Раздел 6. Графический дизайн в России после революционного периода XIX – XX века

6.1 Агитпоезда и агитпароходы

Обратимся к еще одной форме плакатной политической рекламы, рожденной революцией. Это – оформление и «начинка» так называемых агитпо­ездов. Например, поезд «Октябрьская революция» с 29 апреля 1919 г. до 12 декабря 1920 г. совершил 12 длительных поездок и побывал почти на всех фронтах. В те же сроки по Каме и Волге ходил паро­ход «Красная звезда» с аналогичными целями, а именно: распространить ту агитационную изобразительную и печатную продукцию, о которой говорилось выше, в передвижной типографии выпустить и распространить листовки на злобу дня, организовать митинги, показать агитфильмы.

Поезд «Октябрьская революция» состоял из 17 вагонов, каждый из которых был расписан под руководством профессиональных ху­дожников и являл уже своим внешним обликом неотразимое зрели­ще. Росписи носили плакатный характер и состояли из реалистичных и символичных изображений на революционные темы. Они сопро­вождались надписями. «Само расположение их на стенке вагона строилось по известной системе: вверху помещались краткие заостренные лозунги, а в середине или внизу более подробные поясняю­щие тексты»

А вот впечатления участ­ника поезда им. Ленина, вы­шедшего из Москвы в декаб­ре 1918 г.:

«Чем дальше, тем сильней литературный голод. Мы уже раздали листки и газеты не только на остановках – мы бросаем их на ходу встреч­ным крестьянам. За поездом вереницей бежит деревенская молодежь... Приближаемся к цели нашего путешествия: к красной Казани. Наши това­рищи по поезду работали и здесь: в один миг на станции, на старых бараках, на заборах появились наши плакаты, воззвания, – сколько их распространено за всю дорогу!»

С сегодняшних пози­ций можно рассматри­вать деятельность агит­поездов и агитпароходов как многоэтапную, продленную во времени рекламно–политическую кампанию. «В общем итоге поезда обслужили 96 губерний, сделав 775 остановок, из которых 96 – в губернских горо­дах, 189 – в уездных, 468 – в селениях и спе­циально на заводах – 14. Всего на остановки затрачено 659 суток. На остановках перебывало 2 752 000 человек». Даже учитывая возмож­ное преувеличение приведенных цифр со стороны одного из организаторов этой напряженной деятельности, нельзя не признать ее неза­урядной массовости и резонансности.

6.1.1 Оформление революционных праздников

Но и на этом ярком фоне не могут потускнеть революционных грандиозные рекламно–агитационные представления, которые создавала революционно настроенная интеллигенция по случаю «крас­ных дат» – первой, второй и третьей годовщин Октябрьской рево­люции и Первомайских праздников. Художники–плакатисты и здесь играли главные роли. Об оформлении первого после револю­ции празднества 1 мая 1918 г. нарком просвещения А.В. Луначар­ский писал:

Многие, не разгибая спины, работали по 14 – 15 часов над ог­ромными холстами. И написав великана–крестьянина и великана–рабочего, выводили поток четкие буквы: «Не отдадим красного Петрограда!» или «Вся власть Советам!.

Дворцовая площадь, Марсово поле, центральные улицы Петро­града буквально пламенели кумачовыми флагами, яркими плаката­ми с эмблемами серпа и молота, красной звезды. «На Неве днем выстроился флот, расцвеченный тысячами разноцветных флажков. Вечером же здесь зажглись десятки прожекторов, в небо взвились тысячи ракет. Завершился день грандиозным фейерверком.

Еще более разнообразно и многолюдно был организован празд­ник в Петрограде в первый юбилей революции 7 ноября 1918 г.

На ряде плакатов и панно красовались юноши, трубившие в фанфары, державшие красные знамена или факелы, скачущие на ко­нях или колесницах. На других мускулистые мужчины били молотом по наковальне, крутили штурвалы невиданно фантастических машин или рубили украшенные короной головы змей и чудовищ. Нередко изображались могучий Микула Селянинович, вспахивающий плугом необозримое поле, и плывший в ладье Степан Разин. Встречались групповые изображения молодых женщин и мужчин, разрывающих цепи, поднимающих знамена и факелы или рассыпающих из рога изобилия плоды и цветы. Очень много было плакатов и панно чисто аллегорического характера: расколотый на части земной шар, сло­манные тюремные решетки, пылающие руины дворцов, поднимаю­щееся над горизонтом солнце, зеленеющие нивы, сияющие радуги, локомотивы, несущиеся на всех парах, фабрики и заводы с дымящи­мися трубами и т.п.

Эта изобразительно–знаковая система во всем своем объеме впервые предстала 7 ноября 1918 г. и в дальнейшем воспроизводилась полностью или частично.

В оформлении первого ноябрьского праздника в Петрограде участвовали художники М. Добужинский и Н. Альтман, Б. Кусто­диев и К. Петров–Водкин. В Москве того же дня современники вы­делили гигантское панно И. Захарова на одном из фасадов гости­ницы «Метрополь», изображавшее рабочего, несущего факел. Но и этим не ограничивался творческий энтузиазм художников. По про­екту И. Клюна А. Лентулов подкрасил голубоватым цветом дорож­ки в сквере перед Большим театром, а деревья окутал лиловой ки­сеей. Александровский же сад был окрашен в красный цвет.

В следующие юбилеи 1919 и 1920 гг. в организацию празднеств были включены и театрализованные зрелища, проникнутые все той же мировоззренческой символикой.

Таковы были яркие рекламно–агитационные празднества эпохи «военного коммунизма». И они разительно контрастировали с тя­желейшей голодной и холодной повседневностью. Во внепраздничное время многие городские улицы были лишены привлекающих глаз прохожих цветовых штрихов. Витрины пустовали, лишь отчас­ти иногда расцвечиваясь плакатами, вывески лишались своей функциональной роли из–за исчезновения, как владельцев магази­нов, так и товаров. О ситуации в Петрограде в 1920 г. Анна Ахмато­ва писала: «Все старые петербургские вывески были еще на своих местах, но за ними, кроме пыли, мрака и зияющей пустоты, ничего не было».

С этим суждением перекликается впечатление чешского писате­ля Ивана Ольбрахта, посетившего нашу страну в том же 1920 г.:

Нет витрин, определяющих вид европейских больших городов. И следа не осталось от привычного великолепия ювелирных мага­зинов, исчезли меха, шелк, фарфор и стекло. Исчезли писанные золотом по черному стеклу вывески, остались лишь надписи, нахо­дящиеся высоко на стенах или крышах домов... Зато живы иные вывески, красные и белые, сверкающие свежей краской.

В последнем случае опять идет речь о традиции революционных лозунгов, которые запечатлевались не только в плакатах и листов­ках, но также и самодеятельно – краской на стенах.