Сиро-Палестинский район:
Расположен вдоль побережья Средиземного моря - это узкая прибрежная полоса. К востоку идут горные цепи чередующиеся с впадинами Высота гор — 1-2 км. некоторые до 3-х км (Ливанские). Горы в основном - песчаники и известняки. Местами в горах распространены карстовые явления - воронки, пещеры. На северо-востоке Палестины вулканические образования существуют, а в центральной части глубокая впадина Кхо. В наиболее низкой ее части лежит бессточное озеро - Мертвое море, глубиной 360м. Другая крупная впадина - Кхор. Долина Бекаа на территории Ливана, между горами Ливана и Антиливана.
На прилегающей части этой территории климат континентальный, субтропический. Лето - жаркое и засушливое, зима мягкая и дождливая.
Осадки — склоны гор идущие к морю - до 2000 мл. осадков, во внутренних районах от 100 мл. до 300 мл. Зимой многие вади наполняются водой, образуя горные потоки с чрезвычайно быстрым течением.
Постоянные реки - Иордан и Нахр-Эль-Аси. или Аронт. Во впадинах очень частые колодцы и источники грунтовых вод. Солёных озер очень много, самое крупное - это Мёртвое море (длина – 76км, ширина до 15км солёность в 7,5 раз выше, чем в Средиземном море.)
Растительность- колючие кустарники, саксаул, полынь, акации на побережье Мёртвого моря. Леса, состоящие из вечно-зелёных дубов, платанов, кипарисов, ливанских кедров - Северная часть Палестины и центр Ливана.
Животные — гиены, шакалы, каракалы, даманы, онагры, дикие ослы, песчанки, зайцы, тушканчики. Птицы - жаворонки, репки и дрофы.
Месопотамия, Двуречье.
Бассейн рек Тигр и Евфрат и общего их Русла — Шaт аль-Арааб.
Климат - южный тропический климат.
Растительность- кроме пустыни, растительность ничем не отличается от пустынь Сиро-Палестины. Также, как и в дельте Нила растительность подчинена доместикации растений.
В данном регионе существуют проблемы с разливами рек. Только в XX в. плотины, перегородившие р.Тигр и Евфрат предотвратили постоянное изменение русла рек. Данные реки несут очень большое количество лёсса (мелкие частицы, складывающие почву). Как правило, река, несущая отложение повышает своё русло, из-за того, что отложения забивают русло.
Великие реки:
Нил - длина 6700 км, бассейн 3 млн.кв км. Объём Асуанской плотины из истока Нила - это 83,6 млн. кубометров в год. Белый Нил идёт из о.Виктория, а голубой наполняется дождями на Фёрском плато?.
Евфрат- длина 2700км, бассейн 444 тыс. кв.км 28% бассейна приходится на Турцию, 17% на Север, 40% на Ирак, а остальное на Саудовскую Аравию. Более 90% воды идёт из Турции обьём 31,8 млн. кубометров к год.
Тигр - длина I850 км, объём воды -42,2 мдн. кубометров в год. Бассейн 111,66 тысяч кв. км и достаточно много притоков, идущих с гор Загроса.
Ганатов, Фаггаров, Фаладжи - система подземных водоводов в Иране и западнее Ирана. Глубина от 15 до 20м
2
Армянская диаспора в системе межэтнических и межконфессиональных коммуникаций мусульманских стран (опыт Сирии и Ливана)
Любопытный пример межэтнической и межконфессиональной кооперации в рамках мусульманского мира являет собой армянская диаспора в странах Ближнего и Среднего Востока, в частности в Сирии и Ливане. Армяне, как и копты, отличаются от доминирующего мусульманского населения не только конфессиональной, но и этнической принадлежностью, спецификой традиционной культуры. Исторический опыт демонстрирует, что взаимодействие армян с арабами-мусульманами в этой части ближневосточного региона было в основном конструктивным за исключением периода ужесточения политики османских лидеров по отношению к представителям данной этнической группы в период XIX – начала XX вв., вылившейся, в частности, в геноцид армян на территории Турецкой Армении.
Первые общинные институты армянской диаспоры, как свидетельствуют источники, появились на территориях компактного проживания арабов еще в период Средневековья, в таких крупных арабских центрах, как Дамаск и Алеппо (Халеб)[21], где они относительно успешно сосуществовали как с арабами-христианами, так и с мусульманами, занимая внушительную экономическую нишу, связанную с ремеслами и транзитной торговлей, приносившей армянским общинам серьезную прибыль. Пережив исключительно сложный период Первой мировой войны, отмеченный жестким противостоянием в регионе Антанты и Четверного союза, куда входила и Османская империя, армяне достаточно быстро восстановили свои позиции в экономике региона, более того, практически монополизировали отдельные ее отрасли, такие, как шелководство, производство тканей, обработка цветных металлов, мелкая и средняя торговля и т. д., не вызывая при этом резкой негативной реакции доминирующего мусульманского окружения, что свидетельствует о стабильности положения армян в этой части Ближнего Востока и о конструктивности их диалога с приверженцами ислама. О конструктивном диалоге с мусульманами говорят и изменения в социальном составе армянского населения в Сирии и Ливане в период 1920-х – 1940-х гг., связанные с уменьшением количества рабочих-армян и увеличением в их среде количества лиц «интеллигентных» профессий и крупных бизнесменов[22].
Источники, а также некоторые исследования указывают на то, что в дальнейшем взаимодействие армян и арабов-мусульман в странах Ближнего Востока продолжает развиваться в конструктивном русле, о чем свидетельствует в частности, и тот факт, что во второй половине XX века представители Спюрка (армянской диаспоры) на Арабском Востоке начинают устанавливать тесные контакты с исторической родиной, выразившиеся в открытии воздушных рейсов Ереван–Бейрут и Ереван–Дамаск[23]. Тот факт, что армяне в арабских странах (по крайней мере, в странах Леванта) являются важным и неотъемлемым элементом этносоциальной структуры нашел и другое, более парадоксальное подтверждение: в период гражданской войны в Ливане (1976–79 гг.) армянские кварталы в этой стране неоднократно подвергались нападениям со стороны арабов, которые были вызваны не стремлением уничтожить армянскую общину, а стремлением привлечь их к участию в войне. Известный российский исследователь В. И. Дятлов, комментируя этот факт, пишет о том, что инициаторы этих нападений «добивались участия армян в войне, рассматривая нейтралитет как уклонение от гражданского долга или привилегию чужаков», тогда как участие в гражданской войне рассматривалось ими как «долг и обязанность своих» [24].
Исламское окружение лояльно восприняло и интенсификацию политических усилий армянской диаспоры, значительная часть которых концентрируется в национальных политических партиях, являющихся привлекательными для многих представителей диаспоральной элиты и выступающих в качестве одного из главных инструментов не только сохранения и раз-вития традиционной армянской культуры, но и одним из основных каналов взаимодействия с мусульманским арабским окружением. Основными элементами партийной системы армянской диаспоры на Ближнем Востоке являются такие партии, как «Дашнакцутюн» («Армянский революционный союз»), «Гнчак» («Колокол»), «Рамкавар-Азатакан» («Партия демократической свободы») и т. д., демонстрирующие политическую гибкость и обеспечивающие определенную интеграцию армян в мусульманское арабское общество наряду с усилиями по сохранению традиционной культуры. О масштабах и эффективности деятельности перечисленных партий говорит и количество аффилиированных структур, создаваемых партиями и объединенных в широкую сеть, включающую в себя благотворительные учреждения, национально-культурные центры, спортивные объединения и т. д.[25], а также то, что данные партии могут действовать как на нелегальной основе в условиях подполья (Сирия), так и в условиях официальных государственных институтов (Ливан)[26].
Таким образом, армянская диаспора обладает широким спектром возможностей в сфере защиты своих интересов в области экономики, политики и культуры и стабильным положением в арабском мусульманском социуме, которое по большей части не подвергается сомнению со стороны доминирующей этнической и конфессиональной группы. В то же самое время, форму межэтнического взаимодействия, оптимальную для армян Леванта, можно расценивать как сегрегацию, т. е. как стремление к осторожному взаимодействию с другими этноконфессиональными группами и развитию, независимому от соседей, что является одним из главных условий сохранения этнокультурной идентичности при одновременной интеграции в принимающее общество ровно на столько, на сколько это необходимо для стабильного развития общины в иноэтничном окружении. Символом именно такого типа коммуникаций является сильное общинное самоуправление (по крайней мере, в Ливане), а также тот факт, что армяне играют свою роль в общегосударственной системе органов власти в соответствии с системой квот[27].
Так или иначе, преимущественно мусульманский арабский социум ряда стран Ближнего Востока предоставляет армянской диаспоре больше возможностей в сфере развития этнической культуры и сохранения этнической идентичности, чем, например, социум европейский. Так, в середине прошлого столетия количество армянских национальных школ в Ливане достигало 70, в то время, как во Франции местная община с трудом поддерживала существование лишь нескольких учебных заведений такого рода и, кроме того, именно страны Ближнего Востока – Сирия и Ливан – в середине – второй половине ХХ века считались центрами подготовки национальных кадров для всех армянских общин мира[28].
Представляется, что не в последнюю очередь такая ситуация вызвана тем, что мультикультурная среда Ближнего Востока, в рамках которой традиционно сосуществуют представители различных этнических групп и конфессий, препятствует ассимиляции, запуская механизмы самосохранения этноса в иноэтничном окружении, тем более, что большая часть это-го окружения исповедует религию, которая, с одной стороны, позиционирует себя как «исключительная» и наиболее совершенная, а с другой – провозглашает свое лояльное отношение к приверженцам других религий, хотя и регулирует отношения с ними, в том числе и с помощью некоторых налогов, которыми не облагаются мусульмане. Таким образом, исламское окружение создает оптимальные условия для развития общинных институтов и специфической культуры армянской диаспоры: с одной стороны, исламское окружение воспринимается как потенциальная угроза конфессиональной и культурной самобытности армян, что способствует их сплочению, а с другой – это окружение практически не противодействует развитию общинных институтов диаспоры и воспроизводству ее культуры.