«Неуправляемый» класс

Встречаются в школьной практике и классы, которые назваются «неуправляемыми»; на первый план здесь выходят, на языке учителей, «трудности с дисциплиной».

«Неуправляемый» 9 «б» на урок английского все­гда приходил с целью «довести Зину» и «посмотреть, как доводят Зину». Каждый раз изобретались новые способы общения с ней: монетка в замке, забарри­кадированная партами дверь, залитые водой мето­дические материалы... Промучившись первое полу­годие, «Зина» отказалась от работы в этом классе и ушла из школы.

На уровне группового самосознания такого класса неред­ко отражается ярлык «неуправляемых», становясь важным компонентом групповой идентичности («Да, мы всех доводим, и никто с нами ничего не сделает, и сделать не может»). Мотивационная структура такого класса также будет отличаться своеобразием: среди мотивов учебной деятельности преобла­дают мотивы, отрицательно сказывающиеся на ее эффек­тивности, в частности мотив общения. Главное для учащихся такого класса — занять подобающее положение среди свер­стников, а для реализации этой цели постоянные нарушения дисциплины могут быть весьма продуктивными. Подобное положение дел может закрепляться и позицией родителей: если в семье статус педагога и ценности дисциплины не являются значимыми, ребенок неизбежно будет усваивать подоб­ную модель поведения и реализовывать ее в своей школьной жизни. К «неуправляемости» класса может приводить и не­удачная тактика руководства, применяемая учителем: в част­ности, использование попустительского или авторитарного стиля (известно, что очень часто «неуправляемыми» становят­ся пятые классы, закончившие начальную школу у учителя с крайне «жестким» стилем руководства; наличие постоянного внешнего контроля не дает сформироваться внутренним сис­темам саморегуляции, что неизбежно проявляется, когда этот внешний контроль ослабевает).

Среди индивидуальных особенностей учеников «неуправ­ляемого» класса можно отметить наличие остаточной мини­мальной мозговой дисфункции (прежде всего, реактивного типа), проявляющейся в нарушениях внимания, очень высо­кой импульсивности и двигательной расторможенности. «Не­управляемость» класса может быть обусловлена и ситуацион­ными факторами, такими как переживание критических этапов развития (например, подросткового кризиса), или быть следствием психотравмирующего опыта (иногда и не имею­щего отношения к школьной жизни), вызвавшего реактивное поведение.

«Внутренне конфликтный» класс

Достаточно часто процессы, происходящие во «внутренне конфликтном» классе, можно охарактеризовать как «буллинг». Это новомодное понятие, заимствованное из англий­ского языка, многовариативно: в переводе оно может обозна­чать и относительно безобидного «шалуна», и «громилу», «бан­дита», «наемного убийцу». В психологии буллинг определяется как длительное физическое или психическое насилие со сто­роны индивида или группы в отношении индивида, который не способен защитить себя в данной ситуации (Детская и подростковая психотерапия, 2001). По сути, это понятие приме­нимо к таким классам, в которых процветает травля отдель­ных учеников.

Однажды благодаря многочисленным перефор­мированиям после начальной школы появился та­кой «внутренне конфликтный» 5 «а». Первая четверть прошла довольно мирно — по-видимому, ее как раз хватило для формирования «вчерне» основных груп­повых структур. А уже во второй четверти 5 «а» стал предметом бурных обсуждений для широкого круга школьной общественности.

Началось с того, что класс невзлюбил Кирилла, как сказали бы профессионалы, за его «индивиду­ально-психологические особенности, затрудняющие эффективную коммуникацию». На языке однокласс­ников это звучало так: «Потому что он ябеда и плак­са, ведет себя, как баба!» Через несколько недель постоянных провокаций со стороны одноклассников Кирилл ушел в другую школу.

Но свято место пусто не бывает, и еще пару не­дель спустя его занял Данила, который не вписался в класс по критерию уровня доходов семьи. Прозвав его бомжом, 5 «а» начал бурную деятельность по не­лицеприятному сравнению Данилы с остальными одноклассниками, а позже — по приведению его ве­щей в надлежащий присвоенному статусу вид: его тетради разрисовывались, рюкзак на перемене ста­новился футбольным мячом. В итоге Данила был пе­реведен в параллельный класс.

Следующей «жертвой» стала девочка с редким именем (предположим, Мирослава), против которой ополчились как против «задаваки» за ее отказ от уча­стия в подготовке к Новому году...

Очевидно, что классы типа этого 5 «а» одним из основных моментов в шаблоне экспрессивной деятельности имеют тен­денцию «дружить против одного».

В подобных классах существует сложившаяся «буллинг-структура» — социальная система, включающая «преследова­телей», их «жертв» и «наблюдателей». Согласно знаменитой «Скетч-теории», существуют типичные характеристики «жер­твы» и «преследователя», способствующие их закреплению в соответствующих ролях.

Результаты исследования О. Л. Глазман, проведенного на российской выборке, позволили выделить следующие лич­ностные особенности типичных персонажей буллинговой схе­мы. «Жертвы» отличаются низкой самооценкой и неуверен­ностью в себе. «Преследователи» авторитарны, для них характерны завышенная самооценка, стремление решать про­блемы самостоятельно. «Наблюдатели» не обладают соответ­ствующими другим ролям качествами (у них низкий уровень враждебности, адекватная самооценка), но нельзя сказать, что они не принимают участия в буллинге, — они зрители, ради которых все происходит (Глазман, 2005).