Текст 1.

(1) Мотор сотрясал ревом воздух, гудел за пятиэтажным домом, тупые удары доносились равномерно, и Васильев, не вытерпев, дошел до угла переулка с желание посмотреть, что строили там.

(2) За дощатой изгородью по навалу битых кирпичей рывками двигалась гусеничная машина, напоминавшая подъемный кран, на ее крюке нацеленно, грозно размахивался, неуклонно ударял в изуродованную грудь стены стальной шар – коричневая пыль висела в воздухе, сыпалась штукатурка, обрушивался, стучал разбитый красный кирпич, обваливались балки толстых перекрытий. (3) Стена пока стояла, чудом сохраняя фронтон особняка, украшенный лепными фигурами, внизу сквозили бреши изломанных окон, проем широкого балкона с витой чугунной решеткой, переплетенной черными лепестками распустившихся лилий, а атланты под решеткой, запыленные, полуразрушенные, из последних сил еще поддерживали напрягшимися плечами балкон, подрагивающий при каждом ударе неумолимого стального шара гулко звенящим металлом. (4) Был это остаток фасада двухэтажного особняка, кажется, бывшего владельца кондитерской фабрики, где до войны помещалась детская библиотека. (5) И от того, что необъяснимо и непонятно было, зачем сносили этот старый особняк, всегда красовавшийся посреди разросшихся вековых лип своими балконами, фигурными бойницами, поющими над башенками флюгерами, своим подъездом в виде высокого портала – и от вибрирующего танкового рева мотора, гибельных размахов и ударов шара у Васильева заболело в висках. (6) Он с отвращением глядел на тупо и грузно раскачивающиеся перед исковерканной стеной шар и думал о несуществующем дворе, о тщете человеческих усилий сохранить себя во времени.

(7)«Я готов согласиться, что тоже виноват во всем этом. (8) Но откуда эта разрушительная дьявольщина? (9) Неужели прошлое не останется и никто ничего не будет помнить? (10) И никого из нас? (11) Разрушат старый дом, построят новый, панельный, а другие следом за нами разрушат панельные и построят более безобразные… (12) И, может быть, все наше прошлое рассеется, как пылинки во вселенной. (13) Только память немногих… (14) Только, может быть, искусство что-то немногое сохранит…».

Ю.Бондарев.

Текст 2.

(1)Помню, бродили мы по одному из кавказских ботанических садов. (2)На табличках были написаны мудреные названия: питтоспорум, пестрокаймленная юкка, эвкалипт, лавровишня… (3)Уже не поражали нас к концу дня ни развесистость крон, ни толщина стволов, ни причудливость листьев.

(4)И вдруг мы увидели совершенно необыкновенное дерево, подобного которому не было во всем саду. (5)Белое, как снег, и нежно-зеленое, как молодая травка, оно резко выделялось на общем, однообразном по колориту фоне. (6)Мы в этот раз увидели его новыми глазами и оценили по-новому. (7)Табличка гласила, что перед нами береза обыкновенная.

(8)А попробуйте лечь под березой на мягкую, прохладную траву, так чтобы только отдельные блики солнца и яркой полдневной синевы процеживались к вам сквозь листву. (9)Чего-чего не нашепчет вам береза, тихо склонившись к изголовью, каких не нашелестит ласковых слов, чудных сказок, каких не навеет светлых чувств.

(10)Что ж пальма! – (11)Под ней и лечь-то нельзя, потому что или вовсе нет никакой травы, или растет сухая, пыльная, колючая травка. (12)Словно жестяные или фанерные гремят на ветру листья пальмы, и нет в этом громе ни души, ни ласки.

(13)А может, и вся-то красота заморских краев лишь не уступает и приближается к тихой прелести среднерусского, левитановского, шишкинского, поленовского пейзажа?

(14)Привыкли. (15)Набаловались. (16)Не знаем, чем владеем. (17)Потому и тянет к черту на кулички, в так называемую экзотику. (18)А спросите у любого иностранца, он, не задумываясь, скажет, что самая экзотическая страна, несомненно, Россия.

В.Солоухин.