С.Н.Трубецкой

Человеческое сознание предполагает чувственную, телесную организацию, и вместе оно имеет самобытное, идеальное начало. Оно предполагает бессознательную природу, которая организуется и постепенно возвышается до него, ибо оно есть конечный продукт космического развития. И в то же время оно предполагает абсолютное вселенское сознание, точно так же, как и самая чувственная вселенная во времени и пространстве предполагает такое сознание и всеобщую чувственность.

Отсюда зависит внутреннее противоречие и двойственность всей душевной жизни человека. Полуживотное, полубожественное, сознание человека вечно двоится между сном и бдением, знанием и неведением, чувственностью и разумом...

...Познание наше безусловно только по своей идее, по своему идеалу полной, абсолютной истины. В действительности оно обла­дает возможной, формальной общностью, чисто логической универсальностью, которой противолежит всегда ограниченное, эмпирическое содержание. Чтобы стать абсолютным и полным, всеобъ­емлющим не по форме только, но по существу, по содержанию, — сознание должно обнять в себе все, стать сознанием всего и всех, сделаться воистину вселенским и соборным сознанием...

...Каждый индивид воспроизводит, представляет свой род в своем собственном лице. Поэтому и самое сознание его, как слож­ный продукт его организации, как ее психическое отражение, за­ключает в себе потенциально смутный, общий образ его рода, его психологическое представление...

...У человека, как и у высших животных, воспитание является органическим продолжением наследственности. Только при помощи воспитательных внушений человек овладевает своими органами и способностями, элементарными и общими знаниями, распространенными в его среде. Его врожденные способности должны сами быть воспитаны другими людьми, чтоб он сам мог себе их усвоить. Язык, которым он говорит, знания и понятия, которым он учится, закон, которому он подчинен, понятие о Боге, которому он служит и поклоняется, — все содержание его создания дано ему людьми или через посредство людей...

Трубецкой С. О природе человеческого сознания // Вопросы философии и психологии. — 1989. — №2. — С. 132—142.

193

С. Л. ФРАНК

“Прогресса” не существует. Нет такого заранее предуказанного пути, по которому бы шло человечество и который достаточно было бы объективно констатировать, научно познать, чтобы там уже| найти цель и смысл своей собственной жизни. Чтобы знать, для чего жить и куда идти, каждому нужно в какой-то совсем иной инстанции, в глубине своего собственного духа, найти себе абсолютную опору; нужно искать вехи своего пути не на земле, где плы­вешь в безграничном океане, по которому бессмысленно движут­ся волны и сталкивают разные течения, — нужно искать, на свой страх и ответственность, путеводной звезды в каких-то духовных небесах и идти к ней независимо от всяких течений и, может быть, вопреки им.

Это первое. И с этим тесно связан и второй объективный итог нашего духовного развития, который есть лишь другая сторона первого. Старое, логически смутное, но психологически целостное и единое понятие “культуры” как общего комплекса достижений человечества, но как будто стройное, согласованное и неразрывное целое, в состав которого входили и наука, и искусство, и нравствен­ная жизнь, умственное образование и жизненное воспитание, творчество гениев и средний духовный уровень народных масс, правовые отношения и государственный порядок, хозяйство и тех­ника — это мнимое целое разложилось на наших глазах, и нам уяс­нилась его сложность, противоречивость и несогласованность.

Франк С. Крушение кумиров. — Берлин, 1924. — С. 35—42, 44 —48.

Н. А. БЕРДЯЕВ

Поистине трагично положение философа. Его почти никто не лю­бит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии и притом с самых разнообразных сторон. Фи­лософия есть самая незащищенная сторона культуры. Постоянно подвергается сомнению самая возможность философии, и каждый философ принужден начинать свое дело с защиты философии и оправдания ее возможности и плодотворности...

...“Научная” философия есть философия лишенных фило­софского дара и призвания. Она и выдумана для тех, кому фило­софски нечего сказать. Она есть продукт демократизации, порож­дение демократического века, в котором философия утеснена...

Бердяев Н. И Мир объектов. Опыт философии одиночества и общения. — Париж, 1931. — С. 5—33.

Философия человечна, философское познание — человеческое по­знание, в ней всегда есть элемент человеческой свободы, она есть не откровение, а свободная познавательная реакция человека на откровение. Если философ христианин и верит в Христа, то он сов-

194

сем не должен согласовывать свою философию с теологией право­славной, католической или протестантской, но он может приобрес­ти ум Христов и это сделает его философию иной, чем философия человека, ума Христова не имеющего...

...Но это не значит, что философия автономна в том смысле, что она есть замкнутая, самодовлеющая, питающаяся из себя самой сфера. Идея автономии есть ложная идея, совсем не тождественная с идеей свободы. Философия есть часть жизни и опыт жизни...

Бердяев Н. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики, — Париж, 1931. — С. 5—11.

...Через всю историю философской мысли проходит различие двух типов философии. Двойственность начал проникает всю филосо­фию и эта двойственность видна в решении основных проблем фи­лософии. И нет видимого объективного принуждения в выборе этих разных типов. Выбор между этими двумя типами философ­ских решений свидетельствует о личном характере философии. Два типа философии я бы предложил расположить по следующим проблемам: 1) примат свободы над бытием и примат бытия над свободой, это первое и самое главное; 2) примат экзистенциально­го субъекта над объективированным миром или примат объекти­вированного мира над экзистенциальным субъектом; 3) дуализм или монизм; 4) волюнтаризм или интеллектуализм; 5) динамизм или статизм; 6) творческий активизм или пассивная созерцательность; 7) персонализм или имперсонализм; 8) антропологизм или космизм; 9) философия духа или натурализм…

Бердяев Н. И мир объектов. Опыт философии одиночества и общения. — Париж, 1931. —С. 25.

...Гносеологическое противопоставление субъекта и объекта приводит к тому, что и субъект не оказывается бытием и объект не оказывается бытием. Бытие исчезает и недоступно познанию. Противоположение познания бытию означает выключение познания из бытия. Познающий не есть бытие, ему лишь противостоит бытие, как объект его познания. Но так как познающий не приобщен к тайне бытия и не находится в нем, то бытие стоит перед ним, как совершенно ему чуждое. Объективированное и есть чуждое. Об объектах образуют понятия, но к объектам не может быть приобщения...

...Познание есть отчуждение. Но это отчуждение производится самим субъектом, самим познающим. Познающий субъект лишен всякого внутреннего существования, не имеет точки опоры в бытии, он существует лишь в отношении производимой им объективации...

Вся безвыходность теории познания, которая противополагает субъект объекту, познание — бытию, в том, что она изымает субъект из бытия и объективирует бытие. Субъект не есть бытие,

195

он не экзистенциален, а бытие есть объект, то есть объективация этого самого не экзистенциального, не бытийственного субъекта. На этом пути приходят к безвыходной трагедии познания...

...Время есть изменение в двух разных направлениях — в на­правлении повышения жизни и смерти. Время в той его части, ко­торая именуется “будущим”, есть страх и надежда, ужас и ра­дость, забота и освобождение. Время есть парадокс, и понять его возможно только в его двойственности. Время не реально, призрач­но, время есть суета, отпадение от вечности... Время есть как бы распавшаяся вечность, и в этой распавшейся вечности неуловима ни одна из распавшихся частей, ни прошлое, ни настоящее, ни бу­дущее. Человеческая судьба осуществляется в этой распавшейся вечности, в этой страшной реальности времени...

...В чем болезнь и смертельная печаль времени? В невозмож­ности пережить полноту и радость настоящего как достижения веч­ности, в невозможности в этом моменте настоящего, самом даже полноценном и радостном, освободиться от отравы прошлого и бу­дущего, от печали о прошлом и от страха будущего. Радость мгнове­ния не переживается как полнота вечности, в ней есть отравлен­ность стремительно мчащимся временем...

Бердяев Н. И мир объектов. Опыт философии одиночества и общения. —Париж, 1931. — С. 117—129.

Диалектический материализм в той форме, которую он прошел в Советской России, пытался внести коррективы в эволюционную теорию и признать самодвижение изнутри. Таким образом, ма­терия наделялась качествами духа — творческой активностью, свободой, разумом. При этом происходит насилие над термино­логией. Требует радикальной переоценки натуралистический детерминизм. Не существует законов природы, которые как ти­раны господствуют над миром и человеком. Существует лишь направление действия сил, которые при данном соотношении действуют однообразно по результатам. Изменение направле­ния сил может изменить закономерность. В первооснове этих сил лежит духовное начало, нумен. Материальный мир есть лишь экстериоризация и объективация духовных начал, процесс за­твердения, сковывания.

Бердяев Н. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. — Париж, 1939. — С. 67—77.

1. 0 природе творчества. В Евангелии постоянно говорится о плоде, который должно принести семя, когда оно падает на добрую почву, о талантах, данных человеку, которые должны быть возвращены с приростом. Это Христос прикровенно, в притчах, говорит о творче­стве человека, об его творческом призвании. Зарывание даров в землю, то есть отсутствие творчества осуждено Христом. Все уче-

196

ние апостола Павла о различных дарах человека есть учение о творческом призвании человека. Дары даны от Бога, и они указуют на творческое призвание...

...Тайна творчества раскрывается в библейско-христиан-ском мифе о творении мира Богом. Бог сотворил мир из ничего, то есть свободно и из свободы. Мир не был эманацией Бога, рождени­ем или эволюцией, а творением, то есть абсолютной новизной, не­бывшим. Творчество в мире потому только и возможно, что мир сотворен, что есть Творец...

Что-то должно исходить и из человека, и это есть то, что есть творчество по преимуществу, творчество нового и небывшего. Это что-то не есть что-то, а ничто есть свобода, без которой нет творче­ского акта. Свобода, ничем не детерминированная, дает ответ на Божий зов к творческому деланию, но она дает этот ответ в соеди­нении с даром, с гением, полученным от Бога при творении, и с ма­териалами, находящимися в сотворенном мире. Творчество чело­века из ничего нужно понимать в смысле творчества человека из свободы. Во всяком творческом замысле есть элемент первичной свободы человека, ничем не детерминированной, бездонной, свобо­ды, не от Бога идущей, а к Богу идущей. Зов божий и обращен к этой бездне и из бездны ждет ответа...

...Творческий акт есть также взаимодействие благодати и свободы, идущего от Бога к человеку и от человека к Богу. И твор­ческий акт можно описывать то по преимуществу в терминах сво­боды, то по преимуществу в терминах благодати, благодатной одержимости и вдохновения...

Бердяев Н. О назначении человека. — Париж, 1931. —С. 135—141.

Приходится постоянно повторять, что человек есть существо про­тиворечивое и находится в конфликте с самим собой. Человек ищет свободы, в нем есть огромный порыв к свободе, и он не только легко попадает в рабство, но и он любит рабство... Экономическое рабство человека бесспорно означает отчуждение человеческой природы и превращение человека в вещь. В этом Маркс прав. Но для освобож­дения человека его духовная природа должна ему быть возвраще­на, он должен сознавать себя свободным и духовным существом ма­териальным и экономическим, духовная же его природа признает­ся иллюзией сознания, обманной идеологией, то человек остается рабом и раб по природе. Человек в мире объективированном может быть только относительно, а не абсолютно свободным, и свобода его предполагает борьбу и сопротивление необходимости, которую он должен преодолевать. Но свобода предполагает духовное начало в человеке, сопротивляющееся порабощающей необходимости. Сво­бода, которая будет результатом необходимости, не будет подлин­ной свободой.

197

Нужно выбирать между двумя философиями — философи­ей, признающей примат бытия над свободой, и философией, при­знающей примат свободы над бытием. Этот выбор не может опре­деляться одним лишь мышлением, он определяется целостным духом, то есть волей. Персонализм должен признать примат сво­боды над бытием. Философия примата бытия есть философия без­личности. Система онтологии, признающая абсолютный примат бытия, есть система детерминизма. Всякая объективированная интеллектуалистическая система есть система детерминизма. Она выводит свободу из бытия, свобода оказывается детермини­рованной бытием, то есть в конце концов свобода есть порождение необходимости. Бытие оказывается идеальной необходимостью, в нем невозможны прорывы, бытие сплошное, абсолютное единство. Но свобода невыводима из бытия. Свобода вкоренена в ничто, в бездонность, в небытие, если употреблять онтологическую терми­нологию. Свобода безосновна, не определена, не порождена бытием. Нет сплошного непрерывного бытия. Есть прорывы, разрывы, без­дны, парадоксы, есть трансценсы. Поэтому только существует свобода, существует личность. Примат свободы над бытием есть также примат духа над бытием.

...Отвлеченная идея бытия, как царство неизменного поряд­ка, отвлечение общего, есть всегда порабощение свободного твор­ческого духа человека. Дух не подчинен порядку бытия, он в него вторгается, его прерывает и может его изменять. С этой свободой духа связано личное существование. Оно требует признания бытия чем-то вторичным. Источник рабства есть бытие, как объект, бытие экстериоризированное, в форме ли рациональной, или в форме витальной. Бытие, как субъект, совсем другое, значит и должно быть иначе названо. Бытие, как субъект есть личное существова­ние, свобода, дух. Острое переживание проблемы теодицеи [теодицея (букв. — богооправдание) — религиозно-философское учение, цель которого доказать, что существование в мире зла не отменяет представления о Боге как абсолютном добре], как мы видим, например, у Достоевского в его диалектике о слезинке ре­бенка и о возвращении билета на вход в мировую гармонию, есть восстание против идеи бытия, как царства универсально-общего, как мировой гармонии, подавляющей личное существование. Это по-другому было у Киркегордта (Кьеркегора). В этом восстании есть вечная правда, правда о том, что единичная личность и ее судьба есть большая ценность, чем мировой порядок, чем гармония целого, чем отвлеченное бытие. И это правда христианская. Хрис­тианство совсем не есть онтология в греческом смысле слова. Христианство есть персонализм. Личность восстает против миропо­рядка, против бытия, как царства общего, и в восстании она соеди­няется с Богом, как личностью, а совсем не всеединственному, не с отвлеченным бытием. Бог на стороне личности, а не миропорядка и

198

всеединства. Так называемое онтологическое доказательство бы­тия Божия есть лишь игра отвлеченной мысли. Идея всеединства, мировой гармонии совсем не христианская идея. Христианство драматично, антимонистично относится к личностям. Бог никакого миропорядка не сотворил, и в своем творчестве Он никаким быти­ем не связан. Бог творит лишь существа, творит личность, и творит их как задания, осуществляемые свободой.

Бердяев Н. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистской философии. — Париж, 1939. — С. 51, 66—69.