А.П. Щапов (1821 — 1876)

Афанасий Прокопьевич Щапов известен как первый русский историк, который

положил в основу объяснения исторического процесса нашей страны революционно-

просветительские идеи. Он настойчиво ставил вопрос о месте и значении трудового народа в

истории России. «Главный фактор в истории есть сам народ, дух народный, творящий

историю... сущность и содержание истории — есть жизнь народная», — в этом Щапов был

глубоко убежден. Оригинальный историк церкви и раскола, знаток народного быта — все

183

это тоже А.П. Щапов. Предметом его исследования была жизнь простого народа: быт, нравы,

миросозерцание, заслуги перед историей, отношение к другим классам общества, борьба за

улучшение своего положения.

В творчестве Щапова биографы и исследователи выделяли разные черты. Так, Н.Я.

Аристов и другой биограф Щапова — Г.А. Лучинский видели в Щапове ученика

славянофилов. Однако близкий к славянофилам М.О. Коялович не усматривал

славянофильства в воззрениях Щапова, а писал о «крайностях» этого «писателя, вышедшего

из духовной среды и задумавшего все объяснить в русской истории посредством

естествознания, в котором он, однако, не был специалистом». Г.В. Плеханов отметил

сильное влияние идей Щапова на умственное развитие отечественной «нарождающейся

демократии» и считал его одним из родоначальников народничества. Он подчеркивал, что

если труды Щапова и не легли в основу, то, по крайней мере, были «весьма значительным

вкладом в историю народничества». И ту и другую точку зрения не приняла советский автор

М.Е. Киреева.

М.Н. Покровский квалифицировал идеологию Щапова как «крестьянскую», а самого

историка отнес к «типично крестьянским историкам», подчеркивая при этом, что до Щапова

«ничего подобного во всей русской исторической литературе вы не встретите». Покровский

в мировоззренческих основаниях концепции Щапова подчеркивал «не наш, не марксистский,

не пролетарский, не рабочий, а чисто мужицкий материализм». В 1927 г. А.Л. Сидоров

написал большую статью о Щапове для историографического сборника «Русская

историческая литература в классовом освещении», уделив особое внимание исторической

концепции, философеким и политическим взглядам историка. Как и Плеханов, Сидоров

считал историческую теорию Щапова народнической, но, следуя Покровскому, Сидоров

объяснял «крестьянскую теорию» Щапова наличием в стране торгового капитала и слабым

развитием капитала промышленного. Н.Л. Рубинштейн видел в Щапове наследника

«шестидесятников-просветителей». С его точки зрения, именно к ним теоретические

позиции историка были ближе всего.

А. П. Щапов родился 5 октября 1831 г. в селении Анга Иркутской губернии. По

отцовской линии его род был из духовного сословия. Священником в одной из губерний

Европейской России был его прадед, сосланный потом в Сибирь. Отец служил дьячком (по

другой версии пономарем) в местной ангинской церкви. Мать же была неграмотной

бурятской крестьянкой.

Отец научил Щапова читать и писать, после чего отдал в Иркутское духовное

училище. Путь Щапова в науку не был оригинален. Он чем-то напоминает путь, позднее

пройденный В.О. Ключевским. Как и у Ключевского, определение системы приоритетов —

«всецелая, кровная симпатия и преданность к горемыке-пролетарию», любовь к «русскому

мужичку» — у Щапова зарождается в «глубинке», в родной для историка народной среде.

Им обоим, казалось, было уготовано сословное предназначение... Однако в процессе

духовного образования рождалось истинное призвание.

Щапов сначала учился в Иркутском духовном училище, затем в Иркутской

семинарии, а с 1852 г. в Казанской духовной академии. Историк Казанской духовной

академии П. Знаменский, а также воспитанники академии оставили описания мрачной,

унылой, давящей обстановки последних лет царствования Николая I: «Время нашего

студенчества было до такой степени смирно и скучно, что студенты последующих курсов с

трудом могут составить себе об этом понятие. Суровый режим академии, наказания за

проступки (курение и короткое платье), отсутствие корпоративных связей между

студентами...».

Оживление начинается в годы Крымской войны. Наряду с преподавателями, которые

считали «Историю цивилизации» Ф. Гизо «ужасной книгой» и утверждали, что «светская

наука и литература — это обширнейшая пустота», были и преподаватели другого плана,

привносившие либеральную светскую струю в образование будущих служителей культа.

184