются, даже при их «недоопределенно-сти». Представляя понятие «самоактуализация», А. Мас-лоу отмечает, что обсуждает «идеи, еще далекие от свое­го завершения» (Маслоу, 1982. С. 108),

Д. Б. Эльконин пишет свою знаменитую книгу «Пси­хология игры», но как честный и корректный исследова­тель признается, что «слово «игра» не является научным понятием в строгом смысле слова» (Эльконин, 1978. С. 14), и т.п. Рассматривая проблему четкого научного определения «эмоциональных отношений», Л.Я. Гозман выделяет два основных пути решения этой задачи: пер­вый обозначен им как путь «от научных конструктов к реальности», а второй — как путь «от реальности к конст­руктам», когда некая реальность существует «вне зави­симости от попыток ее исследования и научного опреде­ления». «Первый путь более традиционен и академичен, второй же дает больше шансов на то, что содержание фе­номена эмоциональных отношений не будет выхолоще­но, утрачено в процессе его научного описания и анали­за, — пишет далее Л.Я. Гозман. — Второй путь представ-

110

ляется нам более предпочтительным» (Гозман, 1987. С. 6-7).

Выступая против засилья в психологии технократи­ческих и естественнонаучных подходов, В.П. Зинченко пишет, что «в науке многое определяется удивлением по поводу очевидности», и отмечает далее, что «живое вооб­ще трудно поддается концептуализации», хотя мы «редко ошибаемся, отличая живое от неживого, умного от глу­пого», и призывает дополнять «технологические» зна­ния «интуитивно чувствуемыми смысловыми образами» (Зинченко, 1995. С. 11, 14-15).

К более смелому использованию метафорического язы­ка в психологии призывает Е.А. Климов, подчеркивая, что «порождение и употребление метафор есть путь к концептуализации наших знаний, к достижению более стройного понятийного их уровня» и что «многие впол­не определенные термины точных наук явно несут на се­бе печать «низкого» (якобы низкого. — Н.П.) метафори­ческого происхождения» (Климов, 1995. С. 73—76). Ве­роятно, понятие «элитарность» также еще только нахо­дится на пути к своей концептуализации и своему более строгому понятийному уровню.

Тем не менее представление об элитарности может быть описано на уровне простейшего понятийного обобще­ния, когда с помощью «одновременного произнесения слов» указывается на «обозначаемый ими объект», что и было сделано при перечислении основных характери­стик элитарности и ее соотнесении с близкими понятия­ми (см. выше). В науке это называется «остенсивным определением» объекта (см. Горский, 1985. С. 26—27).

Е.А. Климов выделил различные уровни (системы) описания субъекта: прожективный, инверсионно-про-жективный, безлично-субъектный, обыденно-рефлек­сивный и научно-рефлексивный (Климов, 1995. С. 76). Если соотнести с этими уровнями характеристики «эли­тарно-ориентированного субъекта», то по крайней мере можно говорить, что на уровне обыденно-рефлексивно­го описания это оказывается возможным, когда «субъ­ект и многие его свойства вычленяются и более или ме­нее дифференцированно описываются словами и оборо­тами обыденного языка — иногда с некоторыми включе­ниями научной психологической терминологии» (Кли­мов, 1995. С. 76).

111

Более сложным является «вербальное определение» объекта, предполагающее «разъяснение смысла одного термина, смысл или значение которого не известны, че­рез другие термины, смысл и значение которых предпо­лагаются уже известными» (Петров, 1991. С. 10).

Для более четкого и строгого определения элитарно­сти понадобится еще обозначить «границы» этого поня­тия, выяснить условия и причины возникновения рас­сматриваемого феномена и определить пути его разви­тия и функционирования. Частично это будет сделано в представленных ниже разделах статьи, но в целом и яв­ление, и понятие «элитарность» принадлежат, вероятно, к чему-то «вечно» недосказанному.

Сложность разграничения многих понятий, связан­ных с самоопределением, самоактуализацией и само-трансценденцией, не должна препятствовать не только уточнению существующих понятий, но и порождению новых, тем более уже представленных в общественном сознании, в частности, понятие «элитарности». Ведь сказал же один умный человек (В.И. Ленин), что «поня­тия не неподвижны, а — сами по себе, по своей природе = переход... человеческие понятия вечно дви­жутся, переходят друг в друга, переливают одно в дру­гое, без этого они не отражают живой жизни» (Ленин. Т. 29. С. 206-227).

Элитарность по сути своей является противоречи­вым понятием, во многом зависящим от индивидуаль­ного понимания элитарности самим самоопределяю­щимся человеком. Неготовность человека определить для себя наиболее достойные ориентиры самоопределения в немалой степени осложняет его профессиональные и личностные выборы, его стремление приобщиться к бо­лее высоким, престижным и привилегированным слоям общества, что с еще большей необходимостью требует специального рассмотрения «пространств» элитарно­сти, определения структуры и происхождения данного феномена общественной жизни. Все это еще раз свиде­тельствует в пользу того, что наступает время поиска но­вых, интегрирующих понятий, которые не отрицали бы уже существующие понятия, но привносили бы в них новые значения, а главное — обобщали бы сходные мо­менты в различных понятиях.

112

Для «элитарных ориентации» как для такого возмож­ного интегрирующего понятия общим моментом явля­ется выделение именно лучших, авторитетных (влияте­льных), престижных (знаменитых), труднодоступных и даже загадочных идеалов самоопределения, которые можно обнаружить и в стремлении личности самоактуа­лизироваться, и в реализации установок на соперниче­ство, и в стремлении к чувству собственного достоинст­ва, и в построении карьеры, и в высшем творчестве.